Жеребьевка была устроена в Государственном Кремлевском дворце (ГКД). FIFA весь его, все шесть этажей, сняла для проведения этого мероприятия и даже несколько десятков квадратных метров (примерно 200, по нашим подсчетам) непосредственно на Красной площади. Здесь, перед Спасскими воротами (это слово в такой день само по себе приобретало новое, магическое значение: попасть в них дано было далеко не каждому), оборудовали шатер, где журналисты (их, конечно, было несколько сотен со всего мира) проходили через рамки металлоискателей. Шатер оказался не напрасным: погода в этот вечер сделалась полноценно российской — снег и ветер, то есть вьюга, да разве могло быть по другому в первый день зимы… И вьюга на Красной площади — это ведь именно та картинка, что так нужна была всем этим десяткам телекомментаторов, включающимся еще за два часа до начала церемонии с прямым эфиром непосредственно с Красной площади. Да, тут задником для телеведущих была та Россия, на которую они и рассчитывали (солнца им хватит в Катаре).
Для журналистов все было организовано приемлемо, если не считать длиннейших и, казалось, почти неподвижных очередей в два буфета. На мой вопрос, отчего так, генеральный директор оргкомитета по подготовке и проведению чемпионата мира по футболу «Россия-2018» Алексей Сорокин пожал плечами:
— Вообще-то буфет работает уже шестой день! Могли бы уже и поесть!
Ответ, без преувеличения, поразил меня своим безыскусным чистосердечием.
Чиновники FIFA и гости церемонии собрались в фойе, где для них разносили бокалы с белым и красным вином (еды я тут не увидел вообще). Тут можно было поиграть роботами в футбол или купить, например, футбольные мячи. Реплика официального мяча ЧМ-2018 стоила шесть, что ли, тысяч рублей, сувенирный, гандбольного размера мяч — четыре тысячи. Но ведь был тут оригинальный мяч ЧМ, за 8990 рублей, и я считаю главной своей удачей на церемонии, что мне именно его удалось купить. И пусть теперь будет. Потому что ни у кого больше нет.
За четверть часа до церемонии Владимир Путин встретился с несколькими великими футболистами, приехавшими на жеребьевку, в небольшой комнатке на втором этаже ГКД. Здесь были Лоран Блан, Гордон Бэнкс, Фабио Каннаваро, Кафу, Мирослав Клозе, Гари Линекер, Диего Марадона, Карлес Пуйоль, Марсель Десайи, Лотар Маттеус, Роналдо, Роналдинью и еще два десятка человек. И тесно им тут, конечно, было всем.
Снизу, с минус первого этажа, с огромными мерами предосторожности, касающимися прежде всего журналистов (им категорически запретили снимать на любые носители), вынесли Пеле и занесли в ту комнату. Я разглядел под брючиной на левой его ноге очертания гипсовой лангетки и вздохнул с облегчением: это означало, что великий футболист по крайней мере не обездвижен навсегда.
Рядом со столиком, куда его подкатили, был сейчас только один свободный стул. К Пеле подошел Никита Симонян, еще один великий футболист, немного, мне показалось, помялся и обратился наконец к Пеле на хорошем русском языке:
— Здравствуйте! Я Симонян!
Пеле оживился и даже, по-моему, хотел было по привычке привстать… Никита Симонян жестом успокоил его, и пока Пеле что-то говорил ему на английском, жизнерадостно кивал и покровительственно улыбался, а потом огляделся по сторонам и как-то даже жалобно попросил:
— Слушайте, ну найдите переводчика! Пеле же говорит!
Я только сейчас осознал, что он, конечно, до сих пор ничего или почти ничего не понимал.
— И скажите ему,— говорил Никита Симонян, продолжая великодушно улыбаться Пеле,— что это я!.. Тот, про которого он считает, что нанес ему травму в 1958 году!
Пеле перевели как придется, пока без переводчика. Пеле очень обрадовался:
— А я тот, кто этого никогда не забудет!!
Они еще какое-то время почти влюбленно глядели друг на друга, потом Никита Симонян присел на свободный стул. И я поинтересовался у него, какую травму он нанес Пеле.
— А вы его спросите! — громко вдруг возмутился Никита Симонян.— Он считает, что это я его травмировал! Везде об этом говорит! А как же это мог быть я, если мы с ним на одних позициях играли в том матче: он в нашей штрафной, а я в их! Не трогал я его!
— А он что говорит? — переспросил я.
— Говорит, что я прибежал в нашу штрафную, где был он, и ударил его! — еще больше раззадорился Никита Симонян.
Боже мой, они вспоминали об этом так, как будто это все случилось не 60 лет назад, и даже не вчера, а вот только что, сегодня вечером.
Я уже хотел было спросить об этом и правда у Пеле, но тут вошел Владимир Путин и в первую очередь поздоровался и обнялся с Марадоной (тот, по-моему, больно уколол его щеку серьгой в своем ухе), который в желтой рубашке и, прямо скажем, нелепой желтой бабочке стоял ближе всех к нему (потому что, я обратил внимание, перед самым появлением российского президента резко выдвинулся по направлению к двери из общей шеренги).
