У часовщика дяди Толи железные нервы и золотые руки, а еще хорошо работает соображалка. Как он сам говорит, «без соображалки любому делу каюк».
Чинить часы — как пазл собирать
— Брат мой работал слесарем на «Славе» (Второй московский часовой завод. — «Труд-7»), и в 17 лет я напросился на завод в ученики, — вспоминает мастер. — Помню, как запорол свои первые часы — «Звезда», еще при царе Горохе выпущенные. Их Пензенский часовой завод делал, и стоили они, помню, 475 рублей. Так вот я по молодости начал мудрить, а мне дали по шапке и объяснили что к чему.
Сейчас Анатолию Самойлову 66 лет. И все у него как у людей: семья, сыновья взрослые, внуки. Есть машина, дача, и на кусок хлеба может заработать. Правда, мастер с тоской вспоминает советские времена, когда работы было невпроворот.
— Приходили в шесть утра, уходили затемно и весь день вкалывали не разгибаясь, — Анатолий Викторович закуривает, чтобы скоротать время: заказов нет, а до конца рабочего дня еще пару часов сиднем сидеть. — И зарплата была хорошая — 120-140 рублей в месяц выходило, а когда импортные часы делал, вдвое больше получал. Сейчас же, как ни крутись, больше 15-18 тысяч в месяц редко выходит.
Анатолий Самойлов не запоминает лица заказчиков, чаще помнит марки часов. Германо-швейцарский «Густав Беккер», французский «Шевалье», винтажный «Павелъ Буре» — эти слова звучат для него как музыка. Хотя известных артистов, которые захаживали в мастерскую Самойлова, мастер, конечно, помнит. К нему приносили в починку часы и Юрий Никулин, и Марк Захаров, и Михаил Глузский, и Николай Сличенко.
— Очень приятные люди! — улыбается Анатолий Викторович. — Несли в основном антиквариат. К Михаилу Ульянову так вообще я отвозил заказ домой. У него сломались напольные часы — ящик же не потащишь в мастерскую. Привезли только механизм, так я его ездил обратно устанавливать.
Как по звуку работающего двигателя хороший мастер может определить, где произошел сбой, так и Анатолий Самойлов по ходу часов может сказать, сколько они еще протянут.
— Любой водитель знает: если машина прошла несколько тысяч километров, нужно масло менять. С механическими часами точно так же. Протикали пять лет — меняй смазку, иначе загустеет, — делится секретами мастер. — Разберешь, прочистишь, заполируешь — они вечные будут.
Дядя Толя знает, о чем говорит. У него у самого на руке вот уже больше 60 лет тикает настоящая швейцарская «Омега».
— Часы трофейные. Мне их дядька с фронта привез и на 16-летие подарил, — с гордостью рассказывает часовщик.
По словам Анатолия Викторовича, чинить механические часы не сложнее, чем пазл собирать. Каждая деталька, даже малюсенькая, в них строго на своем месте — не перепутаешь. И никакого простора для творчества. Хотя по молодости многие часовщики развлекаются. Например, делают так, чтобы секундная стрелка шла в обратном направлении. И не в кварцевых часах, где такой финт сотворить элементарно. В механических же нужно всю начинку зеркально перевернуть: анкерное колесо, вилку, маятник, даже пружину в другую сторону придется навивать. Но Анатолий Самойлов скромничает:
— Творчество?! Нет, конечно. Так, развлечение от нечего делать.
— Если вы часы можете с легкостью разобрать и собрать, значит, и жизнь давно раскусили, знаете, как мир устроен? — напоследок спрашиваю мастера.
— А зачем? — отвечает тот. — Идет все своим чередом, и ты живи, не суетись. А бегать с места на место в поисках лучшего — только время зря терять. Рыцари кисточки и косточки
Здесь уникально все. И стены, где находится переплетная мастерская (а расположена она на Никольской улице, по соседству с палатами XVI века, где работал первопечатник Иван Федоров), и, разумеется, люди. Мастера. Точнее, мастерицы. Любопытно, что слово «переплетчик» мужского рода, однако задерживаются в этой профессии — обычно на всю жизнь — исключительно женщины. В центре консервации документов библиотеки Российского государственного гуманитарного университета (РГГУ) работают девять штатных художников-реставраторов. Почти все достигли потолка в своей профессии — общий стаж работы переваливает за сотню лет. Если подсчитать, сколько книг они реанимировали, думаю, наберется на «Ленинку».
Мне, конечно, с профессионалами не тягаться. Я даже новый целлофановый пакет не с первого раза могу открыть — руки-крюки. И когда директор центра консервации библиотеки РГГУ Алевтина Шулинина с легкостью разделила обычный лист надвое (нет, не разорвала пополам, а именно вскрыла его вдоль), показывая, как во время реставрации приходится половинить ветхий лист и в последующем укреплять каждую его сторону, я смотрела на нее как на фокусника.
А они все такие — Наташа, Оксана, Ирина, Людмила Александровна. Говорят, что ничего особенного не делают, но убитые в труху библиотечные книги, пройдя через их руки, выходят с восстановленными страницами и в обновленных переплетах. В общем, не смогла я сдержаться — напросилась в ученицы переплетчика. Это как первая ступенька. И Наталья Павлова быстренько взяла меня в оборот.
