Стас Пьеха признается, что раньше ему хотелось казаться умным, классным, стильным, красивым, всем нравиться, но к 40 годам это прошло. О том, что интересует его сегодня, а также о непростых отношениях с сыном Петей, борьбе с наркозависимостью и нежелании жить в традиционном браке певец рассказал накануне своего 40-летия, в честь которого он даст концерт 27 августа в Зеленом театре на ВДНХ.
— 40 лет — особая дата для мужчины?
— Вообще не особая и совершенно ничего для меня не значит. В эти непростые времена особенно ясно понимаешь, что есть реальные проблемы, а есть надуманные. Волнение о возрасте — как раз из ряда последних.
У меня, если честно, вообще нет четкого понимания, сколько мне лет. Я бы не сказал, что вижу в зеркале парня, которому сорок. Единственное, что точно чувствую в этой связи — старые механизмы общения и получения удовольствия уже не работают, а новые только нарабатываются.
— Какими были старые?
— Желание как-то самопрезентоваться, нарциссизм. Прийти в компанию, быть самым умным, классным, стильным, красивым, всем понравиться, всех привлечь. В общем, взаимодействовать с людьми фасадной стороной. Но это перестало быть мне интересным.
В какой-то момент мой круг общения сузился до минимума. На карантине у меня было время разобраться в том, чего мне хочется, куда дальше идти и с кем. Понял, что отчасти я интроверт, а это предполагает совсем другой формат общения: максимально доверительный и честный, когда можно не стесняться быть любым, показывать не фасад, а реальность.
— Ваш ближний круг — это люди из профессии?
— Нет, у меня есть хорошие приятели из артистов, но друзья — люди, с которыми я провожу время, — совершенно из других сфер и профессий.
— Что для вас сегодня на первом месте? Создание стихов, музыки, выступления перед зрителями?
— Стихи сейчас вообще не пишу. Да, готовлю к выпуску третий поэтический сборник, но это, так скажем, накопившийся материал. Пока мне неоткуда черпать чувства, смыслы, а писать ради того, чтобы просто писать, — глупо. Стихи — это не самоанализ и не домашнее задание, человека должно что-то вдохновить.
Сейчас на первом месте для меня написание песен. Одна из них уже находится в предфинальной стадии: в поисках пары звучков, мастеринга и выпуска. Пара-тройка песен еще в работе. Я очень много гастролировал с сольными концертами, и мне хочется освежить материал.
— То есть вы не из тех исполнителей, кто годами поет любимые народом и зазубренные всеми наизусть хиты?
— Я уже несколько раз переделывал аранжировки песен, чтобы они хоть немножко менялись. Но оставлял мелодию и слова, чтобы узнавали слушатели. Не могу ходить в одном и том же пальто всю жизнь. Люблю менять звучание и материал.
Сейчас хочу освежить программу треками, которые понравятся аудитории, — коммерческими, понятными, но хорошими песнями. Этим и занимаюсь. Параллельно поделываю что-то свое — в перспективе планирую выпустить два альбома. Первый — конкретной поп-музыки, которую напишу я, а второй — с авторской музыкой, ее мы напишем с другими музыкантами. Уже приглашаю интересных людей. Хочется сделать такой альбом, где музыка на 80% будет мне самому очень сильно нравиться.
— Это какая? Электронная, с элементами рока?
— Нет, люблю британскую музыку, но с русскими текстами, с философией. Грубо говоря, инди, но на русском языке, чтобы и гармонии были, и какая-то мысль интересная и в музыке, и в тексте. Не про любовь-морковь, как вся эта попса, а про реальную жизнь, про что-то более обыденное, но не слишком мудрое, а то никто ничего не поймет. Мне бы хотелось, чтобы люди, услышав эту музыку, подумали: «И при чем здесь Пьеха?» Хочу, чтобы они абстрагировались от моей фамилии, семейной истории и послушали меня как отдельного человека
— Вы довольно откровенно рассуждаете о сексе, девушках и своих юношеских фантазиях, но ваша личная жизнь — всегда запретная тема. Почему?
— Всё, что у меня было, разрушилось в пух и прах. Я такой человек — не умею выстраивать отношения, не научили.
— До сих пор? Даже в 40 лет?
— Учусь этому. Но когда кто-то обсуждает то, что сейчас происходит внутри моей раковины, чувствую вторжение. Для меня это эмоциональное насилие, ведь отношения — интимная история. По крайней мере, для меня. Самое смешное, что мне предлагали хайп-романы — этим многие звезды грешат.