Наклонился Владимир Путин к бокалам и к Пеле — когда прошел еще несколько футболистов.
Президент рассказал им всем, что в России футболом активно занимаются почти 3 млн человек, и в основном благодаря, конечно, людям, которые сейчас стоят здесь, рядом с ним (благодаря лично Владимиру Путину люди, причем, подозреваю, примерно эти же 3 млн, начали заниматься хоккеем).
Владимир Путин взял еще один бокал шампанского, осмотрелся и сказал:
— Джанни (Инфантино, президент FIFA.— А. К.) тоже выпьет с нами шампанского…
И передал свой бокал президенту FIFA (которому теперь не позавидуешь: предстоит ему, похоже, много нового опять узнать о себе от западных коллег, и прежде всего, естественно, от журналистов).
— А вы? — Джанни Инфантино бокал взял и теперь искал, видимо, шампанское для Владимира Путина.
Боже, как это все было трогательно…
Тут неожиданно просто прыть проявил Диего Марадона. Он совершил великолепный дриблинг в направлении столика с шампанским и через мгновение с торжеством несся обратно с бокалом в руках. На лице его было написано «Го-о-о-о-л!».
Они все выпили, и господин Путин заметил:
— Жеребьевка-то теперь пойдет веселее (многие участники этой встречи должны были выйти на сцену для участия в церемонии.— А. К.)!
— Главное,— поправил его Джанни Инфантино,— что скоро не жеребьевка, а вечеринка по случаю жеребьевки…
Заместитель председателя правительства России Виталий Мутко (слева), президент Международной федерации футбола (ФИФА) Джанни Инфантино (в центре) и президент России Владимир Путин (справа)
Фото: Дмитрий Азаров, Коммерсантъ
Марадона вдруг решил выступить с речью (по-моему, все немного удивились) и сказал, что они все очень хотели бы, чтобы FIFA была семьей.
Никто не возразил, и Владимир Путин добавил:
— И мы надеемся на это…
И те и другие слова, мне казалось, повисли в воздухе: после истории с отставкой Йозефа Блаттера кажется, что эта семья уже не первый год находится в состоянии развода…
— Все здесь,— продолжил Марадона,— собрались, чтобы увидеть вас! Все хотят сфотографироваться с вами! Роналдо такой скромный! Просил, чтобы я сказал это вам, сам не решился!..
Владимир Путин ответил, что это он пришел именно для того, чтобы увидеться с такими людьми (я-то думал, что и те и другие тут все-таки прежде всего для участия в церемонии жеребьевки):
— Как удачно, что мы друг друга встретили!
— Идите, идите ко мне! — закричал Марадона.— Фото с президентом России! Я стою рядом с ним! Я тут и буду стоять!
Он и в самом деле оставался стоять как вкопанный по левую руку от Владимира Путина, и не было, казалось, в мире силы, которая могла бы сдвинуть его (он так мертво не стоял, наверное, и в стенке перед воротами…).
Все футболисты рванулись к ним, и только Пеле остался вдруг сидеть один в своей коляске. Ему стало, видимо, как-то очень нехорошо от того, что его неожиданно так легко бросили, и он даже начал лихорадочно разглядывать какие-то фотографии в телефоне из тех, я посмотрел, что были сделаны, видимо, в этот день: на Красной площади, у гостиницы…Он делал вид, видимо, что занят сейчас и не очень-то и хочется ему участвовать в этом фотографировании…
Тут наконец его отсутствие было замечено, и за ним прибежали, и увезли, и поставили рядом с Владимиром Путиным, чуть даже отодвинув Марадону (и с этим тому уже невозможно было не смириться).
— Надо же жеребьевку начинать! — воскликнул Владимир Путин.
Это было то мероприятие, которое он намерен был, похоже, посетить без опоздания.
Церемония оказалась короткой, в речи самого Владимира Путина были все необходимые формальности, а потом мне удалось вздрогнуть: на сцену выбежали девицы в сарафанах и с парнями в косоворотках закружили до боли, до отчаяния знакомый хоровод… Вместе с вьюгой на Красной площади это был, конечно, тот атрибут России, которого так не хватало — прежде всего, по-моему, организаторам.
Можно ли было обойтись без этого — как обошлись хотя бы на церемонии открытия Сочинской олимпиады в 2014 году? Судя по тому, как долго продолжались хороводы, конечно, нет.
Со своей ролью ведущих, на мой взгляд, справились Иван Ургант и Алсу: ничего тут не было лишнего, и господин Ургант даже что-то и позволял себе все-таки, казалось, от себя — и оно, повторяю, не выглядело таким уж лишним (больше него пытался шутить только один ведущий, Гарри Линекер).
Ликованием встретили отечественные участники церемонии известие о том, что в одной группе с Россией будет Саудовская Аравия, и без ликования — что Египет и Уругвай.
А неожиданно снова встреченный мной после церемонии Пеле поздравил с удачей:
— Вы выйдете из этой группы! Хотя Египту, конечно, проиграете!
Хотелось бы, конечно.
Да нет, не Египту проиграть.
Андрей Колесников
