Будущий министр здравоохранения СССР, академик и выдающийся хирург Борис Петровский запросто мог остаться без диплома. Его отец, окончив Дерптский университет, стал земским врачом. Сын решил пойти по стопам отца. Приехал в столицу поступать на медицинский факультет Московского университета. Но социальное происхождение — «из служащих» — лишало его шансов стать врачом.
Молодым людям, которые не могли похвастаться пролетарским происхождением или комсомольским билетом, получить высшее образование было непросто. Представителей «нетрудовых слоев» лишили права получать знания. Бывшие землевладельцы, судьи, прокуроры, земские и уездные начальники, купцы, священники стали лишенцами. По Конституции 1918 года они не имели избирательных прав и не получали продовольственные карточки, их не брали на государственную службу, а детей не принимали в высшие учебные заведения.
Борису Петровскому посоветовали обратиться к жене Ленина и заместителю наркома просвещения Надежде Крупской, хотя она и была идеологом классового подхода к образованию. «Массы понимают, — писала Крупская, — что мало отнять у буржуазии ее материальные богатства, нужно отнять у нее то, что составляло до сих пор ее главную силу — монополию знания».
Но молодого человека Надежда Константиновна приняла и выслушала. Сказала, чтобы за ответом он через пять дней обратился в канцелярию ректора университета Андрея Вышинского. Приемная ректора была полна. Но ровно в девять Петровского пропустили в кабинет. Стоя, не протянув посетителю руки, Вышинский произнес:
— Ваше заявление принято, можете сдавать экзамены, до свидания.
Андрей Януарьевич не смел отказать Крупской. Но не все молодые люди могли попасть на прием к заместителю наркома — к 1927 году в стране насчитывалось больше двух миллионов лишенцев.
«Советская Конституция отбрасывает лицемерие формального равенства прочь», — гордо заявил Ленин в августе 1918 года. Политбюро постановило: «Признать необходимым облегчение условий поступления в вузы детей ответственных работников».
ТРУДОВАЯ ШКОЛА БЕЗ ЗНАНИЙ
Генеральным секретарем ЦК комсомола в апреле 1924 года стал Николай Чаплин. Он бросил реальное училище, чтобы участвовать в революции. В 18 лет руководил комсомолом в Тюмени. Через год его перевели в Екатеринбург, еще через год Чаплин возглавил комсомол Закавказья. А в апреле 1924 года стал генеральным секретарем ЦК РКСМ. Высокая должность! Сталин сделал его кандидатом в члены оргбюро ЦК партии, которое принимало все главные кадровые решения в стране. Сын сельского священника, Чаплин неустанно боролся против церкви и религии, провел через ЦК постановление «Задачи комсомола на антирелигиозном фронте».
Комсомол стал верным помощником партии в образовательных делах. Школьный отдел наркомата просвещения называли «комсомольской легкой кавалерией».
Крупскую приняли в почетные пионеры.
— Миллионы молодых комсомольских и пионерских рук доведут наше дело до конца, — сказала растроганная Надежда Константиновна.
Классовый подход (и в том числе чистка преподавательского состава от «чуждых элементов») имел оборотную сторону — резкое падение уровня преподавания. Комсомольским вождям и руководителям системы виделась такая картина: юноши и девушки не только грызут гранит науки за школьной партой, но и на практике изучают машины и станки, приобретают трудовые навыки, что позволит им сразу начать работать на заводе или поступить в один из нужных стране технических вузов.
«Школа должна преподать ученику главные приемы труда, — настаивал нарком просвещения Анатолий Луначарский, — столярное и плотничье дело, токарная резьба по дереву, формовка, ковка, отливка, токарная обработка металла, закаливание, сверлильные работы, работы по коже, печатание и др. В деревне, разумеется, центром, вокруг которого группируется преподавание, является столь разнообразное сельскохозяйственное дело».
Открыли сеть фабрично-заводских училищ и школ крестьянской молодежи. С одной стороны, учиться стали те, кто раньше оставался за пределами системы образования. С другой — они заведомо могли рассчитывать лишь на весьма низкий уровень знаний, недостаточный для современного производства. Уже в 30-е годы стало ясно, что уроки труда в средней школе оказались заведомо примитивными. Впустую растрачивалось учебное время.
Поторопились и объявить об успехах в борьбе с неграмотностью. По переписи 1939 года почти пятая часть населения оставалась неграмотной. Грамотность понималась как всего лишь умение читать по слогам и написать свою фамилию.