— Это было в 2000-х? Сейчас, наверное, таким способом уже не модно пиариться?
— И в 2000-е, и даже после 2010-х… Говорили: «Давай замути с ней, все СМИ напишут». Они не знали, что здесь у меня очень глубокие предубеждения — отношения, которые у меня были, я всегда очень тщательно скрываю.
— Как дела у вашего сына Пети, чем он занимается?
— Петя живет с мамой и бабушкой в другом городе. Мы общаемся нормально, но не сказать, что очень близко. Живи они в Москве, у меня была бы возможность физически общаться с сыном: вместе ходить на спорт, на «развивалки» и прочее. Я, конечно, пытаюсь разговаривать с ним по зуму, но это немного сумбурно получается — Петя мне пытается сразу за один подход всё рассказать, показать, перевозбуждается, начинает бегать. Понимаю, что для него это серьезная нагрузка.
На данном отрезке я принимаю в основном финансовое участие в жизни сына. Себя за это не виню, мой отец даже этого для меня не делал. Но и отца тоже не виню, потому что он просто не мог.
— Если вы сами в детстве нуждались в родительской заботе и внимании, по идее должны сейчас делать всё возможное, лишь бы больше времени проводить с сыном…
— Знаете, в чем фишка семейной дисфункциональности? Она не может не передаться. Если на грядке растут гладиолусы, на ней не могут вырасти подсолнухи, другие семена посеяны. Семейная дисфунцкия есть в любой семье. Она передается через 20, 40, 50 поколений. Это послание железно. Человек может максимально стараться избежать повторения родительской истории, но всё равно к этому придет. Может, просто другими путями. Я сопротивляюсь как могу.
Не люблю разговоры, я — за действия. Купил для сына дом в Подмосковье, все эти годы выплачиваю ипотеку. Но они пока туда не переезжают. По каким причинам — это их дело. Если они будут жить в Подмосковье, мне, конечно, будет проще. Смогу подъезжать, брать сына, привозить к Илоне — моей маме и его бабушке, тусить с ним вместе.
— Вам обидно, что вы носитель не самой лучшей семейной программы? Ведь вашему сыну эта модель тоже может передаться.
— Не парюсь по этому поводу. В любом случае я делаю всё гораздо лучше, чем делали в свое время для меня.
— Вы влюблены сейчас?
— Слава тебе Господи, не влюблен. Влюбленность у меня всегда проходит на больных энергиях. Я же наркоман.
— Бывший наркоман, правильнее говорить.
— Не надо. Не хочу употреблять наркотики, но я всё же химически зависимый человек, моя гормональная система не такая, как у химически независимых людей. Я занимаюсь любыми вещами, которые приносят мне гормоны удовольствия: спорт, влюбленность, секс и так далее
— Быть влюбленным очень приятно, разве нет?
— Да, поначалу это круто, прет какое-то время, а потом, когда химия отступает, мне хочется бежать. После всё какое-то болезненное прорывается наружу: и вина, и стыд, и неприятие, ощущение какой-то чужеродности. То же самое чувство возникает у человека после употребления химии. Много лет занимаюсь нейропсихологией, наркологией и психиатрией, поэтому знаю, о чем говорю.
— Вы, наверное, больше не хотите детей?
— Почему же? Я не против.
— Для детей важна полноценная семья. А вы, насколько я поняла, придерживаетесь идеи гостевого брака?
— Да кто устанавливал нормативы, как правильно? То, о чем вы сейчас говорите, было принято, когда это было удобно и выгодно. На самом деле люди не могут быть вместе постоянно, это категорически неправильно с точки зрения той же психологии. Есть несколько сфер жизни, и на каждую из них мы должны тратить отдельный кусок времени. Если рассуждать математически, у меня в жизни четыре основные сферы, и личные отношения — лишь одна из них. Я могу посвятить им 25% своего времени. Посмотрите, что произошло с современным поколением, как они живут, мыслят. У них совершенно другие взгляды, им не подходят старые конструкты. Люди хотят больше свободы, мобильности.
— Ну ладно молодые ребята, но вы-то из другого поколения?
— Но живу-то я сейчас. У меня нет такого количества внутренних ресурсов, чтобы еще и дома их постоянно кому-то отдавать. Гостевой брак — это возможность быть в моногамии, не перегреваясь друг от друга. Большинство якобы адептов традиционной формы отношений постоянно изменяют своим женам. Рассказывают, какая крепкая у них семья, а сами ходят налево. Так что гостевой брак значительно более честная, справедливая и логичная схема
Наталья Васильева
