«След зверя» Агнешки Холланд перекликается с фильмом-победителем Берлинале «О теле и душе» Ильдико Эньеди. Оба поставлены именитыми режиссерами-женщинами из Восточной Европы, в обоих идет речь о цене истребления животных и ставится вопрос об их загадочной душе. В остальном эти фильмы расходятся в разных направлениях.
Было бы логично ожидать от склонной к эксперименту Эньеди чего-то более радикального, но она предпочла, сохраняя свой индивидуальный стиль, не уклоняться слишком далеко от мейнстрима – за что была вознаграждена «Золотым медведем». Напротив, Холланд, трудившаяся в последние годы на ниве сериалов (хоть и качественных), удивила непривычной для нее расслабленной сюжетной структурой и жанровой эклектикой. Это не всем пришлось по вкусу, однако жюри все же отметило ее работу Призом Альфреда Бауэра за инновации в киноязыке. Некогда этот приз памяти основателя Берлинале был ориентирован преимущественно на поддержку молодых дарований, однако со временем ему дали статус «Серебряного медведя» и наградили им самого Анджея Вайду – ментора Агнешки Холланд. Так что ученица, давно сама приобретшая статус мэтра, должна оценить именно эту награду.
Фестивальная аннотация к «Следу зверя» обещает микс иронического детектива, феминистской утопии и экологического триллера; перед нами тот нечастый случай, когда все обещания сбываются. Результат даже превышает обещанное: режиссер строит мир с более высокой степенью смысловой и художественной свободы, чем можно рассчитывать во времена, когда прогресс цивилизации накрылся большим вопросительным знаком.
«След зверя» с его десятком как минимум значимых персонажей – на самом деле монофильм, сконцентрированный вокруг главной героини Янины Душейко (Агнешка Мандат-Грабка), которая предпочитает, чтобы ее называли только по фамилии – Душейко, довольно странно звучащей по-польски. Седовласая чудачка, прожившая большую жизнь (некогда как инженер, проектировавшая мосты в Сирии), обитает в лесу на польско-чешской границе, на полставки преподает английский в деревенской школе, увлекается астрологией и соединяет в себе черты неофициального расследователя (такая себе мисс Марпл) и благородного преступника, Робина Гуда в юбке. Поначалу, впрочем, никакими преступлениями не пахнет: Душейко просыпается вместе с двумя любимыми собаками (она называет их дочерьми), выходит с ними из избы и встречает рассвет. Это пантеистическая идиллия, которая послужила бы прекрасным хэппи эндом для фильма, хотя для этого Агнешке Холланд нужно было бы серьезно отступить от принципов реализма. Впрочем, она от этого и не зарекалась.
Идиллия обрывается очень скоро – когда обе любимые собаки исчезают и все попытки Душейко разыскать их оказываются тщетными. По ходу дела мы знакомимся с ее соседями, и, за малыми исключениями, они не добавляют общей картине ощущения гармонии. Сочувствия своей беде героиня не сыщет. Аборигены привыкли держать собак на привязи или вообще запертыми в сарае, никакой сентиментальности в отношении домашних питомцев не испытывают, а деревенский ксёндз безапелляционно заявляет, что у животных нет души, поэтому любить их с такой страстью, как это делает Душейко, противно божьему промыслу.
Что говорить о диких животных. Фильм разбит на главы в соответствии с сезонным календарем по отстрелу разных пород зверья, и каждый охотничий сезон ученики в школе приветствуют специальной хоровой песней. Но даже эти «цивильные» законы грубо нарушаются окрестными браконьерами. В округе правит бал полукриминальная свора охотников, они садистски издеваются над лисами, устраивают языческие вечеринки со стрельбой, переходящие в оргии с проститутками. Всем этим безобразиям объявляет бой воинственная героиня фильма – особенно после того, как выходит на след убийц своих собак. Полиция, разумеется, душой на стороне мужского сообщества, а «мисс Марпл» сама попадает под подозрение, когда помимо собачьих в зоне боевых действий появляются человеческие трупы. Сошла ли ярая защитница прав четвероногих с ума? Или изнасилованная людьми природа принялась им всеми способами мстить?
Это по сути главное, что необходимо сообщить для общей характеристики фильма. Плюс еще обратить внимание на следы, ведущие от него к различным пластам культуры – кинематографической, и не только. Наиболее очевидные – уже упомянутая Агата Кристи и другая британская мастерица литературной готики Анджела Картер (Душейко – Агнешка Мандат-Грабка даже внешне на нее смахивает). Ядовитый юмор в изображении злых духов провинции позволяет характеризовать «След зверя» как аналог «Фарго» или даже «Твин Пикс», но, разумеется, в полонизированном варианте; кстати, в основе фильма роман известной польской писательницы Ольги Токарчук «Веди свой плуг по костям мертвецов» (это цитата из Уильяма Блейка, что тоже не случайно). Но, быть может, больше всего это кино подспудно питается источниками классической польской мистики: вспоминаются и ранние фильмы Романа Поланского, и «Локис» Януша Маевского, и многое другое.
Увлекшись главной героиней, мы почти не уделили внимания другим персонажам фильма: они явно проигрывают героине чудесной Агнешки Мандат-Грабки, ни разу не взявшей фальшивой ноты в исполнении очень сложной мелодии. Нет, остальные тоже не фальшивят, просто их фигуры прописаны довольно небрежно и не слишком запоминаются. И девушка с трудной судьбой, продавщица местного магазина, подрабатывающая вечерами в секс-клубе. И обслуживающий полицию, но симпатизирующий Душейко юный компьютерный гений. Это персонажи фона несколько сериального толка, к основной истории имеющие слабое отношение.
Исключение – забредший в эти края через границу (благо Шенген) пожилой чешский энтомолог. Благодаря его появлению героиня, уставшая от перманентной борьбы с мужским полом, мобилизует навыки былой чаровницы и обнаруживает, что они еще действуют. Неожиданно сбившаяся мини-компания бывших хиппи наслаждается косяком и рок-музыкой эпохи Пражской весны: эйфорическая сцена напоминает о временах, еще не отравленных нормативной политкорректностью. Это кино не боится упреков ни в старомодности, ни, с другой стороны, в экстремально-зеленой идеологии. Потому что и ту и другую обыгрывает как веселый хеппенинг, артистичное хулиганство
Андрей Плахов
