«Совершившего ТАКОЕ нельзя выпускать на свободу», — произносит сотрудница госархива, выдавая мне тома уголовного дела о зверском убийстве четырех человек. В этих папках всего один эпизод, но такой ужасный, что его хватило на «вышку» (высшую меру наказания), которую в итоге заменили на пожизненный срок.
И вот спустя почти три десятилетия осужденный по этому делу забросал инстанции своими обращениями, в которых настаивал: преступление он совершил «по молодости и неопытности», сам родом из Луганской области. По его мнению, все это дает ему право сменить арестантскую робу на камуфляж, а в дальнейшем выйти на свободу.
Обращения «смертника» оказались столь убедительны, что его дело затребовали военные структуры. Но прочитав, вероятно, ужаснулись даже там.
Самое интересное в этом деле другое. Выживший в кровавой мясорубке годовалый ребенок (он всю ночь ползал по трупам родных мамы и бабушки и плакал) вырос и недавно сам попал в тюрьму. Так вот, он тоже надеется попасть на СВО.
«Окажите содействие в направлении меня на специальную военную операцию. Имею боевой опыт» — такие письма мне приходят из колонии для пожизненно осужденных едва ли не каждый день. Поступают они и во многие инстанции. Часто осужденные сообщают там, что служили в армии, потому имеют боевой опыт. Пишут, что за годы нахождения в тюрьме избавились от агрессии, алкогольной и наркотической зависимости (пагубные пристрастия в свое время и привели их на путь злодейств).
Одним из самых активных в последнее время просителей стал Александр Данченко, отбывающий наказание в ИК №6 поселка Торбеево Мордовии. Это сегодня пожизненный срок в России можно получить за ненасильственные преступления (например, за производство наркотиков или за госизмену). А тридцать лет назад (а свой страшный приговор он заработал в 1995 году) назначали его только за кровавые злодеяния. Вот и на руках Данченко кровь, причем четырех человек.
Передо мной материалы его дела, где предельно ясно предстает страшная картина «апокалипсиса одного дня» для конкретной семьи.
Из материалов дела:
«Вечером 8 марта 1995 г. Миланов и Данченко в состоянии алкогольного опьянения в поисках своей знакомой по имени Элла зашли в квартиру дома №5 по улице Пионеров города Узловая Тульской области. Там проживала ее подруга Ирина Муругова».
В квартире было пять человек: сама Ирина, ее мать, знакомый мамы, подруга Валентина. В коляске в большой комнате лежал грудной ребенок (год назад Ирина родила, но с отцом малыша не проживала).
20-летний Александр Данченко и 26-летний Томас Миланов были знакомы с Ириной и вроде как даже периодически приходили к ней в гости, никаких ссор или конфликтов при этом не возникало. Но на этот раз парни были настроены по-боевому: как-никак женский праздник, да и выпитый алкоголь давал о себе знать.
Данченко закрыл дверь квартиры изнутри на ключ (из чего следствие сделало вывод, что он готовился к преступлению). Оба стали вести себя агрессивно, ударили мужчину, который попытался возмутиться визитом непрошеных гостей. Когда заплакал малыш, подруга Валентина пошла на кухню греть для него молоко. Миланов отправился за ней, а Данченко остался в комнате. А дальше произошло вот что. Данченко схватил Ирину и стал насиловать прямо на глазах у ее матери. Миланов на кухне схватил подругу, приставил ей к горлу нож и тоже стал насиловать. Потом парни... поменялись местами и жертвами.
Можете себе представить, что чувствовали жертвы. Девушки кричали, старики стонали, голодный ребенок заходился от плача.
Из показаний Миланова:
«Ирина сказала, что заявит в милицию, что он и Данченко ее насиловали. Зайдя на кухню, он сообщил Данченко о том, что сказала Ирина. Данченко в ответ «по-цыгански» сказал, что их надо «валить», иначе «они нас заложат».
Сначала убили подругу Валентину, потом Ирину (на глазах у ее матери), знакомого и наконец очередь дошла до самой хозяйки.
Экспертиза показала, что каждой из четырех жертв были нанесены множественные удары ножом и топором. Парни буквально размозжили головы трем женщинам и мужчине. Те как будто бы даже не пытались сопротивляться — для них все произошло слишком неожиданно и стремительно. Психологи считают, что такой может быть реакция на стресс — когда знакомый человек вдруг превращается в зверя и начинает при тебе убивать других, некоторые люди впадают в ступор. По всей комнате, где происходила массовая бойня, эксперты потом находили зубы, обломки черепов и костей несчастных жертв.
Единственный, кому повезло и кто выжил, — младенец. Вообще это звучит фантастично, но, судя по всему, ребенок в момент расправы затих. По крайней мере в показаниях обоих преступников не звучит, что он плакал. В противном случае они бы его убили (в тот момент для них число трупов не имело значения).
После того как жертв добили (Валентина и мужчина подавали признаки жизни какое-то время), преступники хладнокровно вымыли нож и топор, смыли следы крови с одежды (а Миланов еще и надел ботинки убитого, а свои оставил на месте преступления).
Из показаний Миланова:
«По пути домой попытался выбросить топор, в момент броска Данченко подставил свою руку, и топор попал в окно одного из соседних домов, разбив при этом стекло».
