Бессменный рулевой «Ералаша» время от времени становится лакомой персоной для прессы. И хотя поводы для слухов он давал нечасто, его периодически обвиняли то в отсутствии чувства юмора, то в упадке детского киножурнала, а то и… в педофилии. Но Борис Грачевский ко всему этому относится с иронией.
О своем новом увлечении большим кино, состоянии юмора на отечественной эстраде, сплетнях в Интернете и обвинениях его в любви к лолитам Грачевский как на духу рассказал «МК».
— Борис Юрьевич, вы ведь всегда снимали короткометражные сюжеты для «Ералаша». А сейчас, говорят, замахнулись как режиссер и сценарист на большое кино. Не страшно?
— Страшно, но страшно интересно! Хочется, как у Анны Ахматовой: «И все-таки услышат голос мой, и все-таки опять ему поверят». Я это к тому, что всегда боролся и доказывал: могу много еще чего. Сейчас вот сыграл полководца Суворова в передаче «Слава богу, ты пришел!» Выкрутился. Все знакомые говорят, что я молодец.
— Так что все-таки с вашим фильмом?
— Я с этим сценарием работаю два года. Когда мне его принесли, он меня очень увлек. Но вдруг я понял, что он настолько жесткий, что я как педагог просто не имею права его снимать. Тогда решил доработать его и снять кино о том, как часто взрослым наплевать на своих детей.
— Юмором в картине и не пахнет?
— Нет. Хотя там есть
Много перипетий, много блистательных артистов: Мария Шукшина, Саша Носик, Валерий Гаркалин, который сыграет совсем не комедийную роль талантливого, но спившегося скрипача. Да он и сам после инфаркта и клинической смерти совсем другим стал. Ольга Прокофьева тоже играет драматическую роль. Ничего смешного. Лариса Гузеева, Анатолий Журавлев и Артем Артемьев, Евдокия Германова — это основной ансамбль. Таких актеров очень трудно собрать. Они практически «съели» весь мой бюджет. Но ради них все можно. Я хотел уникальности. Мне очень хочется снять кино, чтобы люди плакали, чтобы они поняли: дети — это такие хрупкие и тонкие создания. Особенно когда им 12 лет. Я выбрал самый сложный возраст.
— Говорите, артисты весь бюджет «съели». Особенно странно слышать о деньгах, когда все говорят о кризисе.
— А у нас как не было денег, так их и нет.
— Но многие сворачивают съемки большого кино, а вы начинаете.
— Я снимаю очень низкобюджетное кино. Сам работаю без гонорара.
— Наверное, уже представляли, какие будут на сей счет критические материалы в прессе?
— Да, например, вижу такой заголовок: «У Грачевского поехала крыша». Или: «Педофил
— И что, один негатив?
— Много. В одном сюжете у девочки на секунду поднимается юбочка, видны трусики. Тут же появились материалы: «Жуткий педофил десять секунд показывал нам полуголую попку подростка! Гореть ему в адском огне!»
Оказывается, Интернет вскрывает гнусные и мелкие человеческие пороки. Оказывается, сколько мерзости и грязи может сказать человек, спрятавшись за чужое имя или фотографию! И Сеть это все терпит. И иногда возникает ощущение, что так думает весь народ. Но он же так не думает?
«Написал песню — все рыдают!»
— А вы дипломированный режиссер?
— Нет. Но я многому учился в процессе.
— А свое первое кино помните?
— Недавно картину «Варвара-краса, длинная коса» показывали по телику. А это ведь мой первый фильм, и я поймал себя на мысли, что все диалоги героев помню наизусть. Ты можешь себе это представить? Я за героев говорил текст. Настолько меня потрясло мое первое участие в настоящем творческом процессе, когда я оказался рядом с величайшим режиссером Александром Роу, что запомнил все. Марк Донской, Василий Шукшин, Хмелик, Роу — вот мои учителя.
Есть замечательная фраза, которую произносит герой-продюсер в книге «Вечер Византии» Ирвинга Шоу. Когда его спросили, почему он сам не снимает фильмы, дескать, умный, все знает, он ответил, что в Голливуде есть человек двадцать, которые снимут лучше него. Эта фраза меня долго добивала, но сегодня мне хочется выговориться. Честно говоря, я хотел снять совсем другое кино. Грустную историю о последней пронзительной любви
— А не проще было пригласить какого-нибудь маститого режиссера?
— Проще всего! Я не хочу никому ничего доказывать, но я хочу выговориться, чтобы меня услышали и поняли: я умею не только шутить. Я, например, пишу очень грустные стихи. Недавно записал песню про маму, все рыдают.
