Столица утратила былой блеск

Лет 25 назад в Москве не было ни одного менеджера, зато были чистильщики обуви. И, судя по их количеству, услуги чистильщиков пользовались спросом. Климат-то у нас известно какой: девять месяцев — слякоть, остальные три — пыль.

При всем желании по московским улицам долго в чистой обуви не походишь. Но вот парадокс. Климат с тех пор изменился мало. С чистотой на улицах тоже прогресс небольшой.

А чистильщики обуви между тем исчезли как класс. Репортер «МК» попытался отыскать их следы.

Человеческая память — удивительная штука. Из каких-то ее закоулков всплыло воспоминание детства: будочка чистильщика обуви рядом с выходом из метро «Проспект Мира». Приезжаю. Будочка стоит на том самом месте, и даже, возможно, та же самая: те же шнурки, стельки, кремы, щетки… Только вместо надписи «Чистка обуви» на ней теперь значится «Срочный ремонт обуви».

— Можно почистить туфли? — обращаюсь к хозяйке пункта бытового обслуживания.

— Я вам продам губку, и вы сами почистите, — отвечает женщина пенсионного возраста.

— А раньше здесь чистили.

— Когда ж это было?!. Я здесь работаю 4 года и ничего такого не помню. Чистильщиков обуви в Москве не осталось. Даже не ищите.

История повторяется на площади Белорусского вокзала. Ровно на том же месте, между 1-й и 2-й Брестскими, где согласно детским воспоминаниям сидел чистильщик обуви, стоит будка «Ремонт обуви». Ботинки здесь тоже давно не чистят. Молодой парень, дагестанец, говорит, что иногда по старой памяти наведывается бабушка, которая когда-то давно работала здесь много-много лет:

— Вот она чистила, а у нас только мелкий ремонт.

Первый советский бизнес

В советские времена этот, как сказали бы сейчас, бизнес держали ассирийцы. Помощница руководителя московской общины ассирийцев Нина Дилон пересказывает мне то, что когда-то давно слышала от предков:

— В 1914 году в Ираке и Турции вспыхнула межнациональная резня и началось великое бегство ассирийского народа. Кто бежал в Европу, кто — в Россию. Путь на север лежал через Баку. Там ассирийские дети и подсмотрели, как армянские и еврейские дети чистят на улицах обувь. Часто получалось так, что дети оказывались единственными добытчиками в семье, только за счет этих заработков многие семьи и выживали.

В Москве ассирийцы заняли пустовавшую нишу. Строителям коммунизма, занятым на стройках века, было не до таких мелочей, как чистка штиблет. А для беженцев с Востока оставалось не так уж и много вариантов трудоустройства — в большинстве своем они даже не знали русского языка. Впрочем, было и еще одно обстоятельство, делавшее этот вид деятельности привлекательным для ассирийцев.

— Ассирийцы — народ вольный, — говорит Нина Дилон. — Для них ходить на работу с 9.00 до 18.00 было мукой. А ремесло чистильщика давало независимость. Если нужно было поехать в другой город к родственникам на свадьбу, они закрывали свои точки и ехали.

По сути, в стране развитого социализма и поголовного обобществления эти точки были чуть ли не единственными очагами частного предпринимательства. Хотя государство и чистильщиков пыталось как-то построить и организовать. По документам все они числились в производственном объединении «Труд». Кроме них в предприятие входило восемь мастерских по ремонту обуви. Но на деле каждый чистильщик ежемесячно просто платил «наверх» какую-то фиксированную сумму, а дальше был предоставлен сам себе — прототип нынешнего упрощенного налогообложения малого бизнеса.

— Будочки, в которых работали чистильщики, у нас назывались стоянками, — продолжает Нина Дилон. — У моей крестной тоже была стоянка. Мы, дети, очень любили к ней ходить. Потому что у нее всегда водились деньги и она давала нам на мороженое. Да и вообще — стоянки располагались в людных местах, и вокруг всегда было шумно и весело.

На одной из таких стоянок еще в 70-е годы работал аж Герой Советского Союза! Звали его Ладо Давыдов. На фронте он был разведчиком. Подвиг совершил, добыв карты немецкой обороны в районе Западной Двины. А после войны вернулся в Москву и много лет чистил обувь на площади трех вокзалов.

В конце 50-х годов частыми гостями в ассирийских семьях стали репрессированные. Люди возвращались из лагерей, идти им порой было некуда, и первым человеком, с кем случалось пообщаться на вокзале, оказывался чистильщик обуви. Он-то и предлагал переночевать, осмотреться. Ассирийцы считали, что случайных гостей не бывает, каждого гостя приводит Бог. Было у стариков-чистильщиков и еще одно неписаное правило: с солдат, находящихся в увольнении, денег не брать.

