«Я думаю, что людей разделяют не границы, не моря и океаны, а невежество и дурное воспитание, неуважение друг к другу», — уверен маэстро.
Юлия Шигарева, «АиФ»: Владимир Теодорович, я видела, как долго вас не отпускает зал после концерта — аплодисменты, цветы, бисы... А как вы потом себя останавливаете, дома? Ведь адреналин-то бурлит в жилах!
Владимир Спиваков: Тяжело... Ничего не действует. Я понимаю людей, которые выпивают после концертов. Но поскольку я вообще непьющий... Иногда читаю серьёзные вещи, от которых можно заснуть. (Смеётся.) Философию. Фромма. Юнга. Задумываюсь над словами Юнга о том, что в человеке живёт страх: как сохранить собственную целостность перед силой, которая может принять форму государства, других людей, обстоятельств?
— К вопросу о цельности личности перед натиском государства. В обществе не утихают дискуссии: есть у нас цензура или нет, на что имеет право государство в общении с художниками, а каких границ переходить не должно?
— Главное-то не в цензуре, а в том, что сейчас во всём мире отсутствует терпимость. Когда-то Екатерина II высказала мысль: в управлении такой страной, как Россия, огромной, с различными вероисповеданиями, нетерпимость — это страшная ошибка. Именно это — отсутствие терпимости — мешает людям услышать друг друга. Фразу Пушкина о бунте, бессмысленном и беспощадном, обычно произносят как страшилку. Но забывают о том, что в этих словах дана характеристика толпы, правда же? Бессмысленность свидетельствует о душевном нездоровье. А беспощадность — о потере христианских ценностей в душах. Потому что в христианском гуманизме высшая ценность — это человек.
Я всегда за личность. Толпа случается именно тогда, когда человек теряет своё «я». На мой взгляд, в спорах нынешних речь идёт не о цензуре, а о беззащитности человека. Человек не чувствует себя защищённым!
— Но есть и другой аспект. Да, неприятно, когда тебя ограничивают в попытках донести до мира свою точку зрения. С другой стороны, уверен ли ты, что твоя точка зрения верна? Может быть, вместо того чтобы открыть людям глаза, ты причинишь им боль?
— Это сложный вопрос. Я думаю, что людей разделяют не границы, не моря и океаны, а невежество. И дурное воспитание, неуважение друг к другу. К примеру, ряд вещей я не приемлю. Не понимаю, как можно обижать ту или иную религию. И сам никогда эту грань не перейду.
— Вы говорите — невежество. Но посмотрите, что вокруг происходит: билеты на выставки, абонементы на концерты сметают в первые дни продаж, в залах аншлаги. Почему люди вдруг так к искусству потянулись?
— В искусстве, мне кажется, заложено так много, что каждый человек может найти там эхо своего внутреннего мира, своих мыслей, своих настроений, тревог. Там свобода мысли, логика, инстинкт, воображение, метафизика. Что-то созвучное тому, что подспудно живёт в каждом из нас. Мы же сами себя не можем до конца понять. Возможно, искусство нам помогает этого понимания достичь. А может, человек тянется к настоящему, к живому в противовес тому, что диктует нам телевидение.
Компьютер, Интернет — это колоссальная помощь, движение вперёд, в этом будущее, безусловно. Но при этом человек не перестал ходить в концертные залы, на выставки, не перестал читать книги. Значит, есть что-то очень важное, что утеряно техникой и что может дать только непосредственный обмен энергиями в зале.
— Социологи провели опрос: чем гордятся россияне. Ответы — культурой, наукой, историей. Но всё это создали наши предки. А мы оставим потомкам что-то, чем они смогут гордиться?
— Это же всегда вопрос времени. Каждый настоящий художник опережает своё время. Почитайте, какие стихи или эссе писал Бродский лет 20-30 тому назад, и вы обнаружите, что он описывает сегодняшний день. Мы не знаем сейчас ответа на этот вопрос, кем будут гордиться наши потомки. Но я убеждён, что им будет чем гордиться. Талантов в нашей стране меньше не рождается — уверяю вас. Я же вижу, с какими ребятами работает мой фонд.
— А государство наше правильно ли сегодня использует этот мощнейший ресурс — культуру — для позиционирования себя в мире?
— Искусство и наука — это то, что создаёт возвышенный образ страны.
— Ну, про нашу науку я бы так уверенно не заявляла...
— Почему? В России много выдающихся умов. У меня нет философии ЖЭКа в голове: ах, эти учёные на Запад уехали, а мы тут остались. Не важно, где они живут сейчас! Но родились и учились они здесь! И Нобелевские премии получают за то, над чем начинали работать в России. А наши врачи сейчас делают потрясающие операции по всему миру. Эти люди с русскими фамилиями работают на имидж России. И у искусства границ нет, слава богу. Достаточны ли усилия государства? Нет. Недостаточны.
— Почему?
— Во-первых, политическая ситуация такая сложилась в мире. Во-вторых, экономика у нас не в порядке. Об этом же честно говорят: денег нет!
— Так, может, бюджет по-другому тратить? Отправлять в другие страны выставки, оркестры? Чаще и больше?
— Я за это не отвечаю! Я отвечаю за качество своей работы. Чтобы то, что мы вывозим показывать за границу, было на самом высшем уровне. И когда газеты в США писали про Национальный филармонический оркестр России — непонятно, как оркестр, которому чуть больше десяти лет, играет лучше, чем американские оркестры с 80-летней историей, — я понимал, что всё сделано правильно.
Культура может стать одним из величайших примирителей. Мы сейчас давали концерт в Париже, в Центре современного искусства. Должны были играть два. Один — в присутствии двух президентов, приуроченный к открытию выставки из собрания Щукина. Этот концерт не состоялся — по политическим причинам. Но выставку открыли, и она стала историческим событием для Франции. К ней стоят длиннющие очереди. Французы плачут перед картинами. И я их очень хорошо понимаю. Это их искусство — полотна Матисса, Гогена. Но их собрал и сохранил для будущего русский человек с невероятным видением мира на сто лет вперёд — Сергей Щукин.
Юлия Шигарева
