10 ноября 2010 года жизнь трехкратного чемпиона России, обладателя Кубка России и Кубка УЕФА в составе ЦСКА Вениамина Мандрыкина разделилась на «до» и «после». Он выжил после тяжелой аварии, но остался прикованным к постели до конца жизни.
Уже более пяти лет бывший вратарь ЦСКА и сборной России Вениамин Мандрыкин не встает с кровати. Первые три-четыре года после аварии в Брянске он регулярно посещал реабилитационные центры. Но вскоре стало понятно: сколько бы врачи с ним ни занимались, какие бы процедуры ни делали, больше никаких улучшений не будет. Разбиты шейные позвонки, поврежден костный мозг. Удалось добиться лишь частичной работы рук, которыми он может дотянуться до лица и почесаться. Но переключить пультом телеканал не выйдет. Его кожа не чувствует ни мокрого, ни сухого, ни холодного, ни горячего. В таком состоянии он пробудет до конца жизни.
Что поразило корреспондента АиФ.ru, навестившего Вениамина дома, так это его позитив. Он смеется, веселится и шутит даже там, где совсем не смешно его гостям. «У инвалидов отлично развита самоирония», — предупреждает он. И без проблем рассказывает о самом страшном: как угонял на скорости 200 км/ч от полицейских, как приходил в сознание после столкновения с деревом и как ему сообщали о невозможности встать на ноги. С этого и начали разговор, периодически переходя на «ты». Ему так проще.
Александр Боярский, АиФ.ru: — Наверное, очень страшно услышать от врачей, что ты больше никогда не сможешь самостоятельно передвигаться?
Вениамин Мандрыкин: — В тот момент все как-то иначе воспринималось. Мне шансов выжить изначально давали не больше 25%. Все было не очень хорошо. Сначала я не знал, что со мной: полтора месяца провел в медикаментозной коме. Ты как будто спишь. Час, месяц или год, без понятия. Обычный сон. Потом я проснулся и пришел в себя. Спрашиваю врача: «Какое сегодня число?» Тот отвечает: «Семнадцатое». Я помнил, что разбились мы в ночь с 9 на 10 ноября. Про себя думаю: «Надо же, неделю без сознания был». Снова ввели лекарство — и я снова вырубился. Проходит время, опять я в сознании и задаю тот же вопрос. Врач говорит: «Сегодня девятнадцатое». Думал, еще пару дней прошло, а оказалось, что уже декабрь.
После этого уже постоянно был в сознании. Тогда и состоялся тот самый разговор. Помню его в деталях. Пришел мой лечащий врач и говорит: «У тебя травма четвертого-пятого позвонков, поврежден костный мозг, ты не сможешь ходить. Максимум что-то в течение двух-трех лет, возможно, восстановится, но не более 30%. Наука еще не придумала, как это лечить. Может, лет через десять появятся средства или методы». Вот и весь разговор. Я ответил: «Понятно».
— И что дальше?
— А дальше мне привели еще одного врача. Когда у человека происходят такого рода проблемы, к нему сразу приглашают психотерапевта. Нужно подготовить, посмотреть на реакцию. Для многих это удар, не секрет, что жить с таким недугом хотят не все. Ко мне тоже врач пришел, задал пару вопросов и вышел: «Ему психолог не нужен, он в порядке».
— Врачи оказались правы насчет небольшого прогресса?
— Да, случилось все так, как они и говорили изначально. Ключевыми стали следующие два с небольшим года. У меня же руки изначально не двигались, я их не чувствовал. Но со временем часть нервных клеток восстановилась. Могу теперь поднимать руки за счет плеч, почесать лицо. Но кисти и пальцы без движения остаются. На большее надеяться не стоит: человечество еще не придумало, как восстанавливать после травм спинного мозга. Говорят, кто первым сделает это открытие, домой сразу Нобелевскую премию принесут. Спинной мозг — такая штука, не поддающаяся ремонту. Любое прикосновение к нему — это травма.
— Знаю, ты решил больше не посещать реабилитационные центры. Почему?
— Хватит, наездился. В этом нет никакого смысла. Что могло, то уже разработалось. Больше улучшений быть не может. Так зачем напрягаться самому и напрягать остальных? Меня спустить с четвертого этажа без лифта — это огромная проблема. Последний раз на улице пять лет назад был. Больше не хочу. Окно открыл в комнате — считай, что гуляешь. Видишь, какой вид хороший? Все в зелени.
