Если когда-либо на Тверском бульваре, 17, строению во дворе под номером 4 на стене, подпираемой контрфорсами, вернут былой вид и осанку, то город получит замечательный памятник трех веков. В XVII веке появилась каменная палата в Бронной слободе, где жили оружейники. В XVIII и XIX веке ее надстраивали и превратили в конце концов в особняк с мезонином, доведенный в годы советской власти до ручки.
Каменные палаты приобрел князь Семен Федорович Волконский, генерал-аншеф, и владел ими тогда, когда в 1742 году у него родился сын Григорий, будущий генерал от кавалерии, соратник Суворова, наместник царя в Оренбургской губернии.
Три сына князя Григория стали генералами. Старший сын Николай, в 14 лет начав служить в гвардии, в 22 года был произведен в полковники Павлом I. И он же закричал: «В Сибирь!» — когда ему показалось, что полковник слишком медленно выполняет его поручение. Не утративший хладнокровия князь попросил дозволения проститься с семьей. «Можешь, и прямо в Сибирь», — ответил Павел I. Но, вспомнив, что сам отправил Волконского к императрице, отменил повеление и извинился. Это один из тех поступков, которые побудили заговорщиков задушить «русского Гамлета», «Дон-Кихота на троне», «бедного, бедного Павла», желавшего всем подданным блага.
Николай Волконский женился на дочери фельдмаршала Репнина, бравшего Измаил, победителя турок, дипломата блистательных времен Екатерины II. «Воспитанникам», которых любвеобильный посол и наместник императрицы породил, он давал дворянское воспитание и образование. Один из них носил его усеченную фамилию — Пнин, стал признанным поэтом и публицистом. В браке сына бог фельдмаршалу не дал.
Поэтому после смерти тестя Николай Волконский получил герб Репниных и право называться князем Репниным, «чтобы не погиб знаменитый род». Император надеялся: в его лице «род Репниных, столь славно отечеству послуживших, с кончиною последнего в оном не угаснет, но, обновясь, пребудет навсегда, с именем и примером его, в незабвенной памяти Российского дворянства».
Аванс царя Репнин-Волконский оправдал. В битве под Аустерлицем, на глазах Наполеона, выигравшего это сражение, увлек за собой эскадрон кавалергардов в атаку. Лев Толстой в «Войне и мире» помянул эту блестящую атаку кавалергардов, которой удивились французы. «От этой массы огромных красавцев людей, из всех этих блестящих, на тысячных лошадях, богачей, юношей, офицеров и юнкеров после атаки осталось только осьмнадцать человек». Среди них оказался в плену раненный пулей в голову и контуженный картечью в грудь князь Николай, в романе именуемый дарованной фамилией — Репниным.
Хочу процитировать диалог Наполеона и князя Репнина, чтобы напомнить, как в кровавых войнах двести лет назад победители отдавали честь храбрости побежденных:
— Вы командир кавалергардского полка императора Александра?
— Я командир эскадрона.
— Ваш полк честно исполнил долг свой.
— Похвала великого полководца есть лучшая награда солдату.
— С удовольствием отдаю ее вам.
Наполеон позаботился о Репнине. Его лечили. За раненым князем ухаживала жена, неотступно следовавшая в походах за мужем. Император освободил из плена русского полковника, хотя тот не дал ему честного слова не воевать с французами. С ними генерал-майору пришлось сражаться в 1812 году.
За подвиги в сражениях и за похвальную службу получил Репнин Георгия 4-й и 3-й степени, золотую с алмазами шпагу с надписью «За храбрость», Анну 1-й степени, бриллиантовые знаки к ордену, Владимира 2-й степени. Надев на генеральский мундир эти награды, князь обошел с подписным листом лавки всех купцов, съехавшихся на Ильинскую ярмарку вблизи Полтавы.
В Полтаве находилась резиденция генерал-губернатора Малороссии. 18 лет управлял этим краем князь Репнин. В городском театре играл любимец публики крепостной Михаил Щепкин. Таким способом, по одной версии, от щедрот купцов губернатор собрал 4 тысячи рублей, чтобы выкупить из неволи актера с матерью, отцом, женой, ставшей крепостной после замужества, четырьмя дочерьми и двумя сыновьями. А надо было заплатить помещице за их души 10 тысяч. Недостающие деньги внес князь.
По другой версии, Репнин решил «в награду таланта актера Щепкина и для основания его участи» устроить спектакль по подписке. Первый внес 200 рублей — и таким образом собрал 7200 рублей. Недостающие деньги одолжил актеру Репнин, которые Щепкин обязался вернуть. Поручился за него правитель канцелярии губернатора Дмитрий Бантыш—Каменский. Этот чиновник по особым поручениям Министерства иностранных дел по просьбе Репнина вместо службы в Италии занял пост правителя его канцелярии в Полтаве. И написал при его содействии «Историю Малороссии»
Не случись встреча крепостного актера Щепкина и генерал-губернатора Репнина, по всей вероятности, не появился бы на сцене императорского Малого театра «реформатор русской сцены». Не носила бы московская улица и театральное училище Малого театра его имя. Не стоял бы в его дворе памятник. И не было бы в Москве Дома-музея Михаила Щепкина. Для него писали пьесы Белинский и Тургенев, переводили на русский язык пьесы Герцен, Грановский и другие литераторы. Все это и многое другое в русской культуре не произошло бы.