— Мы сделаем обложку для книги. Блок (плотно сшитые страницы. — «Труд-7») у меня уже готов, осталось только обложку до ума довести, — предложила мне девушка, а я и не отказывалась. Правда, жутко боялась напортачить. Хотя мастера меня и успокоили: дескать, переплетчики — не саперы, и их работа допускает погрешности. «Ну, в крайнем случае, придется все переделать».
Скальпель, кисточка, косточка (специальный инструмент для приглаживания углов. — «Труд-7») — главные орудия труда листовика — переплетчика, который восстанавливает страницы. Кстати, косточки у мастеров фирменные, их делают из оргстекла специально под свою руку.
— А фирменные штампы у реставраторов есть? Ведь если сделал какую-нибудь редкую книгу, хочется, чтобы было известно имя мастера? — спрашиваю Алевтину Витальевну, зная, что в этом центре реставрировали сотни редких книг. Например, Библию и Апостола вековой давности, «Записки путешественника», изданные в XV веке, а недавно восстановили старинную азбуку, которая была вся залита силикатным клеем. В общем, есть чем гордиться.
— Только если реставратор новую книгу переплел, сделал подарочный вариант. Тогда, конечно, он может оставить свою визитную карточку — штамп, например, — объясняет мастер. — Бывает, еще реставраторы ставят личный штамп внутри книги — под форзац, под кожу. Его увидят, лишь когда книга заново поступит на реставрацию. Хотя профессионалам это ни к чему, у каждого мастера свой почерк, он сразу виден.
Меньше всего мне хотелось, чтобы у моей книги получилась кособокая обложка. Тогда все сразу поймут — делала неумеха. Я педантично выполняла все наставления Натальи. И уже в первые десять минут мною был развеян один из мифов о профессии переплетчика — что это работа сидячая. Даже делая обложку, упражнение «встал-сел» пришлось повторить не один раз.
«Однообразная работа» — это тоже не про переплетчиков. Девушки работают на точильном станке, если нужно подкорректировать замки, которые часто встречаются на старинных книгах, химичат, подбирая реактивы, чтобы удалить загрязнения или сохранить библиотечные штампы и дарственные надписи во время промывки. А восстановление утраченных фрагментов — это вообще ювелирная высокохудожественная работа.
Библиотечные учебники делают покрепче, старинные книги восстанавливают по всем правилам — материалы подбирают в тон странице, так что не отличишь. И то и другое — это высший пилотаж.
А вот зарплата у переплетчиков и впрямь небольшая — и это вовсе не миф. Потому и мужчины в этой профессии не задерживаются, да и молодежь ее неохотно выбирает. Но уходящей свою профессию мастерицы не считают. «Живая книга всегда будет востребована — и через 10 лет, и через 20, и через 100», — говорят они. Похожий принцип
В процессах восстановления механических часов и реставрации старинных книг есть много общего. Алгоритм действий мастеров примерно одинаковый. Часы нужно сначала разобрать, книгу — тоже, причем по страничке. Затем промыть. Часы пропускают через мойку с ультразвуком, а книжные листы полощут в специальных кюветах (в таких раньше фотографии проявляли). По ходу дела профи определяют, какие детали механизма требуют замены и какие страницы подлежат восстановлению. Затем сборка. И прежде чем отдать заказчику, часы смазывают маслом и регулируют ход, а книгу сшивают и одевают в новый переплет. По-моему, принцип очень похожий: разобрал, промыл, собрал.
Специальности, которые мы потеряли
балаголы — владельцы упряжных тележек;
ямщики — извозчики, управлявшие конными экипажами;
бакенщики — рыбаки, которые зажигали фонари на бакенах;
лудильщики — мастера, покрывавшие посуду оловом, чтобы было легче латать старые вещи;
секретари-машинистки (компьютеры вытеснили пишущие машинки, а с ними и саму профессию);
свечники, зажигавшие уличные фонари;
наборщики текстов в типографии;
телефонистки, которых заменили цифровые АТС.
Специальности, которые мы приобрели
актуарий (от лат. actuarius — скорописец) — специалист в области страховой математической статистики, занимающийся разработкой научно обоснованных методов исчисления страховых тарифов, ставок, резервов по долгосрочному страхованию;
шопер — консультант по стилю, моде и покупкам;
гринкипер — специалист по спортивным газонам, в том числе для гольфа;
хендлер — собачий тренер и по совместительству собачий нянь;
лайф-коуч — профессиональный советчик на все случаи жизни.
У Владимира Машкова роман с паровозом
Владимир Машков рассказал журналисту «Труда» о том, как он осваивал профессию машиниста во время съемок фильма «Край», где сыграл главную роль. Когда фильм был снят, Владимир Машков заслуженно получил удостоверение машиниста, а вместе с ним и почетную профессию, которая, увы, перестала быть такой романтической и даже героической, как раньше.
— Я научился управлять двумя видами паровозов. Один из них — 1905 года выпуска, прошедший не одну войну, — до сих пор на ходу. Паровоз — существо живое, и это не красивые слова. Когда начинаешь с ним работать, он дышит, а когда обижается, то ломается, чинит препятствия: Машинист-профессионал Павел Некрасов, двухмет-ровый человек с кочергой, сказал: «Добро пожаловать в ад!» — когда я только подошел к паровозу. Прошло меньше двух месяцев с начала съемок, и, кажется, я нашел с паровозом общий язык, а тем самым избежал попадания в ад, — шутливо объяснил Владимир Машков.
Ольга Щербакова
