Хороший детектив читать интересно. Хороший исторический детектив еще и полезно! Произведения этого жанра расширяют кругозор, освежают знание истории страны и мира, переносят в особую, незнакомую, а оттого еще более интересную эпоху.
Однако вокруг этого жанра сложилась масса легенд и мифов, из-за которых некоторые читатели не воспринимают исторические детективы всерьез. И совершенно зря. Романы Николая Свечина серии «Исторический детективъ» не оставляют от этих мифов камня на камне.
Миф 1. «Исторические детективы далеки от реальной истории». Если за дело берется автор, не поверхностно интересующийся историей — повествование получается вдвойне захватывающим. Николай Свечин — знаток истории, краевед, и его книги максимально приближены к исторической правде.
Миф 2. «Исторические детективы не такие увлекательные, как современные». Еще какие увлекательные! Людское коварство и изобретательность в достижении преступных целей актуальны в любую эпоху. Так что расследование преступлений, основанных на точных данных криминалистики прошлых лет, доставит немало острых ощущений читателям…
Миф 3. «Исторические детективы написаны скучным языком». Только не детективы Николая Свечина. Его произведения читаются удивительно легко и на одном дыхании. Убедитесь в этом сами!
Отрывок из новой книги Николая Свечина «Туркестан»:
«Лыков с Титусом сидели на диване бок о бок. Они были раздеты донага, но замотались в простыни. В купе стояла невыносимая жара, усиленная духотой. Открытое окно не спасало: поезд едва тащился по раскаленной пустыне.
Напротив друзей расположились их попутчики, тоже задрапированные. Один был негоциантом, доверенным Московского торгово-промышленного товарищества. Сутки назад, войдя в вагон, он представился: Степан Антонович Христославников. И тут же сообщил, что везет с собой крупную сумму для выплаты задатков хлопкоробам…
Второй попутчик появился за пять минут до отправления поезда. Среднего роста, среднего сложения, очень загорелый капитан с аннинским темляком на шашке назвался Иваном Осиповичем Скобеевым. Должность у него была интересная: полицмейстер туземной части Ташкента. Старый служака чуть не всю жизнь провел в Туркестане. Для попутчиков он оказался настоящим кладом.
Вагон второго класса был полон. Больше всего оказалось туземных купцов, за ними шли офицеры. Хватало и чиновников в мундирных сюртуках. Русское партикулярное платье почти не встречалось. Капитан Скобеев получил место в обществе персов, но разглядел трех русских негоциантов и пересел к ним. Он представился, выслушал, кого как зовут, и тут же сообщил:
— А я вот за асфальтом ездил!
— За каким еще асфальтом? — удивились соотечественники. — За природным?
— Да. На острове Челекен есть месторождение, и меня послали ознакомиться. Правитель канцелярии генерал-губернатора хочет выложить им в Ташкенте одну улицу. Вызвал и приказал: Иван Осипыч, сгоняй по-быстрому, узнай, что почем.
— Это за какие грехи такое наказание? — ахнул Христославников.
— Наказание? — сощурился полицмейстер.
— А разве нет? В самое пекло по пустыне скитаться...
— Вовсе даже не наказание, а, наоборот, поощрение!
— Какое же здесь поощрение? — удивился Степан Антонович.
А Лыков подумал секунду и спросил у капитана:
— Прогоны?
— Именно! — обрадовался тот. — Вот вы молодец, сразу догадались. У нас же прогоны до сих пор платят, как на перекладных. А я две трети пути поездом одолею. Билет в оба конца стоит 65 рублей 80 копеек. А от Ташкента до Самарканда и обратно меня сарты доставят. На свой счет. Что получается? Получается экономия! Мне как чину восьмого класса полагается три лошади. По две с половиной копейки на версту за каждую лошадь... умножаем... получаем семь с полушкой. За версту. А их по железной дороге 1344, да между Самаркандом и Ташкентом почти 500. На круг выходит 200 рублей профиту! И все законно. Как в армии — безгрешные доходы. А то жалование маленькое, взяток же я не беру. Ну, в смысле, не требую...
Алексей понял бывшего коллегу. Он тоже, когда служил помощником квартального надзирателя, не стеснялся брать от купцов пятерки да трешницы. Люди сами суют — отчего же не взять? Чтобы внимательнее смотрел, служебное рвение проявлял... Так что получил капитан Скобеев дополнительную выгоду, и слава Богу!
— Ага! Тогда расскажите нам, за что вас поощрили! — поддержал разговор Титус.
— Охотно доложу, — обрадовался полицмейстер. — Поощрили меня за то, что я выследил и арестовал знаменитого в Ташкенте вора Мада-сартараша. Два года его ловили в русской части, а поймал я, отвечающий за туземную часть!
— Ловкий был?
— Не то слово! Мад — это сокращение от имени Мухаммед, а сартараш означает «цирюльник». Ну, еще он делает обрезание... Наш герой был обычный туземец, в молодости стриг и брил, да вдруг подался в воры. И открылся у него к этому значительный талант. Чуть не сорок квартир ограбил, прежде чем я его поймал!
— Иван Осипович! — взмолился Христославников. — Просветите нас по этой части! Кому же знать, как не вам? Правду ли говорят, что Ташкент — город воров?
— Правду, — кивнул капитан. — На весь Туркестан мы этим прославились, прости Господи... Так что, когда приедете, держите ушки на макушке. А деньги, что при вас, лучше сразу снесите в банковскую контору, у себя не храните!
Все трое негоциантов переглянулись. Не только Степан Антонович имел при себе значительную сумму. У Лыкова с Титусом было рассовано по карманам десять тысяч рублей — на взятки интендантам.