Как пишет биограф Гоголя Игорь Золотусский: «При Репнине в Полтаве были открыты духовное училище, институт благородных девиц, дом воспитания для бедных дворян. (...) И не кто иной, как князь Репнин, вызволил из крепостной зависимости Михаила Семеновича Щепкина».
Князь послужил прообразом честного и деятельного генерал-губернатора во втором томе «Мертвых душ» Гоголя. Историк и биограф Бантыш-Каменский охарактеризовал Николая Репнина как человека с «лицом, исполненным ума, на котором душевная доброта изображалась в быстром и в то же время кротком взгляде». И как блистательного управителя, который «шел всегда прямой дорогою, руководимый честию».
Служба князя оборвалась по доносу сменившего его в Полтаве генерала Левашова, следователя и судьи по делу декабристов. Несправедливо обвиненный в растрате казенных денег, Репнин надолго уехал жить за границу. В столицу не вернулся. Умер в своем имении под Полтавой.
Единственная дочь князя Григория Софья вышла замуж за родственника и ближайшего друга Александра I князя Петра Волконского, фельдмаршала и министра. В Таганроге у них на руках умер император, поручив заботу о царице.
«Нет сомнения, это была одна из самых интересных женщин своего времени — чернокудрая красавица, с тонкими правильными чертами лица, бережно придерживающая задрапированный шалью барельефный портрет своего знаменитого деда, фельдмаршала Н.Г.Репнина, — так описывает образ княгини на портрете Боровиковского известный искусствовед и знаток Москвы Нина Михайловна Молева. — Она выглядит старше своих пятнадцати лет, с уверенной посадкой маленькой головы, спокойными движениями крупных сильных рук, открытым взглядом больших черных глаз. В ней нет ни застенчивости, ни неловкости подростка, ни мечтательности барышни на выданье, ни кокетства, зато все дышит уверенностью в себе и чувством независимости. Такой Софья Григорьевна останется да конца своей долгой жизни, которая прервется только в 1869 году».
Княгине Софье принадлежал портрет отца Григория Волконского, также написанный чтимым им художником, которому позировали красавицы Петербурга, знатные и богатые современники. По рекомендации князя Волконского уральский горнозаводчик Демидова заказал Боровиковскому исполнить портреты всех русских царей. Выполняя заказ, художник «имел удовольствие отыскать портрет Иоанна Антоновича, миниатюрный, профильный, без сомнения с натуры писанной», и сделать с него копию.
К слову сказать, наш современник художник Зураб Церетели поставил перед собой подобную задачу и изваял в бронзе бюсты всех московских великих князей и царей, статуи всех императоров России, за исключением несчастного Ивана Антоновича, заключенного с детства в тюрьму и убитого стражей при попытке его освобождения.
В описании историка великого князя Николая Михайловича, автора «Русских портретов XVIII и XIX столетия», выглядит Софья Волконская не столь однозначно. Княгиня Софья запомнилась очевидцам в старости чудовищной скупостью и неисправимой клептоманией. Из гостей уносила куски сахара, спички, апельсины, карандаши. Могла подобрать на улице полено и пронести под ротондой домой, чтобы протопить печь. Одевалась «бедно и небрежно».
За границей на станции ее однажды задержали, подозревая в краже драгоценностей, которые везла в мешке. Оказавшийся среди дорогих украшений статс-дамский портрет удостоверил ее личность и спас от ареста.
Однако скупая княгиня «благотворила истинно нуждающимся щедрою рукою», подарила бедной родственнице двадцать тысяч рублей, по тем временам сумму громадную. Софья Волконская в старости совершила поступок, который можно приравнять к подвигу молодых жен декабристов. В положении статс-дамы княгиня жила в Зимнем дворце, но нехотя и редко появлялась на приемах, поскольку «не могла примириться со строгостью императора Николая к декабристам». Похоронив мужа, в 68 лет, она добивается у царя разрешения на поездку в Сибирь ради свидания с братом.
В долгом и изнурительном пути на перекладных за ней следила полиция. У вдовы фельдмаршала и министра взяли подписку, что не будет входить ни с кем в переписку и на обратном пути из Сибири не возьмет с собой ничьих писем.
Даже в конце долгого царствования Николая I, когда брат вернется из ссылки без права жить в столицах, ему не разрешат встретиться с сестрой. Только тяжелая болезнь позволит им повидаться. После выздоровления Софья Волконская навсегда покидает Россию, завещав похоронить себя вдали от столицы, в соборе Аккермана близ Одессы.
