Была осень 1954 года. Я учился в Минском Мединституте второй год и все мне здесь нравилось.
Громадный высокий анатомический зал, где на столах лежали бесформенные темные трупы, вытащенные из рассола, а запах формалина очень быстро переставал ошущаться… Здесь мы учили громоздкие латинские названия костей, мышц, сосудов и нервов.
На занятиях по гистологии мы смотрели в микроскоп и цветными карандашами зарисовывали ткани различных органов. Как это было интересно! Сейчас, наверное, клеточное строение изучают с помощью современной электроники… Но препараты почки, печени и надпочечников, зарисованные карандашом в моем альбоме, я помню до сих пор!
Даже на коллоквиуме по анатомии черепа, где нужно было помнить более 540 терминов, мне было интересно, возможно потому, что я знал ну не менее 90% этих названий…
Лекции и занятия длились по многу часов, но вечером еще хватало времени ходить в секцию гимнастики и на репетиции самодеятельности, где я играл на рояле и аккомпанировал хору на аккордеоне…
Но однажды меня вызвали в институтский комитет комсомола. Когда я пришел, под дверями стояло много студентов младших курсов. Петя Новиченко, секретарь комитета, был доступный и умный парень с феноменальной памятью. Достаточно ему было познакомиться со студентом, а их было около двух тысяч, он запомиал его имя, фамилию, курс и характерные особенности.
Через много лет он стал профессором в Институте усовершенствования.
-Володя, комитет дает тебе ответственное поручение — ты должен вступить в Бригаду содействия милиции. Ты знаешь, преступность увеличилась, все больше становится стиляг, тунеядцев, пьяниц и даже женщин легкого поведения. Партия и комсомол призывают усилить борьбу с этими отрицательными явлениями.
-У меня уже есть поручения, я участвую в самодеятельности, да и драться не умею!
-Драться тебе не придется. Сейчас нужна массовость и мы должны этого добиться.
-А может не надо? Может без меня большевики обойдутся? -спросил я без всякой
надежды…
-Надо, Володя, надо! Мы всем вам дадим билеты на институтские вечера, будут и путевки в профилакторий. Все, меня ждут люди. Сбор завтра в 7 вечера, здесь.
На следующий вечер толпа студентов младших курсов собралась перед комитетом.
Нас записали, и под предводительством одного из членов комитета мы пошли в кинотеатр «Победа» рядом с 42 школой, которую я совсем недавно закончил… В подвале кинотеатра был штаб Бригад содействия нашего района.
Нас встретил лейтенант милиции в легком подпитии и сказал:
-Медики — это хорошо. Мы любим медиков. Ваш район патрулирования — от улицы Комсомольской до улицы Энгельса и от Проспекта Сталина до Немиги. Задерживать пьяных, хулиганов, стиляг, женщин легкого поведения и других нарушителей. Доставлять их в штаб.
-А как узнать какого поведения девушки?
-Они носят короткие юбки, вызывающие прически и сильно намазаны…
-А что значит — короткая юбка, — не унимался любознательный студент.
-Если не закрывает колена… Теперь отстанешь?
-А как определить стилягу? — спросил еще один
-Стиляги носят узкие брюки, всякие не наши шмотки… Ширина брюк должна быть не меньше четырех спичечных коробков. Если меньше — стиляга… Остальное спросите у сержанта, он пойдет с вами.
Перед нами предстал молодой сержант с ярким деревенским румянцем на щеках
И мы толпой, человек 20, пошли искать нарушителей.
Как назло, в этот субботний вечер мы долго не видели ни одного хулигана, стиляги и женщин в коротких юбках…
Но вот — о счастье! — на углу Интернациональной и Ленинской попались двое парней.
Один был ярком клетчатом шарфе и
Явно, гнилой интеллигент…
Нарушители были немедленно окружены и остановлены.
Два добровольца кинулись измерять ширину брюк, и она — ура!- оказалась примерно три с половиной спичечных коробка… Взять его! Наиболее активные успели сбить с интеллигента шляпу и пару раз дать по шее. Очки
Заодно прихватили чудака в цветном шарфе и чуждой нашему строю куртке…
На обратном пути нам еще раз улыбнулась удача. Мы встретили двух действительно безобразно размалеваных девушек. Из под легких косынок выбивались пряди обесцвеченных, скорее всего аптечной перекисью, волос. Они были уложены в прическу, названную впoследствии «я у мамы дурочка»… У одной из них — подумать только!- юбка была чуть выше колен.
Один ретивый бригадмилец решил воспользоваться моментом и вознамерился пальцами измерить какой длины юбка и насколько она выше колен. Раздался визг и непристойные попытки были в корне пресечены бдительным сержантом.
-Смотреть смотри, а девку не щупай!
Всей толпой мы ввлились в бомбоубежище, где были уже другие отряды с подобным уловом.
Настоящих нарушителей так никто и не видел.
Наши трофеи усадили на скамейке у стены, старшина пошел искать лейтенанта.
