Он мог бы стать медиком. Музыкантом. Шахматистом. Мог бы остаться просто Штейнбоком. «Шахматист Аркадий Штейнбок», — звучит? Но судьба, без шуток, вывела на серьезную дорогу. И стал он Аркановым. На вопрос — «А чего это вы такой мрачный?», отвечал — «Я такой от рождения». Арканова уж три года как нет, но острое слово его (например, его знаменитый «буг-гаг-тер»), как вылетело, так до сих пор и не поймали. Аркадия Михайловича вспоминает его друг Лион Измайлов.
— Лион Моисеевич, ну о юморе глупо спрашивать...
— А я примеры приведу. Нет, он был юморной, хотя сам в мрачном виде. Раскрывался среди своих. Меня смешил очень. До слез. Мы в 1970-80-90-е годы много вместе ездили. От Бюро пропаганды...
— Уже смешно.
— Такая терминология, что делать. С ним хорошо, уютно — он же немногословный был...
— Да, это очень удобно.
— Нет, когда начинал шутить, то становилось еще лучше. Хотя при чужих людях закрывался. Ну, например, мы поехали в одну поездку и он пять дней говорил голосом Брежнева. По любому поводу. Мысленно обращался к знаковым политическим деятелям того времени. «Дарахая Голда Меир!» или «Дарахой товарищ Салазар!» (помните такого диктатора в Португалии?). «Товарищ Салазар! Дарахой! Сегодня в обстановке повсеместных расстрелов мы все как один...», — ну вот в таком духе. И это было ужасно. Жутко.
— Ужасно и жутко?
— Ужасно жутко смешно.
— А-а...
— Он человек был очень разносторонний. Очень интересовался футболом. Первый разряд по шахматам имел. Очень любил джаз, разбирался, набрал огромную коллекцию джазовых пластинок. Сам при этом — с абсолютным слухом. Играл на трубе еще в студенческие годы, в самодеятельности. Учился в медицинском. Поэтому и стал писателем-юмористом. Мог позвонить мне пол-первого ночи и сказать: «Я тут фразу придумал». — «Какую?» — «У импотента стояли только часы». Вот придумал и всё, а я непременно должен знать.
— Ну как без такого знания...
— Или звонит — «Знаешь что такое «Аншлаг»? Это фабрика реГиновых изделий». Вот. Такая шутка.
— Нет, а почему судьба его вынесла на сатирика все-таки?
— Это очень просто. В 1950-60-е годы во всех институтах были сатирические коллективы. Люди выступали, имели успех, хочется же парню нравиться и девушкам, и всем окружающим. Вот и он начал писать, выступать, нравиться. Была от бога способность юморить — вот и стал юморить. Втянулся. У самолюбивого человека всегда есть желание выделиться, да? Вместе с ним Левенбук учился, они написали номер, с которым потом Арканов выступал лет сорок. Про бухгалтеров, а точнее буг-гаг-теров. Это номер кто только не исполнял — и Ширвиндт, Тонков и Владимиров... Номер шел на ура. Приехали в город с «тяжелой публикой», я ему сразу говорю — «Почему буг-гаг-тера не исполняешь? Он как раз для простого народа...». Исполнил — овация!
— А что за размолвка у него с Гориным случилась?
— Они, бывшие студенты-медики, сначала объединились на почве написания. Их пьеса «Свадьба на всю Европу» шла в 80-ти театрах по стране. А дальше... Дальше, видимо, Горину хотелось писать одному. И он отделился. Стал писать пьесы, сценарии. Удачно это делал. Арканов поначалу тоже написал одну пьесу, но она нигде не пошла. И они разошлись. Конечно, Арканов переживал поначалу очень сильно. Но ничего, каждый из них состоялся сам по себе.
Еще, что интересно, Арканов — игрок был редкий. Особый. Ходил с Ширвиндтом на бега. Да во всё играл. В скрэббл, в карты, в преферанс. Однажды ему приснилось, что он взял билет в Спортлото, пошел в сберкассу проверять его, и выиграл машину «Волгу». Потом Аркадий проснулся, взял этот билет, уже в реальности пошел в сберкассу и... действительно все цифры совпали, он выиграл «Волгу». Можете себе представить?
— Неужто реальный случай?
— Можете сами проверить — сберкасса до сих пор стоит на Садовом кольце, недалеко от сада «Эрмитаж».
— Это аргумент. А вы эту «Волгу» видели?
— Да что вы, время было какое? Жили разные люди, которые должны были скрывать свои нетрудовые доходы. И им было очень важно как бы не платить за «Волгу» денег, иначе бы спросили — откуда у вас такая сумма? Поэтому они и покупали за цену «Волги» у счастливчика лотерейный билет. Чтобы ОБХСС не придрался. Поэтому Арканов продал эту «Волгу» своему знакомому. Друзья все знали, а официально как бы выиграл другой человек. Аркадию деньги нужны были, он не сильно зарабатывал в то время.
— Он вообще был сложным?
— Ну а кто простой? Да, он был сложным человеком. Мы с ним долгое время дружили, даже театр свой создали под названием «ПЛЮС» (профессиональные любители юмора и сатиры). Друзьям с ним было несложно, он не любил никаких конфликтов, если кто-то нагло вёл себя, он лучше отступит, чем будет с ним ругаться. Конечно, мог обижаться. Человеком был самолюбивым очень (но это не самое плохое, наверное, качество).
— Он стоял особняком среди юмористов в смысле своей подчеркнутой серьезности?
— Нет, не стоял. Имел большой круг друзей и знакомых. Люди к нему хорошо относились, и помогали, причем, как-то добровольно. Народ тянулся. Да, когда он был в мрачном состоянии, то мог погасить веселье в компании — сидел молча, а сам-то значительный! Но это не всегда. У него был такой случай. Он в журнале «Юность» работал замом отдела юмора. Приехал к нему корреспондент с Камчатки. С синяком под глазом. Арканов спрашивает — «Это что у тебя такое?». «Да это, — отвечает, — из-за тебя. Сидел я за столом, банкет был. А напротив — мужик с золотым зубом. Спрашивает — как тебя зовут? Я говорю как есть — Аркадий. Мужик такой — а случайно не Арканов? И тут я возьми и ляпни сдуру — Да, Арканов! Так тот мужик как врезал со всей силы кулаком, я с ног полетел. Почему? За что? Никто не знает».
— Арканов как-то пытался объяснить, откуда такой псевдоним, якобы древнееврейское слово «арка»...
— Да ну. Его Арканом звали еще когда он просто был Аркадием Штейнбоком. Они одно время с Гришей Гориным на псевдонимы переходили. У Горина фамилия была Офштейн. И он придумал так: Григорий Офштейн Решил Изменить Национальность, ГОРИН. А Аркадий как звался Арканом, так и остался «Арк. Арк.», в старые времена это было модно — Аскольд Аскольдов, например. Ну и он себе так сделал.
— Гонениям не подвергался в советские годы?
— Нет. Политики не было в его произведениях, за что там подвергать цензуре... А сколько ему сейчас?
— Исполнилось бы 85. Я думаю, он нам неоднократно о себе еще напомнит.
Автор: Ян Смирницкий
