Это только в глянцевых журналах и в наших головах представление о жизни других людей такое: у них все идет ровно и гладко, что богатые всегда богаты, знаменитые всегда знамениты, успешные люди как-то живут без провалов и депрессий, потому что все провалы, депрессии и даже мелкие неурядицы достались нам. Это только кажется. Как пела Алла Пугачева про себя: «...Что живу я без печали и забот, Что на свете всех удачливее я, И всегда, и во всем мне везет». На самом деле у всех все полосами или волнами: подъем, спад, успех, провал.
Возьмем, например, Дональда Трампа. Это сейчас он американский президент. До этого он был очень известным бизнесменом, и у меня даже где-то есть его биографическая книжка. В ней он пишет, что в 90-х его компания была должна миллиарды, а он лично 900 миллионов. И вот как-то идут Трамп с тогдашней женой по улице и встречают бездомного.
— Смотри, Марла, — говорит Трамп жене, — этот нищий богаче меня.
— В каком смысле? — не понимает Марла.
— Ну, у него все-таки какие-то свои деньги есть в кармане, а у меня минус 900 миллионов.
Как будто в подтверждение теории волнообразности жизни, большинство моих друзей сейчас на той волне, которая направлена сверху вниз. Короче говоря, у них спад. И у каждого есть не только сожаление об успешном периоде, но и специальный образ, метафора, в которой как бы спрессована, сконцентрирована прошлая успешная жизнь.
Например, мой друг Валя. Сейчас он с трудом сводит концы с концами, жена беременна, как кормить семью, не очень понятно. А раньше у него был большой и активно работающий пейнтбольный клуб. У него была отличная машина и куча денег. Его метафора той жизни — прикроватная тумбочка: «Вот надо мне взять с собой немного денег, подхожу к тумбочке, — вспоминает Валентин, — и беру оттуда, не считая». Другой мой друг, Данила, сейчас тоже переживает не лучшие свои времена. Метафора лучших времен у него такая: «Сижу в баре, пью пиво, — Данила мечтательно закатывает глаза, — и со мной еще в этот момент человек десять. То есть не со мной, а просто в баре. И я говорю бармену: «Всем пива за мой счет».
Подруга Наташа работала на телевидении, на большом федеральном канале, в главной передаче новостей. Потом Наташу сократили. И сейчас она очень часто вспоминает о той жизни. Ее метафора — это удостоверение журналиста:
«Вот знаешь, раньше документы в Москве вообще постоянно проверяли. У всех. Едешь в метро, к тебе подходит милиционер, просит паспорт». А я ему: «Паспорта нет, есть удостоверение». И даю ему удостоверение. Оно сафьяновой кожи и с гербом, — Наташа, рассказывая, явно представляет и почти чувствует в руках это удостоверение из хрустящей кожи. — Берет, значит, милиционер мое удостоверение, читает, а потом у него сразу меняется выражение лица со строгого и важного на такое плаксивое. Он начинает мне жаловаться на жизнь, мол, повлияйте, улучшите мою несчастную милицейскую долю. Куда вы смотрите, кругом столько несправедливости, звание долго не присваивают, работа тяжелая у нас в милиции, платят мало, снимите, покажите, и, может, все изменится к лучшему».
Наташе все это было приятно: и удостоверение, и жалобы милиционера, и ее статус большого человека из телевизора.
Ксения раньше работала в большом рекламном агентстве и там прожила лучший из своих периодов. Не то, что сейчас, когда она сама себе делает маникюр и педикюр, и то не всегда успевает, потому что сейчас она агент по продаже недвижимости, начинающий, то есть у нее куча работы и неопределенный доход. А тогда, в прошлой жизни, она всегда ходила в салон, и ее маникюр не успевал испортиться, она тут же его обновляла. Но главное, рассказывает Ксюша, это вот что:
— Встаешь с утра, чашку кофе хлопнешь и в салон красоты.
— Зачем? — спрашиваю я.
— Как зачем? Чтобы они там помыли мне голову и уложили волосы.
— А почему бы не помыть голову дома?
Ксения смеется с таким выражением, как будто я ничего не понимаю в красивой жизни.
— Во-первых, у них профессиональные средства, во-вторых, укладка. В-третьих, это просто приятно.
Надо как-то выбросить этот старый заржавевший якорь — метафору прошлого успеха
И вот что я думаю об этих метафорах прошлого успеха. Мои друзья, каждый раз, когда они достают из своей памяти это сафьяновое удостоверение, тумбочку, полную денег или мытье головы в салоне, растравляют свои раны, они чувствуют себя жалкими неудачниками здесь и сейчас. Этот образ из прошлой жизни роняет их самооценку ниже некуда и доставляет им душевную боль. Но, что еще хуже, это такой противный якорь, который мешает им смотреть вперед и развиваться. Этот якорь фокусирует внимание на прошлом, а не на настоящем и будущем.
Кстати, в реальности к этой метафоре, скорее всего, уже нельзя вернуться. Мы сами сильно изменились, и то, что раньше было ценно, сейчас, возможно, уже неактуально.
Валентин, даже если снова станет успешным бизнесменом, как отец семейства вряд ли будит тратить, не считая. Потому что взрослые и ответственные люди как раз считают свои деньги. А Ксения скорее сейчас аккумулирует деньги на собственную квартиру, чем будет каждый день ходить в салон красоты. Но, если мы все еще держимся за свою метафору и при случае упоминаем ее, это верный признак того, что успешная пора в нашей жизни все еще не началась. Особенно если прошло много лет и ничто так и не перекрыло любимый старый образ.
Например, Наташа, уже 20 лет как не телевизионщица. Она теперь вообще не работает по специальности, перебивается случайными подработками. Мы виделись с ней на прошлой неделе, а она опять с тоской рассказывала про это свое удостоверение.
В общем, пока мы не потеряли всех своих друзей, которые устали слушать, какими крутыми мы были когда-то, надо как-то выбросить этот старый заржавевший якорь — метафору прошлого успеха. И вот тогда как раз и появится шанс на долгожданный подъем
Елена Погребижская режиссер