— А почему так сложилось? — поинтересовался Алексей.
— Специфика, — вздохнул полицмейстер. — С конца мая начинается у нас страшная жара. И все, кто может, бегут из города. Чиновничество переезжает в Чимган, это в восьмидесяти верстах от Ташкента. Там горы, которые сводят жару на нет. Хороший климат, санатория для войск, дачи. Устроено гелиографическое сообщение с Ташкентом. А войска, кроме караульных рот, поголовно уходят в летние лагеря. Вот и получается, что квартиры офицеров и чиновников на три месяца пустеют. Как тут не появиться ворам?
— Выходит, у местного населения воровство в крови? — уточнил Титус.
— Не совсем так, — ответил Скобеев. — Конечно, сарты — большие мошенники. Но воруют в Ташкенте все-таки пришлые, не коренные. Тут виноват хлопок.
— Хлопок? — удивился доверенный.
— Он самый. Вокруг Ташкента имеются его обширные поля. А хлопок, следует сказать, требует большого ухода. Сажать его начинают в конце марта — начале апреля. Как посадили — надо два раза окучить. А еще полоть, править борозды, рыхлить землю, прореживать... Одних поливок за весну-лето полагается делать шесть. Когда куст поднимется, он вытеснит все сорняки, но до того ему надо помогать. Еще между кустами подсеивают где мак, а где коноплю, для производства из них дурмана. Занимаются всем этим поденщики-мардикоры, которые сходятся в Ташкент из окрестностей в значительных количествах. Ну, окучили первый раз — не возвращаться же им домой! Заработки на хлопковых работах хорошие, по восемьдесят копеек в день. А между хлопковыми в городе есть только дешевые работы, по двадцать-тридцать копеек. Мардикору горбатиться за них неохота, и он остается ждать. И чтобы прокормить себя, принимается за воровство. Таким образом, в Ташкенте на несколько месяцев скапливается множество пришлых людей. Живут они где попало, в ожидании спроса на свои силы. А рядом — полупустой русский город. Вот и развивается воровство...
— А туземную часть почему не обворовывают, только русскую? — спросил Лыков.
— Правильно интересуетесь, — одобрил полицмейстер. — Сарты ведь тоже на лето переезжают. У каждого исправного туземца есть на краю города собственный надел, вроде дачи. Там сад с огородом, обязательно заходит арык, есть хауз, то есть пруд для купания. Летний домик не из саманной глины, а деревянный, и стоит не в раскаленной улице, а под тенью деревьев на просторе. Прохлада, вода журчит... Но городской дом сарта никогда не бывает пустым. Когда вся семья переехала, в карауле оставляют племянника, бедного родственника или какого приживальщика. Туземный Ташкент разбит на кварталы, называются они махалля. В каждой из них есть штатный сторож. Да и соседи друг друга знают. Незнакомец вызывает подозрения, за ним приглядывают все одномахаллинцы. Украсть не дадут!
— Получается, что воры в Ташкенте — это случайные преступники, пришедшие на заработки, — усомнился Титус. — А зимой все спокойно и жуликов-профессионалистов нет? Трудно поверить в такое!
— Вы правы, Яков Францевич, — ответил Скобеев. — Профессионалисты везде есть, в том числе, конечно, и у нас. Вот хоть тот же Мад-сартараш. Но их много меньше, чем, к примеру, в Одессе. Репутацию города воров создают именно хлопковые поденщики. А зимой в Ташкенте, как везде...
Лыков не удержался и поддел полицмейстера:
— Выходит, Иван Осипович, у вас в туземной части забот меньше, чем в русской?
— Это так. Но потому лишь, что сарты — народ очень скрытный. Все свои вопросы они стараются решать без привлечения властей. Приедете — убедитесь. Они вообще не любят русскую администрацию. Идешь по улице, а с тобой никто не здоровается. Будто и нет тебя вовсе! Ежели не знать местных обычаев, можно и обидеться.
— А если знать?
— Тогда выходит, что обижаться не на что. Туземцы просто боятся, что русский не ответит на их приветствие. А это очень большое оскорбление, и не только для самого сарта.
— Что, вся махалля обидится? — съязвил Титус.
— Нет, берите выше, — серьезно ответил Иван Осипович. — Я сейчас поясню, а вы запомните — пригодится. Словами «ас-саляму-алейкум», что означает «мир вам», мусульманин обращается только к единоверцу. Для китаби, что переводится как «имеющие писание» (в число китаби входят и христиане), установлена другая форма. Вам скажут «ас-саляму-алейман-ит-табааль-гуда», то есть «мир идущему на истинный путь».
— Впервые слышим! — признались Титус с Христославниковым.
— Вот! — назидательно поднял палец капитан. — Туземцы этого и боятся! Что русские, не знающие обычаев, не дадут им джуабы, то есть ответа на приветствие. Ведь «мир вам» адресовано не только конкретному лицу, но и тем двум ангелам, что есть у каждого мусульманина. Это ангелы-записыватели, которые ведут учет добрым и злым делам человека для Страшного суда. Значит, оскорбление будет нанесено и ангелам тоже, а это уже тяжелый грех. Поэтому нам, русским, в лучшем случае говорят «издрат», то есть «здравствуйте». Но если пройти и потом оглянуться, то можно увидеть, как многие плюют тебе вслед. Ничего не поделаешь, приходится терпеть...
Лыков, бывавший на Кавказе, не услышал ничего нового. Магометанские окраины империи, покоренные относительно недавно силой оружия, с трудом терпят русское владычество. Случись что, не в спину плюнут, а голову срежут...»
Продолжение читайте в книге Николая Свечина «Туркестан»
