Молодежь сегодня на государственную службу не слишком стремится. Профессии педагога или социального работника нельзя назвать престижными. Но встречаются исключения.
Наталье Новожиловой — 28. «Спортсменка, комсомолка, красавица», она уже больше года трудится заведующей отделением, которое опекает малоимущих пожилых людей в государственном Центре социального обслуживания «Гольяново». И стаж работы в социальной сфере у нашей героини приличный.
— Некоторые мои знакомые считают работу в социалке неинтересной, — сожалеет Наталья. — Не соглашусь! Надо просто найти — где этот интерес. Самому попытаться
— Как тебе удалось стать заведующей отделением в сравнительно молодом возрасте?
— Не у всех сотрудников нашего центра профильное образование. Когда мои старшие коллеги пришли на эту работу, вузы только начинали готовить специалистов для социальной сферы. Соответствующие учебные программы в высших учебных заведениях стали реализовываться лишь с 1992 года.
Мои плюсы — высшее профильное образование, молодость и опыт работы по специальности. Вначале я трудилась в школе социальным педагогом. Потом узнала, что центру «Гольяново» нужен специалист по работе с детьми. Около года занималась здесь с детьми-инвалидами, подростками и «проблемной» молодежью.
Одним из основных направлений приложения сил стали бывшие детдомовцы. В Москве дети-сироты и выпускники интернатных учреждений до 23 лет находятся под патронатом центров социального обслуживания районов и, выходя в большую жизнь, получают государственную квартиру. Я исследовала, как живут такие молодые люди. Разыскивала их. Иногда для этого приходилось связываться с милицией. Узнавала, что с ними: учатся или работают.
Многие бывшие детдомовцы совершенно не приучены существовать самостоятельно. В
Со мной ребята ведут себя более открыто и откровенно, чем с коллегами зрелого возраста. «Да, я выпил». «Виноват, не пришел». Общаться с подростками и молодежью мне очень понравилось. Даже на повышение уходить не хотелось. Некоторые бывшие подопечные до сих пор приходят ко мне на работу поболтать. Это очень приятно!
— Для кого вообще предназначен центр, в котором ты трудишься?
— Учреждения, подобные нашему, — своеобразные связующие звенья между государством и социально незащищенным человеком. Мы собираем документы на различные виды помощи, в которых нуждаются люди, и направляем в управу или окружное управление. Например, залили соседи. Нужен бесплатный ремонт. Либо требуется установить новую плиту. Мы говорим, какие справки необходимы, чтобы получить те или иные услуги.
— Кстати, какой институт ты окончила? Многие ли твои бывшие однокурсники устроились по специальности?
— Я окончила государственный Университет природы, общества и человека в Дубне. Диплом специалиста по соцработе получила в
— В чем твои обязанности как заведующей отделением?
—
Бывает, какие-нибудь спонсоры выделяют социальному центру гуманитарную помощь. Например, в виде меда. И 120 подопечным моего отделения достается десять баночек. Всего десять! И нужно определить, кто нуждается больше, кто дольше не получал от нас материальной поддержки.
Иногда требуется решать возникающие между какой-нибудь бабушкой и соцработником конфликты. И понять, на чьей стороне правда: наш сотрудник халатно отнесся к обязанностям, или старушка излишне привередлива, требуя невозможного.
К моей компетентности относится и ведение документации, и обследование с периодичностью в полгода — год всех подопечных на предмет состояния их здоровья или материального положения. Обычно старики радуются, когда к ним приходишь. Ведь многим элементарно не с кем поговорить. Больше им ничего не надо.
— Как справляешься с профессиональным стрессом?
— Благодаря общению с друзьями, в основном. У меня есть подруга, которая работает социальным педагогом в школе. У нее подопечные, которые только вступают в жизнь. У меня — те, кто свою жизнь заканчивает. Мы частенько делимся друг с другом наболевшим — и негатив уходит.
Не могу сказать, что работать с малоимущими людьми легко в принципе, поскольку регулярно ощущается зажатость в узкие рамки довольно отсталой отечественной системы социального обеспечения. Если профессиональная подготовка в области соцзащиты все-таки появилась, то действующие сейчас механизмы сформировались еще до перестройки.