— Детали аварии остались в памяти?
— Частично. Летел по Брянску около 200 км\ч. Не справился с управлением в одном из поворотов. После столкновения то вырубался, то приходил в сознание, когда вытаскивали. Я очень боялся, что убил кого-то. Кроме меня в машине еще четыре человека были. Голоса двоих я слышал, а еще двух — нет. Мне потом рассказывали, что я только и спрашивал: «Все живы? Все живы?» К счастью, никто серьезно не пострадал. Были травмы у девушек, но в целом обошлось. Немного удар смягчили шины, которые были разбросаны у автосервиса, где все произошло. Все могло быть гораздо хуже. Честно, не знаю, как я смог бы жить, если бы кто-то погиб в аварии. Конечно, я сам дурак, справедливо, что пострадал сильнее всех. Я счастлив, что никого не угробил тогда, просил прощения у всех.
— Главный вопрос: от полиции зачем угонял? В Брянске даже если бы остановили, серьезных проблем у футболиста быть не могло изначально. Говорят, за тысяч 5-10 можно было бы спокойно любой вопрос решить.
— Понимаю. Но тогда я испытывал драйв, адреналин. Думаешь, это было в первый раз? Это была первая неудачная попытка с моей стороны. Хотя почему неудачная? Они же меня не догнали и не поймали (смеется).
— С кем-то общаешься из тех, кто был с тобой в машине?
— Да, с тогдашним одноклубником по брянскому «Динамо» Маратом Магкеевым. Именно он вытаскивал меня из машины.
— Расскажи о стандартном распорядке дня?
— Просыпаюсь утром, завтракаю. Либо мама, либо сестра меня кормит. Потом могу еще поспать: днем я всегда сплю. В остальное время смотрю телевизор. Вечером ужинаю — и снова спать, как захочется. Смотреть больше всего люблю научные программы: канал «Дискавери» целый день может работать. Новости, спорт. Футбол? Если только топовые матчи: наш чемпионат мало смотрю. Жду с нетерпением Лигу чемпионов. Когда был чемпионат мира в России, смотрел по две-три игры в день, было очень тяжело. Обожаю смотреть велогонки: когда идет «Тур де Франс» или «Джиро Д`Италия», не пропускаю ни одного этапа. Благо «Евроспорт» все показывает в прямом эфире. Особенно тащусь от горных этапов. На равнинных можно заснуть.
— Во время игровой карьеры тоже мало смотрел футбол?
— Да. Играть любил, а смотреть — нет. Только самые крутые матчи.
— Кто из друзей-футболистов навещает?
— Володя Габулов приезжал, который сейчас поднимает футбол в Осетии. Где-то год назад был Ролан Гусев. А 30 августа он позвонил поздравить меня с днем рождения и говорит: «Представляешь, у меня дочка родилась в один день с тобой». Очень рад за него: пятый ребенок уже! Я пошутил: «Вениаминой назовешь?»
Ребята периодически приезжают: Дима Хомич, Володя Кисенков, Руслан Пименов, с которым с 16 лет в юношеской сборной играли, Игорь Акинфеев был у меня.
— На какие средства живешь?
— У меня пенсия по инвалидности неплохая, около 40 тысяч в месяц выходит. Еще иногда ребята собирают. В прошлом году и в этом во Владикавказе проводили турнир «Наш Веня». Спасибо за это Габулову, Спартаку Гогниеву и моему первому тренеру Горохову. Прислали потом видео с обращением ко мне. Очень трогательно. Еще один мой бывший партнер Денис Попов владеет гостиницей в Геленджике, приглашает детей на пару недель ежегодно на море. Расходы на себя берет, естественно.
Большое спасибо хочу сказать и Алишеру Усманову, который через свой фонд оказал помощь и поддержку.
— Ты рассказывал про распорядок дня. А что себе в плане еды позволяешь?
— Ем абсолютно все. Могу суши заказать, могу — мясо. Периодически балую себя устрицами или щупальцами краба. Очень люблю морепродукты, а у хорошего друга есть свой ресторан. Один звонок — и мне везут свежие ракушки. Я, кстати, за последнее время прилично похудел. Могу секрет рассказать: не пью больше (смеется). Иногда мог позволить себе пропустить пару рюмок коньяка. Теперь же бросил это дело, и сразу как-то в форму пришел.
