«Не включайте свет!» — его голос идет вверх, и полторы тысячи зажженных сердец взмывают в воздух, начиная раскачиваться в такт над головами зрителей концертного зала «Октябрьский». Они мерцают, производя совершенно невероятное впечатление какого-то многолюдного города, сияющего окнами, рекламами, афишами. Мегаполиса, где каждый тем не менее ищет только одного — любви.
«Не включайте свет!» — голос поднимается выше, набирает еще силы, и вложенная в него просьба становится совсем пронзительной. В ответ — вот ведь какие непослушные зрители! — огонь сердец взлетает еще выше над головами и движется еще неистовее. Он сливается в одно целое с экранами на сцене, на которых — такой же ночной город, совершенно объемный, сделанный как будто в 3D, с горящими окнами-сердцами.
«Я от ваших слез…» Отрываюсь от него и бросаю взгляд на соседок по ряду: у многих предательски блестят глаза и по щекам скатываются, чуть смазывая тушь, слезинки. Трепета ли? Сочувствия? Собственных всколыхнувшихся воспоминаний? Или просто осознания мимолетности восторга от происходящего? Кто знает… Они смотрят на него не отрываясь, как завороженные, словно его голос — та самая невидимая нить, которую не разорвать ничем. Песня обрывается улетающим под своды эхом и без паузы переходит в бешеные аплодисменты, а потом в стелющийся по залу шелест: «Валера, любимый, лучший…»
Три концерта Валерия Леонтьева, которые артист дает (два накануне и один — в день собственного рождения) в Санкт-Петербурге, — это уже давняя устоявшаяся традиция, которая собирает под своды «Октябрьского» не только местных поклонников артиста, но и тех, кто прилетает специально ради его мартовских выступлений со всех уголков земли. «Вы из Израиля? — узнает в лицо одного из таких поклонников-путешественников Валера. — Передавайте там привет всем нашим!» А следом несут к сцене цветы зрители, прибывшие из Сибири и Дальнего Востока, из Крыма и Москвы, из американских и немецких городов, где у артиста настоящие фанатские диаспоры. Цветов так много, что их охапками приходится уносить за кулисы на протяжении всего концерта, иначе на сцене просто не остается места.
У этого единственного в своем роде исполнителя, занимающего нишу абсолютного любимца публики, на каждых подмостках — своя аура. В Питере это такая абсолютная любовь, что публика не просто вызывает перед началом артиста аплодисментами и криками, на протяжении двух часов с замиранием сердца внимает всему происходящему на сцене и неизменно провожает исполнителя овациями, но даже розы здесь дарят ему с абсолютно отшлифованными стеблями! А то не дай бог какая-нибудь крошечная колючечка поцарапает дорогого им человека. Публика любит его истово, и он делает все, чтобы эту любовь оправдать.
А что же именно?
Много раз за жизнь, наблюдая, как он работает концерт — а Валерий Леонтьев в зените славы уже добрые полвека, — я задавалась вопросом: в чем же его сила и его тайна? Быть может, в том, что он абсолютно органичен на сцене? Ведь Леонтьев — то самое знаменитое «золотое сечение», образец идеальной пропорции во всех отношениях. Бог наделил его голосом не просто с уникальным тембром, но еще и удивительно цепляющим, звучащим потом в памяти бесконечно долго: кто слушает Леонтьева — в караоке потом не орет. Сам артист настолько удачно вылеплен природой (и, конечно, его каждодневная работа по поддержанию идеальной формы вызывает настоящее восхищение), что вписывается в сцену, как главный персонаж какой-нибудь знаменитой картины: занимает ровно нужное место, позволяя дышать оставшемуся пространству. Он пластичен и гибок настолько, что напоминает черного леопарда, который просто живет: то охотится, то играет, а то, любопытствуя, смотрит пристально и властно, видя, как кажется, тебя насквозь. И даже глаза Леонтьева, бывает, вспыхивают в темноте, как у кошки. А еще он потрясающе одет: то Щеголь, то Скиталец, то Художник, то Клошар… А то и сам Воланд, когда поет свою, наверное, единственную из всех предложенных разными художниками, по-настоящему булгаковскую «Маргариту».
