На этой неделе в прокат выходит «Частная война» — самый натуралистичный игровой фильм из всех, что когда-либо снимались о журналистах, освещающих конфликты по всему миру. Травмы, взрывы, угрожающие расправой боевики и, как результат, кошмарные галлюцинации — вот практически всё, что будет на экране в течение двух часов. Тем не менее картина эта исключительно важная — и для жанра, и для зрителей.
У главной героини фильма — реальный прототип. Мэри Колвин вела образ жизни, который трудно представить обычному человеку. Если где-то начиналась война, она немедленно бросалась туда делать репортажи. Для нее не имело значения, есть разрешение от конфликтующих сторон или нет и насколько опасно для жизни находиться в горячей точке. С середины 1980-х не было практически ни одной серьезной заварушки, где бы она не оказалась с диктофоном и записной книжкой. Ирак, Тунис, Египет, Ливия, Косово, Чечня, Сирия — она была везде, и даже ливийский лидер Муамар Каддафи отзывался об этой бесстрашной женщине с большим почтением.
Действие начинается в 2001 году в Шри-Ланке, где Колвин потеряла глаз и превратилась, как она сама шутила, в пирата с вечной черной повязкой на глазу. Вся ее жизнь делится на две неравные части. Одна — это работа, где Колвин вскрывает массовые захоронения, под бомбежками интервьюирует раненых, записывает слова матерей с погибшими детьми на руках, задает неудобные вопросы полевым командирам. Вторая — это журналистские премии, светские тусовки и не слишком хорошо складывающаяся личная жизнь в Лондоне. Колвин безбожно пьет и не расстается с сигаретой, во сне и наяву ее мучают кошмары, и единственный способ не сойти с ума окончательно — немедленно опять отправиться туда, где стреляют по-настоящему.
«Частная война» — игровой дебют блестящего документалиста Мэтта Хейнемана, который снимал мексиканскую мафию и американских самосудчиков в «Земле картелей», а потом отправился в Сирию, где его героями стали местные журналисты, давно превратившиеся в мишени для экстремистов. Может, поэтому сирийские эпизоды «Частной войны» особенно убедительны. Не имея большого бюджета и армии специалистов по спецэффектам, Хейнеман демонстрирует военные конфликты в реалистичной манере, с пылью, криками, рвущимися где-то рядом снарядами и окровавленными телами солдат и журналистов в кадре. А потом эти же образы он перемешивает в сценах кошмаров Колвин, и зритель вместе с ней «распознает» жертв, кошмар становится его собственным.
Розамунд Пайк, звезда триллера Дэвида Финчера «Исчезнувшая», с бесстрашием и откровенностью воплощает образ военной журналистки, которой весь ее показной цинизм и непритворная, часто бездумная отвага не мешают оставаться истинной женщиной. Это в том числе значит не только не потерять за многие годы работы способность сострадать, но даже, напротив, отточить ее до крайнего состояния и именно на этом строить свои материалы. Колвин — резонатор чужой боли, и от этого одни лишь заголовки ее статей становятся вызовом, нарушают общественное спокойствие, меняют расстановку политических сил. За исполнение этой роли Пайк номинировалась на «Золотой глобус», но то, что она здесь делает, достойно «Оскара», пусть академики в этот раз предпочли не заметить картину.
Не очень хорошо приняли фильм и в американском прокате: чуть более $1,6 млн сборов — незначительная сумма по голливудским меркам. Возможно, это и ответ на вопрос, почему о военных журналистах так редко снимается кино. Каждый четвертый кинооператор Великой Отечественной погиб, но ни про одного не снято игровой картины. Роман Кармен, как и Колвин, побывал везде, и про него можно было бы сделать блокбастер покруче «Сталинграда». Да и про современных военкоров делают изредка только документальные ленты. Поэтому «Частная война» — особенно ценный пример фильма про журналистику, про честность, да и вообще про человека в экстремальных обстоятельствах
Сергей Сычев