По своей привычке всюду совать нос, я пошел по коридору, по пути пытаясь заглянуть во все попадавшиеся двери.
За одной из дверей раздавались женские крики и громкий мужской мат, прерываемые глухими ударами.
Я потянул дверь на себя и она открылась.Я увидел ярко освещенную комнату. Одним вглядом я охватил открывшуюся картину.
На деревянном топчане на животе лежала полуобнаженная девушка. За голову и ноги ее удерживали двое парней, а третий в грязной майке изо всей силы стегал широким ремнем по спине и ягодицам! В другом углу, вжавшись в стену, дрожали еще две девушки, дожидаясь своей очереди За столом сидел еще один мужик и с удовольствием наблюдал за процедурой…
Палач оглянулся.
-Закрой дверь, …твою мать!
Я увидел бледное, искаженное в гримасе садистского удовлетворения, лицо, расширенные зрачки и капли пота на лбу.
-Закрой дверь, кому говорят!
Двое парней отпустили жертву и двинулись ко мне. Я с силой захлопнул двери и побежал обратно. Добежал до нашей группы и увидел нашего сержанта.
-Вы знаете, что здесь делается? — спросил я дрожащим голосом.
-А что такое?
-Там в комнате избивают девушек ремнем!
-Да это так, попугать…
-Как попугать! Я сам видел, одну бьют, а две ждут своей очереди!
-Не шуми,- сказал он тихо. Нам запрещено вмешиваться и ты туда не ходи…
Я не мог опомниться от увиденного… В Советском Союзе, без суда и следствия,
Мы еще не знали, что творилось во время массовых репрессий.
Узники концлагерей, больные, с подорваным здоровьем, стали возвращаться только на будущий год. Мы их достаточно повидали и наслушались их рассказов в клиниках, во время учебы на старших курсах…
Во время обязательных дежурств мы, студенты, видели, как возле постелей таких больных собирались ходячие со всего этажа, присоединялись к ним и мы… А бывшие политзаключенные все рассказывали, рассказывали…Уши отказывалить верить…
Потом мы все это прочитали в рассказах Солженицина, Шаламова…
В поисках выхода в коридоре я увидел двух девиц, наш «улов». Они тихо сидели на скамейке. О них забыли.
-Вы хотите, чтобы вас избили или что-нибудь похуже? Сотрите краску, оденьте косынки и бегите отсюда!
Они подхватились быстро. Я со своей повязкой вышел за ними.
На следующий день после занятий я пришел к Пете, нашему секретарю.
-Ты знаешь, что там происходит, в подвале кино«Победа»?
-Что такое?
-Эти бригады содействия, куда ты меня послал, хватают на улицах первых попавшихся парней и девушек, тянут в подвал, а там
-Тише, да знаю я… Мне самому это не нравится, но это указание партийных органов.
-Указание бить девушек ремнями?
-Да нет, они сами подбирают и присылают людей, может быть, из МГБ… Мы к этому не имеем отношения.
-Но можно сказать…
-Ты лучше помолчи. Тебе что, больше всех надо? Вот что, Володя, не задавай много вопросов, зачем тебе неприятности? Больше ты туда не ходи. Я тебя вычеркиваю из списков бригады содействия, а на курсовом комитете скажешь, что я тебя освободил от этого поручения. И вообще, больше помалкивай, понял? Сам знаешь, какое сейчас время…
Договорились?
-Договорились…
Уже на старших курсах я слышал, что такая бригада случайно избила слегка выпившего работника горкома комсомола.
Но однажды после порки один молодой человек, одетый во все заграничное, умер. На беду, он оказался родственником одного из секретарей Обкома, и у него было больное сердце. Провели следствие, виновных наказали, бригады разогнали…
В 1959 году вышел Указ об организации народных дружин и все вернулось… Правда, ужесточили требования к исполнителям, наладили учет и отчетность, перестали пороть,к больным вызывали врача…
Я читал, что в СНГ народные дружины существуют до сих пор.
Сейчас в интернете мне часто приходится читать утверждения молодых людей, родившихся через двадцать, тридцать лет после войны, о том, как жилось весело и вольготно в то время. Какой был порядок. Как жили бедно, но честно. Преодолевали трудности. Поднимали целину. Начальство не брало взяток. Бесплатные квартиры. В магазинах полно продуктов. Все по справедливости…
Мне многое пришлось повидать в жизни. По Скорой помощи бывал я в отделениях милиции. Видел, как четверо милиционеров избивали ногами пьяного, плюнувшего в лицо дежурному офицеру — и правильно делали… Оказывал помощь только что изнасилованной и порезаной женшине… Видел детей, прятавшихся всю ночь под кроватью с трупом матери, зарезаной пьяным извергом-отцом… Выезжал в вытрезвители, на крушения и катастрофы…
Но чаще всего я вспоминаю подвал кинотеатра «Победа» в Минске и ледяные глаза садиста, поровшего солдатским ремнем беззащитную девушку за то, что юбка у нее была короче на половину спичечного коробка…