Почему я считаю систему, в рамках которой мы помогаем людям, далекой от идеала? Некоторое время проработала в нашем социальном центре в отделении первичной помощи. Это отделение выдает малоимущим москвичам продуктовые наборы. Чтобы такой набор получить, человек должен иметь на это право. Порой приходит бабушка, у которой сын алкоголик и которой не на что взять кусок хлеба, а по существующим нормативам помочь ей мы никак не можем. Отказывать несчастному человеку, сидящему перед тобой, — самое жесткое и болезненное из всего, что случалось в моей жизни!
К слову, люди, получающие продуктовую помощь, в одинаковых ситуациях ведут себя совершенно
Соцработник не просто принес продукты и отдал на пороге. Но, возможно, помог пожилому человеку по хозяйству, пообщался с ним. Многие наши сотрудницы стараются выслушать своих подопечных, посочувствовать им. Однако время на общение особенно не предусмотрено. Нужно открывать и достойно оплачивать новые направления соцработы. Возможно, перенимать опыт развитых стран. Например, Швеции.
— Почему именно Швеции?
— Существующую там систему называют социализмом с человеческим лицом. Практически все медицинские, социальные и образовательные услуги до 2005 года там были бесплатными. Сейчас и шведы стали потихонечку переводить их на коммерческую основу, по при этом одновременно повышая выплаты социально незащищенным слоям.
Или возьмем проблему повышения рождаемости, о которой стало модно говорить. Решили, что на детей будут выплачивать деньги. Причем, всем одинаковые — и бедным, и богатым, и сельчанам, и горожанам. В Швеции же бездетные люди старше 20 лет платят довольно большие налоги. Даже с покупки телевизора. При рождении одного ребенка все налоги снижаются вдвое. При рождении второго — еще больше.
А в Германии каждый житель должен порядка 120 часов в год бесплатно отработать на социальные нужды страны: уборщиком, дворником на улице, сиделкой в больнице или доме престарелых. Богатые могут заменить эти 120 часов денежной выплатой, которую государство также направляет на помощь обездоленным.
В развитых западных странах и поддержка детей-инвалидов или матерей-одиночек тоже развита лучше, чем у нас. Однако Москва старается перенимать положительный опыт. Представители власти стали задумываться над тем, чтобы люди с ограниченными возможностями приобрели хоть
— Что бы ты сделала, чтобы усовершенствовать современную систему социальной помощи?
— Если бы у инвалидов и пенсионеров были нормальные пенсии, наши социальные центры можно было бы со спокойной душой закрыть. На пенсию пожилые люди могли бы получать те услуги, которые им необходимы, причем в достаточном количестве. Два года назад в стране произошла монетизация льгот. Сама по себе идея, на мой взгляд, очень правильная. Другое дело, что сейчас деньги, предназначенные для компенсации прежних услуг, слишком малы.
В девяностые годы Россия переживала трудные времена. Государство практически не занималось здоровьем граждан и не поощряло институт семьи, материнства. Сейчас пожинаем последствия. Работоспособного населения стало меньше. Детей рождается мало, да и здоровьем они не блещут. Здоровье людей среднего возраста тоже оставляет желать лучшего. Нынешний год объявлен Годом ребенка, Москва ежегодно вводит в строй до ста детских садов, коммунальщики принялись строить во дворах детские, спортивные площадки. Я рада, что начались позитивные изменения.
— Чем тебе нравится твоя работа? Что тебя удерживает здесь вопреки не самой высокой зарплате?
— В прошлом году я взяла на обслуживание одну пожилую пару. Муж — инвалид и участник войны. За всю свою жизнь эти супруги не пользовались никакими полагающимися им благами. Хотя обычно, когда берешь карточку участника войны, она практически вся заполнена: посылки, продуктовые наборы, всевозможные льготные талоны, компенсации расходов на бензин… Мы обследовали старичков на предмет материального положения. Жили они весьма скромно, даже холодильник был сломан. Нам удалось выбить для них новый.
В таких случаях я вздыхаю с облегчением: пусть не всем нуждающимся, пусть не сразу, но ты все-таки можешь помочь. Приятно, когда ты просто выразишь внимание к проблеме пожилого человека, выслушаешь его, и он тебя благодарит. «Спасибо» многого стоит!
Светлана Рахманова
