Девять дней подряд Иван Александрович Шагин, работник Центральной аэрологической обсерватории, ждал от Москвы этого «Добро!» здесь, на окраине Рыльска. Дом, в котором мы жили, стоит на высокой круче. Далеко внизу — большой ровный луг, с которого нам предстоит стартовать на воздушном шаре. За ним — начисто обмелевшая речка. Это Сейм, приток Днепра. Можно подумать, что он тоже высох от ожидания.
...Несколько недель назад в Рыльске открылась необычная, очень небольшая школа. Главный инженер летного отдела ЦАО Станислав Георгиевич Карамышев сыграл роль единственного преподавателя нового «учебного заведения». В роли учеников выступили местные жители.
Почему для пункта аэрологического зондирования, начальником которого суждено стать молодому аэрологу Виталию Федоренко, выбрали Рыльск, небольшой городок в Курской области? Не очень далеко от Москвы. Относительно спокойное небо, почти чистое от самолетов. Сравнительно ровная, устойчивая погода, — уж куда устойчивее: девятый день улететь не можем.
А заказчики торопят. Главная геофизическая обсерватория, оптический институт из Ленинграда, Центральный институт прогнозов, Украинский метеоинститут, десятки других организаций. В эти дни к ним присоединилась еще одна, не совсем обычная — Московская киностудия научно-популярных фильмов, где снимают картину о воздухоплавании.
И вот, наконец, на десятый день...
За окном — отличная погода: хмурые, с синеватым оттенком облака нависли над землей, да и ветер дует в нужную сторону. Особенно доволен режиссер-оператор Анатолий Фирсов — ему как раз необходимо снять несколько кадров, где облака были бы крупным планом. Итак, закипела работа. Скатываем и упаковываем спасательные парашюты («Мало ли что может случиться»). Готовим сухие пайки («На воздухе аппетит быстро нагуляется»). Проверяем исправность приборов, которые берем в полет («Это вам не XVIII век, не братья Монгольфье. У них воздушный шар — одна из первых попыток человека оторваться от земли. У нас — летающая лаборатория»).
Во время всех этих священнодействий мы с кинооператором Фирсовым чувствуем себя первооткрывателями. Ну как же? Ведь это не только наш первый полет — это проба неба на новой базе, в Рыльске. Впрочем, мы явно преувеличиваем значение своего «подвига». Чтобы понять это, достаточно взглянуть на Шагина. Он собирается, как в турпоход пониженной трудности. Помечает на карте примерное направление полета. Кладет в карман компас. Затачивает карандаши. Пристегивает к поясу... пистолет. Перехватив мой удивленный взгляд, невозмутимо, будто лишний сухарь в рюкзак бросил, пояснил: — Такова инструкция. Представьте, занесет нас в какую-нибудь лесную чащобу. Этакий зоопарк наоборот: клеток нет, а зверей больше чем достаточно...
Обуздывая готовую разыграться фантазию, стараюсь переменить тему разговора... Внизу на лугу — предстартовая суета. Сначала раскатываем оболочку аэростата. Это не так-то просто: как-никак — 300 килограммов! В сторонке ровными штабелями сложены баллоны со сжатым водородом. Присоски коллектора, словно щупальца осьминога, впиваются в них, и постепенно мертвая оболочка начинает оживать. Сначала это гриб, потом медуза, через некоторое время — слоненок, которого поводит от усталости и, наконец, настоящий воздушный шар.
Около двухсот баллонов пришлось «раскрепостить» технику Коле Кудряшову, 900 кубов газа перекачать.
Шагин торопится. Он натягивает меховые брюки, полушубок, унты, теплый шлем, краги, нацепляет парашют. Мы проделываем то же самое.
— Инструкцию насчет парашюта получите в гондоле! Залезайте!
Виталий Федоренко, отбежав в сторону, посылает в небо стартовую ракету.
Часть балласта летит вниз, мы — вверх. Ждем рывка, толчка, чего-нибудьсверхъестественного. Нет! Просто уходит из-под ног земля. Люди сразу уменьшились, словно смотришь в бинокль с обратной стороны. Весь Рыльск, как на ладони. Морщиниста эта ладонь земли: речки избороздили ее, дороги, просеки.
Шар, словно располневшая хозяйка, несет нас в своей кошелке. Между прочим, корзина сферического аэростата сплетена из самых обычных ивовых прутьев. Но запас прочности у нее по сравнению с металлической — десятеричный.
Пока внизу видна земля, мы понимаем, что летим. Наконец, ныряем в облака. Жужжит камера кинооператора. Кругом — белая пустота. Протягиваешь руку, чтобы ухватить кусочек воздушной ваты. Пусто... Только чуть повлажнели пальцы.
Теперь лишь приборы показывают, что мы все-таки летим, что скорость полета — 35 километров в час, а высота — 1 560 метров.
Звуки снизу, как бы процеженные сквозь облака, здесь, наверху, сливаются в один голос. Словно играет кто-то на фантастическом органе: подражает то тонкому паровозному гудку, то гомону гусиной стаи, то петушиному крику.
— Точно, есть у земли свой голос, — медленно соглашается Иван Александрович Шагин, — странный, но удивительно родной, а иногда нам, пилотам, даже просто необходимый. Помню, лет пять назад занесло наш шарик в Горьковскую область. Рация молчит. Так и садились — на петушиный крик...
После этого рассказа начинаем потихоньку беспокоиться: два часа летим, а ближайшее наше будущее — по-прежнему в тумане. Довольно некстати вспоминаются и другие рассказы Шагина. О том, например, как однажды его шар налетел на высоковольтную линию электропередачи. Или о том, как стрелял в него как-то с земли опьяненный собственной бдительностью лесничий. Или еще о том, как чуть было не столкнулись в облаках с самолетом...
В этот момент выскакиваем из облаков. Прямо на нас идет самолет, небольшой такой, зеленый. Начинает кружить над нами. Через некоторое время, видимо, разглядев, приветливо машет крыльями и улетает. Мы встречаемся с летчиком уже на земле. Он — из сельскохозяйственной авиации, работает в Сумах.
— Как же на такую диковинку не посмотреть? Не каждый день у нас воздушные шары летают. Так, значит, нас занесло на Украину. А сверху перемены почти незаметны. Те же черные квадраты полей и, словно золотые пуговицы на них, аккуратные горки кукурузных початков. Теперь мы летим довольно низко — Шагин постепенно стравляет водород. Видим, какой переполох на земле вызывает наше появление. Совершенно необузданный ужас нагоняет оно на... куриц: с сумасшедшими криками разлетаются они по дворам. Из дома в дом бегут вестовые. Все, кто может, высыпают на улицы. Особенно много детей. Как выяснилось несколько позже, в Кекине, деревушке, возле которой мы приземлились, по столь неожиданному случаю отменили занятия в школе.
Приземление происходит очень быстро и без приключений. Еле успеваем выбросить за борт балласт, чтобы ослабить удар о землю. Плюхаемся на дно какого-то овражка. Нас бросает назад, потом вперед.
Шагин, стиснув зубы, что есть силы тянет на себя разрывной канат. И серебристый шар-красавец, который накачивали почти два часа, за какую-то минуту превращается в тяжелую серую тряпку. В этот момент становится немного грустно. Но тут же на ум приходит приятная мысль: что ни говори, а в этом небе мы проложили первую облачную трассу. Аэрологи, добро пожаловать!
РЫЛЬСК, Курская область, 13 ноября