Ленин, позируя художнику Юрию Анненкову, поделился с ним:
— Наш лозунг «ликвидировать безграмотность» — лишь для того, чтобы каждый крестьянин, каждый рабочий мог самостоятельно, без чужой помощи читать наши декреты, воззвания. Цель вполне практическая. Только и всего.
Четверть всех бойцов и командиров Красной армии и шести лет не проучились в школе. В век новой военной техники! Пренебрежение высоким уровнем образования самым бедственным образом сказалось во время войны, когда войсками командовали необразованные офицеры.
НОВАЯ ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ
Армия не очень грамотных и бескультурных чиновников десятилетиями принимала ключевые решения и определяла политический и экономический курс страны. Государством управляли люди, которые с трудом читали и писали! Но Сталин широким жестом причислил весь аппарат к интеллигенции. Выступая на совещании пропагандистов Москвы и Ленинграда, Сталин говорил:
— Все наши люди состоят из интеллигенции, это надо вбить в голову. Коль скоро товарищ Шкирятов ушел от станка и стал заниматься в Центральной контрольной комиссии, вы уже интеллигент. Я извиняюсь. (Смех в зале.) Никому дела нет, кем вы были десять лет тому назад, а вы сейчас интеллигент.
Шкирятов с готовностью откликнулся:
— Правильно, товарищ Сталин, я с вами согласен...
Сталин нашел самый фантастический пример «нового интеллигента». Матвей Шкирятов служил по ведомству партийной инквизиции. Безжалостный и жестокий, он был настолько безграмотен, что его с трудом понимали. Сохранилось его письмо Серго Орджоникидзе, в котором Шкирятов делится впечатлениями от летнего отдыха с наркомом по военным и морским делам Климентом Ворошиловым и от своей мужественной борьбы с внутрипартийной оппозицией (цитирую без правки):
«Здравствуй дорогой Серго.
Пишиш и и не знаеш прочтеш ли, буду надеятся, что прочтеш. Дорогой Серго как плохо, что тебе нет вообще в данное время. Я уже работаю несколько дней. отдых провел все время с Климом, хорошее зее кончили с удовольствием. Трепались в Крыму. приехал среду, окунулся в работу. а работы сейчас так много и не легкая. Я знаю как ты там переживаеш все эти соббытия происходящие здесь.
Дорогой Серго. Что они делают. Еслим был пириод когда они скрывали, что они ведут фракции работу, то в данное время этого уже нет. Они не скрывают и привлекают к своей работе всякого, лиш был бы против ЦК. Они борятся всячискими способами чтобы подорват авторитет к партии расшатат ея дисциплину».
СЕКРЕТАРЬ РАЙКОМА ПЕРЕСТАРАЛСЯ
Николай Чаплин в 1928 году перестал быть генсеком. После курсов марксизма-ленинизма при ВКП(б) был назначен вторым секретарем Закавказского краевого комитета ВКП(б). Но его быстро сменил на этом посту растущий партийный работник Лаврентий Берия. А Чаплина в 1931-м с большим понижением перевели членом правления Центросоюза. Через два года сделали начальником политотдела Мурманской железной дороги. Он работал на транспорте, пока в 1937 году его не арестовали как «шпиона и диверсанта».
Его сына Бориса Чаплина в 60-е годы взяли на партийную работу, сделали первым секретарем Черемушкинского райкома КПСС в Москве. Его партийная карьера завершилась, когда 15 сентября 1974 года несколько художников, которых именовали авангардистами, устроили вернисаж на пустыре в Черемушкинском районе.
Авангардисты воспринимались идеологическим аппаратом как агенты врага. Живописцев разогнали, пустив в ход бульдозеры. Пострадали приглашенные на выставку иностранные корреспонденты. Разразился международный скандал. Больше всего возмущались европейские коммунистические партии: Советский Союз, давящий бульдозерами неофициальное искусство, компрометирует социализм!
Помощник генерального секретаря ЦК КПСС по международным делам Александр Александров-Агентов обратился к Брежневу:
«Кому все это нужно? Зачем это было делать? Неужели идеологические работники Московского горкома и наша милиция не понимают, что борьба с неприемлемыми для нас направлениями в искусстве не может проводиться с помощью милиционеров, брандспойтов и бульдозеров? Ведь это компрометирует СССР как государство и ленинскую политику в области культуры».
Брежнев согласился с мнением своего помощника: «Сделано не только неуклюже, но и неправильно». Участников выставки не посадили, им не стали «шить дело». Оставили их в покое. И даже разрешили устроить первую бесцензурную выставку в Измайловском парке. А первого секретаря райкома Бориса Чаплина отправили послом во Вьетнам.
Автор: Леонид Млечин