Сама же процедура чистки обуви на всех стоянках исполнялась как по нотам. Рассказывает Нина Дилон:

— Первым делом щеткой наподобие одежной смахивалась пыль. Потом в ботинок вокруг ноги вставляли картонки или пластмасски, чтобы ненароком не испачкать носки. На обувь наносили крем. Причем многие чистильщики варили его сами, по собственным секретным рецептам. При необходимости, чтобы подобрать нужный оттенок, смешивали несколько разных кремов. Этот состав втирали в обувь другой щеткой. А спустя несколько минут уже третьей полировали.

Окончательный блеск наводился бархоткой. К таким ботинкам пыль не приставала несколько дней!

Обувь чистили первые два или три поколения ассирийцев, оказавшихся в Москве. Дети и внуки чистильщиков уже поступали в институты, всячески ассимилировались и семейный бизнес бросали. Сейчас в общине не смогли найти ни одного действующего чистильщика. Да и стариков-аксакалов, видимо, уже не осталось.

Но хранителей этой умирающей профессии обнаружить в Москве все-таки удалось.

По стопам Рокфеллера

Уже несколько лет в столице работает фирма, оказывающая услуги по ручной чистке обуви. У нее с десяток точек. В основном — в крупных торговых центрах и дорогих отелях. В один из отелей я и отправляюсь, чтобы побеседовать с современными чистильщиками.

Роскошная гостиница на Тверской. Красное дерево и мрамор, упругие паласы на полу. На уютных диванчиках — дамы и джентльмены. В сторонке пианистка играет на рояле. Служащая отеля провожает меня в закуток чистильщика, находящийся на пути к лифтам.

Рядом с большим кожаным креслом стоит элегантный молодой человек в черных брюках, такой же жилетке и белой рубашке с бабочкой. Интересуюсь у него, как работа, много ли клиентов.

— Сейчас мало — 2—3 человека в день, в основном иностранцы.

— Не скучно сидеть без дела?

— Нам сидеть нельзя.

Действительно, когда я подошел, он стоял. На свой маленький стульчик чистильщик присел только затем, чтобы продемонстрировать содержимое ящика, задвинутого в основание кресла. Надо сказать, что технология чистки осталась почти такой же, как была у ассирийцев. Только после смахивания пыли щеткой появилась еще одна операция — поверхность ботинка промывается специальным обувным шампунем. Ну и крем теперь не собственного изготовления, а лучших немецких марок: черный, бесцветный, шесть оттенков коричневого.

…В большом торговом центре около Красной площади место у чистильщика обуви побойчее. Но и тут он стоит без дела. Зато Михаил оказывается разговорчивее, чем его коллега в отеле.

— Почему умирающая профессия? — не соглашается он. — Не умирающая, а, наоборот, возрождающаяся.

Клиентов, однако, у него в первой половине дня не было.

— Ничего, у нас к вечеру все просыпаются, — не унывает Михаил. Возможно, его оптимизм подпитывается тем фактом, что знаменитый Рокфеллер тоже начинал свой путь чистильщиком обуви.

В торговом центре соотношение клиентов между иностранцами и нашими — 50 на 50.

— Иностранцы говорят обычно: «Good job!» — делится Михаил. — У наших дежурная тема сейчас — кризис. Но чаще люди просто разговаривают по телефону.

Подавляющее большинство клиентов — мужчины. Женщины, видимо, стесняются садиться в юбках в стоящее на возвышении кресло. Зато дамы приносят обувь с собой. Пока Михаил чистит, они ходят по магазинам.

Цены во всех точках этой фирмы одинаковые: чистка кожаной обуви — 290 руб., замшевой — 390. Немало. Но если верить сайту фирмы, ее мастера творят буквально чудеса: разбитую старую калошу превращают в туфельку принцессы.

Чисто российское раздвоение

А что, как говорится, у «них»?

В восточных странах уличные чистильщики обуви совсем не редкость. Где-нибудь в Каире к столику кафе подходит паренек с картонкой под мышкой. Он не произносит ни слова, но местные знают, что это чистильщик обуви. Вот кто-то подзывает его знаком. Мальчишка кладет свою картонку перед клиентом. Египтянин, неожиданно озаботившийся внешним видом своих туфель, разувается и ставит босые ноги на картонку. А чистильщик удаляется с обувью и через несколько минут приносит ее надраенной до блеска.

В европейских столицах такую картину наблюдать не доводилось. Но там и грязи на улицах в любую погоду почему-то нет.

Мораль сей басни такова. С грязью и пылью у нас — как на Востоке. А с чистильщиками обуви — как на Западе. Чисто российское, кстати, раздвоение. У нас и орел на гербе о двух головах, собственно, по той же самой причине.

Сергей Феклюнин