В деле нет ничего, что могло хотя бы намекнуть на то, что Миланов и Данченко ужаснулись содеянному, раскаялись. Нет и нет. Более того, дома они бахвалились перед близкими, что убили четырех человек. Протрезвев, оба решили бежать из города, понимая, что их, скорее всего, будут искать.
Вычислить убийц работникам милиции не составило труда. И все уголовное дело, которое было возбуждено в тот же день, простое и понятное, но от того не менее страшное. Парни поняли, что отказываться бессмысленно: несколько свидетелей прямо указали на них, милиционеры нашли топор, на их одежде обнаружили кровь убитых, в квартире помимо ботинок Миланова было полно других вещественных доказательств их присутствия. Но угадайте, что они пытались сказать в свое оправдание? То, что семья, которую они забили топорами, была не слишком культурная. Не из высших слоев общества, так сказать. Ирина, ее мама и ее знакомый, подруга — все любили выпить, и вообще в их квартиру часто заходили разные сомнительные персонажи.
Из материалов дела:
«Анализ показаний обвиняемого Данченко позволяет сделать выводы о том, что вначале он, пытаясь уйти от ответственности, намеренно искажал картину совершенных преступлений. Большую часть ответственности перекладывал на своего приятеля Миланова, отводя ему основную роль».
Может, сами обвиняемые до убийства отличались высоконравственным поведением, поражали своих знакомых мощным интеллектом? Отнюдь. Вот что рассказывал о себе на допросах Данченко. Говорил он, что образование у него три начальных класса, что курить сигареты начал в 9 лет, а курить анашу — в 10–11. Рассказывал, что на него «алкоголь не очень хорошо влияет», но от этого он не переставал пить. Ссылался на то, что «нервы не в порядке». Процитирую немного его слова: «Примерно год назад отец сильно пьяный в доме стал все поджигать, рубить мебель топором. Потом бросился на мать. Я схватил его руку, чтобы мать успела убежать. После этого у меня стала болеть голова и я стал более раздражительным».
На вопрос следователя, почему он не служил в рядах Вооруженных сил (это к вопросу про «боевой опыт»), Данченко отвечал тогда: «Когда я проходил призывную комиссию, мне дали направление в психиатрическую больницу, где я пролежал три дня и был выписан. По приходу в военкомат мне выдали на руки военный билет и сказали, что я негоден. Причины и своего диагноза я не знаю».
Выходит, весь «боевой опыт» Данченко заключается в убийстве четырех ни в чем не повинных, беззащитных людей, трое из которых женщины.
26 апреля 1996 года судебная коллегия по уголовным делам Тульского областного суда приговорила Данченко и Миланова к смертной казни путем расстрела.
Адвокат Данченко писал в Верховный суд, что наказание чрезмерно жестокое, что Александр очень молод — ему тогда только исполнился 21 год, что он раскаялся и во всем признался. Но даже в кассационной жалобе есть указание на то, что жертвы относятся к категории маргиналов: мать в день убийства де была выпивши (что немудрено, ведь праздновали 8 Марта), и когда насиловали дочь при ней, она якобы прикрылась простыней, чтобы не смотреть. По этой же логике можно предположить, что она старалась не смотреть и на то, как убивали Ирину.
Обоим злодеям повезло: в том же 1996 году, по сути, был введен мораторий на смертную казнь. Последним казненным стал маньяк Фишер. Указом президента России высшую меру для Данченко и Миланова заменили на пожизненный срок.
— Я помню ухмылку Данченко на суде, — говорит Дмитрий Муругов. Он брат убитой Ирины (и сын убитой матери). В день преступления он был у них дома, поздравил мать с днем рождения (оно было накануне) и всех женщин с 8 Марта. Но быстро уехал к жене, с которой жил в другом районе. — И я не верил в раскаяние Данченко тогда, не верю и сейчас. То, что он сотворил, ничем не поправить. Маленький племянник Денис выжил каким-то чудом. В квартиру пришли утром и видели, как он ползает прямо по трупам. Он всю ночь так провел... Дениса воспитала подруга мамы. Но, наверное, что-то с психикой случилось у него. А может, просто рос без родителей… В общем, пошел по наклонной…
Впервые на скамье подсудимых Денис оказался сразу после возвращения из армии. Попал за то, что в своем родном городе украл на железнодорожных путях подшипник, который с друзьями сдал на металл, а деньги они поделили. Сейчас он за решеткой по обвинению в кражах из супермаркета. Сложно сказать, как могла бы сложиться его жизнь, будь живы мать и бабушка. Но дядя уверяет, что он знает в подробностях историю кровавого 8 Марта.
Родные рассказали, что Денис тоже хочет попасть на СВО.
А тем временем Данченко строчит и строчит из колонии для пожизненников покаянные письма. Он запросил из архива справку о том, что судили его как гражданина Украины, постоянно проживавшего в Луганской области. А еще он настаивает, чтобы его уголовное дело из архива достали, поскольку якобы из него видно, что были нарушены его права. Я изучила это дело от корки до корки и ничего подобного не увидела. Но я не юрист. С другой стороны, даже если были какие-то нарушения, они «отменяют» в целом страшное преступление? Не думаю.
— Я понимаю, что мое мнение мало что может значить, но я бы ни Данченко, ни его подельника не отпускал из тюрьмы до конца их жизни, — говорит Дмитрий. — Не расстрелял бы, нет, потому что для них это было бы слишком легкое решение. Пусть живут и мучаются.
Ева Меркачёва