Средний сын князя Григория Никита доставил письмо Александра I Наполеону. За обедом император Франции выразил желание с императором России поделить мир, как делят пополам яблоко, разрезав его за столом. Хвалил русского солдата, с которым он бы исполнил свое желание: «Им скажи только — иди, и идут, а нашим надо еще толковать, куда их ведут».
Прощаясь, Наполеон подарил князю перстень с маленьким бриллиантом, показавшийся Никите Волконскому ничтожным. Князь передарил перстень французскому жандарму со словами: «Возьми на память от русского офицера».
В заграничных походах Никита Волконский состоял при особе императора. За геройство в «битве народов» под Лейпцигом и за взятие Парижа заслужил ордена и золотую шпагу «За храбрость». Но после войны генерал-майор свиты и обер-егермейстер в 39 лет влюбился в 18-летнюю «царицу муз и красоты» княгиню Зинаиду Белосельскую-Белозерскую. Женился и поставил крест на карьере, ушел в «бессрочный отпуск», из которого не вернулся никогда...
В посвящение Зинаиде Волконской Пушкин писал:
Среди рассеянной Москвы,
При толках виста и бостона,
При бальном лепете молвы,
Ты любишь игры Аполлона.
Полные восторга стихи посвятил ослепший поэт Иван Козлов, запомнивший «образ несравненный»:
Звезда любви над ней горит,
И стан охвачен пеленою —
Она, эфирная, летит,
Чуть озаренная луною.
Поэта княгиня «посещала и утешала».
Зинаида Волконская не отличалась супружеской верностью, влюблялась, ей приписывали роман с Александром I. В доме на Тверской улице она устроила проводы жен декабристов, последовавших за мужьями в Сибирь на каторгу.
Подобно Софье Волконской, страдая от жесткости Николая I, Зинаида Волконская не скрывала своих чувств и мыслей — попала под тайный надзор полиции. Из Москвы вынужденно уехала в Италию, приняла католичество. На римской вилле, где принимала русских художников и литераторов, как прежде, «любила игры Аполлона».
Князь последовал за женой в Италию, там и умер. В Риме у фонтана Треви я видел маленькую церковь, где похоронена княгиня, ее сестра и русский генерал Никита Волконский.
...А в Москве на первом этаже однокомнатной запущенной квартиры на Большой Пироговской улице, где хозяйничал большой кот, выходивший и входивший в квартиру через форточку, принимала меня, не вставая с постели, одинокая пенсионерка Белосельская-Белозерская, покинутая жена Михаила Булгакова. Не простившая измены мужу и подруге-разлучнице, жене советского генерала.
Младший сын князя Григория — Сергей — начинал жизнь весело и шумно, заслужил за дерзкие выходки и кутежи славу «шалуна». Поручика кавалергардского полка воинская слава настигла в 18 лет в боях. Ордена Владимира, Георгия, Анны, золотой крест и золотое оружие достались за сражения с турками и французами. Войну с Наполеоном этот Волконский закончил генерал-майором свиты его величества. Казалось, быть бы ему военным министром России. Но заграничные походы и путешествия по Европе породили желание изменить собственную «вахтпарадную жизнь», освободить крепостных и установить в России республику. Члену «Южного общества» Сергею Волконскому, осужденному за «умысел на цареубийство и истребление всей императорской фамилии», заменили смертную казнь 20 годами каторги.
К закованному в кандалы мужу добралась, вопреки уговорам родных и императора, юная Мария Волконская. Спустя десять лет царь исполнил предсмертную просьбу матери, княгини Софьи, и освободил ее сына от каторжных работ. Прошло тридцать лет после ареста, прежде чем ссыльному разрешили вернуться из ссылки. В Иркутске, где жила семья декабриста, бывшего князя, лишенного всех наград, видели в салоне жены. Там он «нередко появлялся запачканный дегтем или с клочками сена на платье и в своей окладистой бороде, надушенный ароматами скотного двора или тому подобными не салонными запахами». Сергей Волконский знался с крестьянами, «любил с ними потолковать по душе», «летом пропадал по целым дням на работах в поле». Хозяйство вел прибыльно и из ссылки вернулся состоятельным человеком.
После амнистии Александра II декабристу вернули права потомственного дворянства, но без титула князя. Вернули крест за Прейсиш-Эйлау. В этой битве князь отличился в атаке кавалергардов, как его брат под Аустерлицем. Вернули медаль 1812 года. Взглядов своих Сергей Волконский не поменял. В его «Записках» есть такие слова: «Избранный мною путь довел меня в Верховный уголовный суд, и в каторжную работу, и к ссылочной жизни тридцатилетней, но все это не изменило вновь принятых мною убеждений, и на совести моей не лежит никакого гнета упрека».
Девизом ему служили слова: «Каков в колыбели, таков и в могиле».
Лев Колодный