— Я слышал, что известные актеры хотят сниматься у вас в «Ералаше». А что же режиссеры?
— Я не всех зову, да они не
— Работу с детьми некоторые считают энергетическим вампиризмом. Ощущаете прилив сил?
— Это все есть. Но я и отдаю ее. У меня такое ощущение, что я — большая кошка, рядом с которой много котят. И я за этих детей в ответе. Я на них иногда даже ругаюсь, как папа.
«Не нравится — переключи канал!»
— Вы все
— Как мне кажется, с ним все хорошо. Видел, как я защищал молодых юмористов в «Гордон Кихоте»?
— Вы были на стороне молодых и дерзких?
— Всегда! Мы с принцем Чарльзом абсолютно одного возраста. Так вот, он выглядит стариком. Я понимаю, что у него заботы, груз ответственности. А я? Я могу встать на голову где хочешь. Я вот упомянул о Роу, так в нем всегда сидел
— Значит ли это, что не стоит делить юмор на Дубовицкую, Петросяна и Задорнова?
— Я вообще не могу понять: что это за разговоры такие? Некоторые кричат: «Хватит этого „Аншлага“!» А при чем тут Дубовицкая? Она просто собирает артистов. Вот Анна Шатилова сказала на передаче, что каждый раз смотрит эту программу и каждый раз понимает, какой кошмар этот Comedy Club. Я ей говорю: «Так не смотри!»
— Но
— Значит, у нас такой народ! Но и сказать, что это животный юмор, я не могу. Человек, который пишет тексты, мой ученик Алексей Щеглов. Он написал для «Ералаша» восемьдесят сценариев, один лучше другого. А теперь пишет для них. Мне не нравится, что делают артисты. Но что это за разговоры: мол, это не искусство? Если мне не смешно, я переключаюсь на другой канал. Но в этой программе есть талантливые ребята! Главная их проблема — узаконенная самодеятельность КВН, которая стала нормой в других передачах. А этого не должно быть. Ибо если такую сценку сыграют хорошие артисты, как Стоянов и Олейников, то она прыгнет вверх не на ступеньку, а на пять или десять. Когда мне сегодня говорят: вот, был Аркадий Райкин… Да никто уже не понимает, какой это такой Райкин. Молодежь даже Ленина не знает! Вчера разговаривал с девочкой о вожде революции, так она такое плела, что у меня началась истерика. А девочка умненькая — 21 год.
— Вы упомянули о самодеятельности КВН, но из этого клуба комичных персонажей выходит больше, чем, например, из «Ералаша». Почему?
— Стоп, мы занимаемся совсем другим делом! Юмор у нас готовят высокие профессионалы, которые всегда за кадром. Я понимаю, что мы помогаем талантливым ребятам проявить себя, поверить в себя. Я всегда говорил так. Вот ребенок нарисовал домик, солнышко. Ну, нарисовал
— Как вы считаете, почему не все ребята, кто у вас отметился в киножурнале, стали звездами?
— Не все, конечно, стали. Некоторые просто тихие артисты, не очень яркие.
«Где найти силы?»
— 40 лет назад вы пришли работать грузчиком на студию Горького…
— …Инвалидом войны II группы, но с дипломом конструктора.
— Сегодня вы худрук, главный. Значит, можно сделать карьеру с нуля?
— Я сделал. Но у меня не было никакой карьерной цели, было счастье работать в искусстве. Ведь у меня отец — замечательный конферансье. И для меня было счастье — видеть замечательных артистов и режиссеров на киностудии. Я был мальчик внимательный, с хорошей памятью, поэтому знал всех эпизодических артистов.
Иду
Помню я и его последнюю роль, когда он снялся для «Ералаша». Он тогда мне сказал, прищурившись: «А! Могу ведь еще?» А через месяц его не стало. Где найти силы все это записать?
— В вашей жизни было много таких моментов?
— Конечно! Много ярких, грустных, веселых. Это надо все вспоминать…
Помню, как я, мальчик из приличной семьи, поехал в киноэкспедицию в одном купе с великими артистами — Георгием Милляром, Романом Юрьевым, Иваном Байдой. Они все нажрались через десять минут в хлам. И я наблюдал в ужасе, что они несли. Жуть
— Так и не полюбили алкоголь до сих пор?
— Нет. Могу на сон грядущий выпить рюмочку коньяку. Но какой в этом смысл? Я не пьянею. Меня ничего не берет. Почему — не понимаю.
Виталий Бродзкий