— Что позволяет тебе оставаться таким оптимистичным? Смеешься, шутишь, но ведь все время лежать — это тяжело?
— Характер у меня такой по жизни, наверное. Я такой же человек, как и все, только ходить не могу. Что в этом такого? Когда был футболистом, тоже периодически только и делал, что лежал: между тренировками сил ни на что не было. Сейчас то же самое, только нет тренировок.
— У тебя над кроватью висят медали, стоят кубки. Приятно вспоминать о достижениях?
— Конечно. Медалей здесь больше двадцати штук, про каждую могу историю рассказать. Приятно вспоминать не только награждение, но и как шел к этой медали, какой ценой она далась. По юношам в Америку два раза летали, селили нас в семьях. Все так необычно, круто было.
— Самая ценная — за победу в Кубке УЕФА в 2005 году?
— Как раз нет. В детстве я больше всего мечтал о победе в чемпионате России, Кубке и Олимпийских играх. Вот три главные цели, две из которых сбылись. Почему-то чемпионат мира или Европы с Лигой чемпионов не хотелось так выиграть, как внутренние соревнования. Мечты сбылись на две трети: чемпионат мы с ЦСКА взяли в 2003, а Кубок на год раньше.
— На одной из фотографий над кроватью ты с командой в 2005 году на приеме у президента РФ Владимира Путина. Чем запомнилась та встреча?
— Да, ездили к нему в Ново-Огарево. Пожал ему руку. Путин — глыба. Прямо чувствуется сила и мужество человека. Это на той встрече Вагнер Лав предложил Владимиру Владимировичу начеканить мячом. Тот не стушевался и раза три-четыре набил прямо в туфлях.
— Что вспоминается о футбольном детстве?
— Как вкладыши с пацанами собирали в 1990 году к чемпионату мира в Италии. Покупали жвачки «Финал» и смотрели, кто из футболистов тебе попадется. Уже позже наклейки пошли в альбомы. Очень увлекался этим.
— У твоих друзей есть желание свозить тебя на новую арену ЦСКА, где ты еще пока не был. Да и сам однажды сказал, что мечтал бы там побывать. Но сейчас отказываешься от этой идеи. Почему?
— Да, сюда ко мне на день рождения приезжала девушка — руководитель армейских болельщиков-инвалидов. Мне даже фотографии присылали, как за границей люди на футбол с различными подключенными аппаратами ездят. Но я не хочу. Это тяжело, поймите меня тоже. Это целое испытание, стресс. Мне даже разговаривать для интервью час непросто. Я ведь говорю на вдохе сейчас из-за того, что четыре месяца был на ИВЛ (искусственная вентиляция легких). Было опасение, что не смогу сам дышать. У меня разлетелся четвертый шейный позвонок, отвечающий как раз за дыхательную систему. Если бы не восстановилась способность дышать самому, уже умер бы, скорее всего. Ведь из-за дырки в легких, куда вставляется трубка, постоянно попадает инфекция. Я сам перенес два двусторонних воспаления легких.
— Мечты есть какие-то у тебя?
— Конечно. У меня есть двое детей и племянник. Живем ради них, хотим дать хорошее образование. Старший сын с красным аттестатом окончил девятый класс. Ему нравится биохимия, планирует пойти на биологический факультет МГУ. Надеюсь, станет ученым.
— Дети часто навещают?
— Постоянно, раз в две недели приезжают и на праздники. Их поддержка очень важна для меня, они и сами это знают.
— Книги не получается читать?
— Раньше пытался пробовать, но это крайне неудобно. Сам я переворачивать страницы не могу, надо кого-то просить сидеть со мной рядом постоянно. Мама и сестра и так для меня все делают, им нужно давать хоть немного отдыхать. Аудиокниги не вариант. Нужен шелест страниц, возможность перечитать тот или иной фрагмент. Что-то понравилось или не понял — читаешь заново. Так что проще вообще без книг. Мне хватает познавательных программ по телевизору.
— Какие сны тебе снятся?
— Разные, как и всем. Иногда футбол, но не сама игра, а подготовка к футбольному матчу. Часто я в страхе боюсь что-то забыть: надеть бутсы, перчатки, щитки или просто выйти на поле.
Александр Боярский
