Если честно, я не помню толком, что сказал родителям о своём провале, когда вернулся домой. Зато точно помню, как сообщил им, что оставаться в своём северном «Задрыпинске» больше не желаю. Актёрство интересовало меня теперь в последнюю очередь, провал отошёл на задний план, а на передний вышло желание во что бы то ни стало переехать в Москву.
Дом, из которого мы однажды уходим и в который всё-таки втайне хотим вернуться
Я сидел по утрам в своём унылом пыльном офисе на производственной базе и вспоминал широкие проспекты, роскошные рестораны и сногсшибательных женщин в дорогих авто. «Иду навстречу цветным витринам, мимо пролетают дорогие лимузины» — подзадоривал меня Петкун из колонок. Жизнь в Москве представлялась мне полной противоположностью той, что я вёл в своём небольшом городке. Молодая кровь вскипала при одной мысли о том, какие перспективы могла сулить мне жизнь в столице. Масла в огонь подливал и недавно прочитанный «Духлесс» Минаева, в котором последний смачно описывал гламурные вечеринки с моделями и кокаином, ночные поездки по Москве на люксовых авто и прочие аспекты богемной жизни молодых и богатых москвичей.
Я не очень понимал, чем привлекала Москва мою бывшую несколько лет назад, но сейчас, попробовав столичную жизнь на вкус, я ощутил в себе зверский аппетит. Всё, о чём я читал в гламурных журналах, всё, что так ярко и яростно описывал Гора — всё это, казавшееся мне далёкой и несбыточной мечтой, вдруг стало реальностью. Я начал бредить этим городом.
Вечерами, лёжа в постели, я закрывал глаза и видел себя в модном дорогом костюме на шикарном авто в сопровождении роскошных женщин в дорогих платьях. Мне казалось, что я ощущал во рту изысканный вкус гастрономических шедевров, которыми потчевали гостей модных московских ресторанов, что я чувствовал запах премиальной кожи, которой отделаны кресла премиальных автомобилей, я ощущал приятную тяжесть люксовых швейцарских часов на своём запястье. Всё это казалось мне теперь таким близким и таким досягаемым.
Ведь это же я был там всего несколько недель назад! Ведь это я прогуливался по вечерней Москве с прекрасной девушкой, это я потягивал восхитительно вкусный коктейль в ночном клубе, это для меня светились ночные улицы и билборды столицы. И пусть у меня пока не было этих автомобилей, женщин и часов, но они обязательно у меня появятся — надо только переехать в Москву.
Эта близость мечты, её сладостное предвкушение, дававшее понять, что она — мечта — вполне реальна, не давала мне спать по ночам. Я приезжал на работу совершенно невыспавшийся, помятый и ни о чём не мог думать, кроме Москвы. Я ненавидел и так уже изрядно опостылевший мне душный и пыльный офис, я с какой-то смесью жалости и презрения теперь смотрел на свой убогий провинциальный городок и его несчастных жителей. «Что они могут знать о настоящей жизни? — думал я. — Эти городские обыватели, чья радость состоит из пива и футбола. Что они могут знать о роскоши, об успехе, о тех высотах бытия, на которые можно подняться, проживая в Москве?»
Жизнь в моём городе, и без того скучная и однообразная, стала для меня сплошным мучением. Я ехал по этим маленьким улочкам на машине и невольно сравнивал их с широкими проспектами столицы. Я заходил в наши провинциальные магазины, и они казались мне нелепой пародией на московские моллы и супермаркеты. Я встречался со старыми друзьями, и их разговоры и планы на будущее выглядели настолько жалкими и бесперспективными, что мне не хотелось даже слышать о них. Всё это было смешно, и в то же время очень грустно. Все мои занятия и увлечения утратили смысл. Мне было стыдно ходить в свой нелепый маленький спортзал со старыми ржавыми тренажёрами, для того, чтобы пересчитать которые хватило бы пальцев на руках. Пытающиеся модничать местные девчонки вызывали у меня неприятное смесь чувств из жалости и брезгливости. Даже я сам, живущий в этом городе, вызывал у себя отвращение. Я больше не хотел быть тем, кем я был все эти годы. Я больше не хотел жить этой жизнью. Я вдруг ощутил, что ненавижу этот северный городок и всё, что в нём происходит, лютой ненавистью. И я вдруг осознал, что ненавидел его всегда. Но признаться себе в этом мне не позволял инстинкт самосохранения. Если бы я открыл себе внутреннюю правду — если бы я честно посмотрел на своё отношению к этому месту, не имея возможности куда-то из него уехать, я бы не смог дальше жить. Моя психика защищала меня, как могла.
К счастью, тем летом заканчивал школу мой младший брат. И учиться он планировал в одном из московских ВУЗов. Родители по такому случаю прикупили в Москве квартиру. В этот момент я уже совершенно обезумел и, не думая о последствиях, сообщил родителям о том, что тоже хочу переехать.
Как мне сейчас помнится, несмотря на то, что желание переехать рвалось из меня наружу, признаваться родителям в очередной своей хотелке было крайне неловко. Особенно после провала с поступлением. Но, с другой стороны, этот провал позволил мне осознать, что любой позор можно пережить. Если очень хочется, то можно. Я наступил на горло остаткам совести и воспользовался ситуацией. Я точно знал — Москва зовёт меня. И, забегая вперёд, скажу, что не ошибся.
Вечный Искатель