Костюмы, которые подходят артисту так, что кажется, будто они — вторая кожа, Леонтьеву уже двадцать лет шьет питерский дизайнер Татьяна Кудрявцева — и, похоже, в каждом шве совпадает ее видение образа с желаниями Маэстро.
Разумеется, его шоу отвечает всем мировым стандартам: это и высокотехничный и в то же время очень артистичный балет «Опасные связи», где каждый танцор — лидер, и высокопрофессиональные музыканты из группы «Эхо». Это безупречный звук и совершенно фантастические световые решения. Это визуальные эффекты, создающие в секунды на сцене новый антураж. И, конечно, же, потрясающий микс из хитов, шедевров, премьер, который Леонтьев, неизменно сам выступая режиссером своего шоу, взбивает в изысканные коктейли из нужных в данный момент чувств и эмоций.
На концерте артист представил творчество большой когорты композиторов, начиная от самого верного автора Владимира Евзерова, композитора и близкого друга Игоря Крутого, легендарного Раймонда Паулса и заканчивая новенькой в этой плеяде Любашей — две очень яркие премьерные песни написаны именно ею. Но не забывает Леонтьев в своем творчестве и Андрея Косинского, и Алексея Гарнизова, и даже композитора «из своих», своего же музыканта Геннадия Привалова.
Взлетают на сцене фонтаны огня, выходят на нее гуманоиды и сообщают нам, что Валера — лучший навсегда! Это уже не концерт, а поздравление от зала своему неизменному любимчику. Директор Эмма Лавринович выходит и говорит о том, как он бесконечно дорог ей. И не только ей — тысячи людей мечтают поцеловать его в этот вечер. И поздравить. Ее слова подтверждают бесконечные корзины цветов от друзей и коллег, окончательно загромождая выход со сцены. И просто разрывается от оваций зал.
Но сколько бы ни длились бисы — а аплодисменты зрителей в финале затянули концерт почти на полчаса, — рано или поздно у артиста заканчиваются силы выходить на поклоны к упорно не желающей расходиться публике. И она, абсолютно счастливая, медленно и неохотно растекается к выходам. И будет еще долго жить послевкусием после его бенефисов.
А какое оно, это послевкусие?
Да оно — как наша жизнь. Вот посыл на действие — «Вставай и иди», радость — «Ловец удачи», перевоплощение — «Дело вкуса», светлая печаль — «Ветер скрипач», нежность — «Ягодка», надежда — «Мы спасены», веселье — «Потанцуй со мной», философия — «Орел», творческое кредо — «Я рисую, как Дали». Всех песен не перечислить. И все это насыщено до самого последнего звука, самой незначительной детали фантастической энергетикой артиста. Но наступает самый пронзительный миг, и со сцены в зал льется сначала самая настоящая мистика — «Танго», сопровождаемая просто потрясающим танцевальным номером. А затем и исповедь — его «Грешный путь». И публика затаив дыхание вслушивается в нее, потрясенная глубиной и неистовством. И щедро благодарит потом артиста за оказанное доверие.
И он уже предлагает вернуться в легкость бытия. И показывает сердечность — «Исчезли солнечные дни», сочувственную иронию — «Сокровища Черного моря», танцы до упаду — «Американо», и вдруг холодком к сердцу — «Ты меня не забывай». «Вы будете меня помнить?» — спрашивает со сцены. И я вдруг машинально отвечаю ему: «Забудешь тебя, как же!»
Но вот замирает, как под дымкой рассвета или, может быть, заката — под легкой световой пеленой — сцена. И он финалит концерт горьковатой, как сладчайшая подмороженная рябина, песней «Старые афиши». Она такая радостная: артисты приедут снова, ждите! И такая неуловимо, но пронзительно печальная: вот уже и другие афиши наклеены поверх сегодняшних. Вот такая она — жизнь! Как вот этот пролетевший в мгновение ока концерт.
Что, хочется увидеть его снова? Как будто заново прожить жизнь? Конечно! Какой же дурак откажется!..
Татьяна Федоткина
