Мещанский суд Москвы отказал в удовлетворении иска Мари Дюпюи, племянницы Рауля Валленберга. Она требовала предоставить ей доступ к ряду недоисследованных или по сию пору недоступных документов из архива ФСБ, которые могли бы пролить свет на обстоятельства смерти на Лубянке ее дяди, всемирно признанного праведника, спасшего десятки тысяч будапештских евреев в годы Второй мировой войны.
Валленберг, шведский дипломат, переправлявший в нейтральную Швецию венгерских евреев, был арестован Смершем. Абсолютно очевидно, что советские органы не могли поверить в искренность мотивов Валленберга — как это вдруг человек добровольно взялся за такое опасное дело? Чего ради? Его считали то ли американским, то ли немецким шпионом, то ли вообще двойным агентом. Ценный экземпляр для Сталина. Выяснилось, что Валленберг не представляет интереса для советских спецслужб. Объясняться же со шведами, которые занимались поисками своего дипломата и представителя влиятельной в шведском истеблишменте семьи, признаваясь в том, что их водили за нос, утверждая, что Валленберг погиб в Будапеште, было как-то уже не с руки. Тогда-то, судя по всему, и было принято решение об уничтожении спасителя евреев.
Соответствующий документ (рапорт начальника санчасти лубянской тюрьмы Смольцова Абакумову от 17 июля 1947 года с пометкой «приказано труп кремировать без вскрытия») давно обнародован, официальная причина — инфаркт, впрочем, лаборатория ядов полковника Григория Майрановского всегда была под рукой. В недавно вышедших мемуарах председателя КГБ Ивана Серова подтверждается эта версия — там прямо сказано, что Валленберг был ликвидирован в 1947 году по приказу Виктора Абакумова, тогдашнего главы МГБ: «Допрошенный Майрановский и работники его специальной лабораторной камеры подтвердили, что они ликвидировали в 1946–1947 годах ряд иностранных граждан… Абакумов, допрошенный Козыревым, подтвердил ликвидацию именно Р.Валленберга. Он ссылался на прямые указания Сталина и Молотова, которых он неоднократно информировал об этом деле…» Обо всем этом я подробно доложил Н.С.Хрущеву. Он внимательно выслушал меня и сказал: «Эти подлецы, Сталин, Молотов и Вышинский, заварили эту поганую кашу, а нам теперь дерьмо хлебать».
После того как книга воспоминаний Серова увидела свет, естественным образом у родственников Валленберга возникло еще и желание ознакомиться с протоколом допроса Абакумова, чтобы лишний раз убедиться в правдоподобности версии насильственной смерти дипломата в 1947 году.
Однако от ФСБ пришел отказ. Суд поддержал позицию Федеральной службы безопасности.
Аргументы представителя ФСБ, представленные в суде, следующие. Во-первых, запрашиваемые документы содержат данные третьих лиц, это тайна личной и частной жизни, родственникам и потомкам допрашиваемых одновременно с Валленбергом раскрытие сведений может оказаться неприятным. Во-вторых, ФСБ России не является правопреемницей НКВД.
Начнем с того, что позиция, занятая в этой истории Федеральной службой безопасности, свидетельствует только об одном: она делает все, чтобы ее считали правопреемницей и НКВД, и МГБ, и КГБ. Она смотрит на дело Валленберга глазами тех, кто годами и десятилетиями скрывал тайну смерти дипломата, выгораживая тем самым Сталина и тех его подельников, кто отправил обременительного для них заключенного №7 на смерть. Из-за этого режима секретности, отчаявшись узнать правду, покончили с собой мать и отчим Валленберга, десятилетиями омрачаются отношения со Швецией, а имидж России оказывается не лучше имиджа СССР самых темных лет его существования.
Если ФСБ не несет ответственности за преступления Сталина (как и в катынском деле, кстати, множество томов которого до сих пор не рассекречено), если эта спецслужба — структура новой России, очистившаяся от бремени сталинских преступлений, — почему бы тогда не раскрыть всю правду, не рассекретить документы по столь резонансной истории? И тем самым еще раз обратить внимание на то, что современная Россия и сталинский СССР — все-таки две принципиально разные сущности.
Но в том-то и дело, что нет — не разные. Нынешняя ФСБ, называя вещи своими именами, покрывает Сталина. Потому что такая позиция — в тренде. Все в полном соответствии с известной формулой: управлять, как Сталин, жить, как Абрамович. Этот идеал почти достигнут. И его теперь государство будет защищать до последнего от всякой там оппозиции, Запада и прочих Валленбергов. Поэтому государство не препятствует тому, что в стране появляются «народные» памятники Сталину, да и само ставит на видных местах его бюсты под предлогом «образовательных» целей, как это произошло благодаря Военно-историческому обществу, патронируемому министром культуры Мединским, в самом центре Москвы — Петроверигском переулке.
Аргумент, касающийся тайны личной жизни, можно было бы счесть смехотворным, если бы он не был иезуитски циничным и издевательским. Это не Мари Дюпюи посадила Валленберга и допрашивавшихся одновременно с ним людей в Лубянскую тюрьму, а советское государство по приказу Сталина. Это не частная жизнь — это факты надругательства государства над своими и иностранными гражданами. Это истории жертв сталинской машины уничтожения людей. Это, в конце концов, факты истории сталинизма, к которому не может быть «неоднозначного» отношения, как не может быть «сложного» отношения к преступлениям любого тоталитарного режима — гитлеровского, муссолиниевского, франкистского. Есть и более спокойный канцелярский контраргумент, высказанный историком Никитой Петровым: в журналах учета перемещений вызванных на допросы лиц есть только имена и фамилии узников, которые не подпадают даже под определение личных данных.
Когда я знакомился с делом своего репрессированного деда в Государственном архиве РФ (оно было рассекречено лишь в 1999 году, хотя было самым банальным, «серийным» для волны Большого террора 1938 года), то, естественно, узнал фамилии тех людей, которые его оговорили и признались в оговоре во время допросов прокурора уже в 1955 году (в рамках процедуры реабилитации). Мне и в голову не приходило плохо о них подумать или, допустим, начать искать их родственников: надо быть слабоумным, чтобы не понимать, как выбивались показания из людей. А вот фамилии инквизиторов из НКВД я не без удовлетворения нашел в «мемориальской» базе: почему бы мне не узнать больше о тех, кто совершал преступления? И почему бы родственникам Валленберга не узнать, кто и как «расследовал» его дело? Или нам нужно вообще закрыть архивы?
Была бы их воля — закрыли бы. Потому что секреты и вообще «секретность» — это часть волшебной силы власти. Такая же загадочная, как и «суверенитет», на который никто не покушается, но который надо все время защищать. И «секретность» без настоящих секретов — это часть защиты «суверенитета». Суверенитета не страны — а спецслужб внутри страны.
Автор: Андрей Колесников, руководитель программы Московского центра Карнеги
Фотограф: Геннадий Черкасов
