Обсуждения о необходимости изменения списка школьной литературы в последнее время вспыхивают все чаще. Вот и теперь, после проведенного порталом онлайн-образования опроса, выяснилось, что родители голосуют за одни книги, а власти — за другие. Например, участники опроса мечтают убрать из программы «Войну и мир» и другие громоздкие тома, зато добавить «Гарри Поттера». А вот депутат Госдумы Милонов ратует за изучение школьниками священных текстов Библии и Корана.
Опрос показал, что 71% респондентов хотели бы увидеть изменения в школьном курсе литературы, при этом 90% опрошенных желают, чтобы дети читали и знали ныне живущих писателей, а не только почивших. 46% отдали голос за включение в школьную программу 8-томной саги о Гарри Поттере. 27% высказались за книгу нобелевского лауреата 2015 года Светланы Алексиевич «У войны не женское лицо», почти столько же, 26%, считают уместной в школьной программе серию книг «Манюня» Наринэ Абгарян. Третье место в перечне предпочтений заняла автобиографическая повесть Павла Санаева «Похороните меня за плинтусом».
Также в «список родителей» попали такие писатели как Мариам Петросян, Виктория Ледерман, Алексей Иванов, Сергей Лукьяненко, Евгения Пастернак и др. Среди зарубежных авторов, кроме Роулинг, опрошенные назвали Джона Бойна, К.-С. Льюиса («Хроники Нарнии»), Рональда Даля и Стивена Кинга.
Убрать из программы по чтению родители пожелали самые объемные «лонгриды». Против «Войны и мира» Толстого выступил 41%, «Тихий Дон» Шолохова захотели исключить 36%. Не угодил и Александр Солженицын - многие сочли, что его произведения «сложны для восприятия». И, наконец, 26% убрали бы из школьного списка по литературе роман Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита». Который с такими трудами туда попал...
Намедни на тему школьной программы выступил и депутат Госдумы Виталий Милонов. И даже направил свои соображения письмом к главе Минпросвещения. Суть нового предложения Милонова в том, чтобы ученики школ культурно-духовно развивались на основе традиционных религий. С таковой целью предлагается внедрить в школьную программу главные книги 4-х основных религий. Христианскую Библию, исламский Коран, иудейскую Тору и индуистскую Трипитаку. Такое чтение, по мнению депутата, позволить исключить у молодого поколения «токсичные идеологии гендерного разнообразия, сексуальной распущенности и отказа от христианского наследия».
- Программа по литературе - наша боль, - говорит преподаватель литературы Юлия Андреянова. - Да, детям тяжело воспринимать классику. Чтобы одолеть относительного легких для чтения сегодня Чехова, Куприна, Александра Островского или Пушкина, все равно им требуется «перевод». Не только объяснения устаревших слов и выражений, но и ситуаций, характеристик героев. Даже в произведениях советского периода нужны объяснения. Что уж там о тяжелой артиллерии говорить, о Толстом, Достоевском или Тургеневе с его «красотами языка», где одно описание закатного неба может занимать абзац? Я уж не говорю о писателях и поэтах XVIII века и ранее, а они тоже есть в программе. Все это наше прекрасное наследие, наши основы, с одной стороны. А с другой, ни наша современная литература, ни зарубежная, увы, в школьные часы уже не помещается. В общем, мне учитель в современной ситуации со школьной программой по литературе напоминает человека, который носит повсюду драгоценный кованый ларец. И выбросить жаль, и таскать с собой его больше невозможно.
- Что же тогда, безвыходная ситуация?
- Нет, конечно. Не раз и не два уже звучали предложения о пересмотре программы. Только менять надо качественно. Знакомить с классиками «в малых формах», например. Не романы Льва Николаевича, а его же рассказы или повести, к примеру. Не «Тихий Дон», но рассказы Шолохова. Коллеги из института им. Виноградова предлагают также вариант «отложенной классики» - изучать большие произведения наших столпов в вузах, сделать там единую программу по литературе. «Войну и мир», «Анну Каренину», «Преступление и наказание» или «Дворянское гнездо» - все туда. Культурный человек должен это знать. Профильность, которая сейчас в школах развивается, тоже может помочь градуировать программу. Если ребенок учится в математическом, физическом классе, то русских писателей, зарубежную классику он должен знать, конечно. Но, думаю, не в тех же объемах, что у гуманитариев. Сейчас, например, в средней школе абсолютно все учащиеся мучают сравнительные таблицы характеристик героев по цитатам... Итогом становится, что и Пушкина и его «Капитанскую дочку» ненавидят решительно все: даже дети, любящие читать.
- А что вы скажете про список современных писателей из опроса?
- Скажу, что это список современных читателей. Он отражает запрос на более современную и читабельную литературу, и она должна быть в школьной программе обязательно. В списке, на мой взгляд, отсутствуют имена, которые нужны и достойны этого. А кое-что лишнее. Формирование программы лучше доверить профессионалам. Но с Абгарян и Ивановым, например, горячо соглашусь.
- Чего, в первую очередь, должна добиваться школьная программа по литературе?
- Сегодня, мне кажется, особенно важно, чтобы человек, окончивший школу, понимал как это хорошо - читать. Не блоги одним глазом проскальзывать или смотреть фильмы-адаптации по мотивам, а именно читать оригинальные тексты. Не важно, в электронном или бумажном виде. Чтобы человек читал в условиях жесточайшей информационной конкуренции. Чтобы имел вкус к хорошей литературе. Одним словом, мы в школе должны воспитать читателя. А не отбить всякую охоту брать в руки книгу, как это зачастую происходит.
- А священные тексты нужны в программе по литературе?
- Может, я вас удивлю - они нужны. Хотя бы потому, что мы в речи используем массу заимствований из этих текстов, вроде «Дорогу осилит идущий». Или про «соломинку в своем глазу и бревно в чужом» говорим. «Казни египетские», «во многой мудрости многие печали», и многое другое. И еще больше подобного попадается в текстах. Разумеется, каждый культурный человек должен понимать, откуда эти аналогии и что они означают. Но, разумеется, никак нельзя в школе, даже в старшей, давать священные тексты целиком. Они многостраничные, запутанные, архаичные. Но главное, это «недопустимый контент» в священных книгах.
Станислава Одоевцева
