В конце июля этого года отправились мы в водный поход в северную Карелию, на речку Кереть. Вот как это было.
Поначалу представлялось мне это описалово в виде дневника. Даже планировала делать
Кстати о блокноте.
Не найдя ничего подходящего у себя дома, заглянула на Ленинградском вокзале в киоск. Там был единственный в своем роде блокнот, от которого я чуть было не отказалась: на его обложке, крупно и масляно, на инфернально черном фоне, золотились силуэты героев незабвенного народного киноэпоса «Бригада»…
Но ничего в этот блокнот я так и не записала.
Для меня все дни, проведенные в Карелии, были похожи друг на друга (распорядок похода — это святое!), поэтому нет смысла разделять происходящее датами календаря.
А
Охапка первая. Дороги-дороги…
Дорога туда — это тридцать часов в поезде Москва-Мурманск. В плацкартном вагоне.
На боковых коечках вагона обозначились:
— я, девица-синица двадцати пяти лет от роду. Мамашка и домосиделка. Суровой туристической жизнью не жившая. Virgine.
— мой двадцатисемилетний муж Леха, болеет водным туризмом в острой форме. Полноправный обладатель белой стройной байдарки под названием White Horse 2.
— наш друг Макс. Аксакал. Тридцать с хвостиком. Его резиновая лодка («судно рафтового типа») зовется White Horse. А всему виной любимый сорт виски владельца. Наша с Лехой лошадка — младшенькая в клане. Именно Макс год назад открыл Лехе все прелести водоплавания, именно он занес в наш дом эту бациллу, именно ему я время от времени предъявляю претензии о том, что Леха пропадом пропадает в походах и говорит только о своей «белой воде».
Краткая справка на полях:
Белая вода — это бурлящая, пенящаяся вода на бурных реках, это гребешки и барашки «бочек» и «валов», для водника-слаломиста это то же, что туманные вершины, на которых еще не бывал, для альпиниста и тихие заводи с подергивающимся поплавком для рыбака.
Поездка началась.
Ничего нового, разве что впервые в жизни не брали постель, потому что есть же спальники.
Много-много пива.
Чувство свободы постепенно разливается по всему телу, и хочется праздника.
В хвосте вагона обнаруживается еще энное количество водоплавающих туристов. Так что с некоторого момента пили вместе.
Ночь началась уже в Карелии, темнело не до конца.
Колеса стучали, пиво лилось, разговор струился.
Вчера и завтра слились в одну цепочку.
Следующий день — сонный.
Нам удалось открыть окно, поэтому очень хорошо дремалось на верхней полке.
После Петрозаводска народу в вагоне становится все меньше и меньше. Вполне может быть, что в Мурманск он приедет и вовсе пустым.
К пункту назначения — станции Лоухи — прибыли в половине второго нетемной северной ночи.
У вагона дежурили сметливые лоухские дяденьки с машинами.
За
Итак, конец дороги туда.
Придорожный лесок. Редкие машины, снующие по трассе М18 (Москва — Мурманск). Полянка. Река Кереть. Поехали!!!!
Дорога обратно ознаменовалась лишь тем, что силами и смекалкой Макса была снята рама и открыто-таки окно невыносимо душного плацкарта. Проводник, твердивший нам о том, что окно заколочено необратимо, недооценил запасливости и оч.умелости (с) рук московских туристов.
Замечательней было преддорожье, а точнее, девятичасовое ожидание поезда на станции Чупа (конечный пункт сплава). Все бы хорошо, да поезд был в половине шестого утра. ОЧЕНЬ хотелось спать. Лежа — негде, да и пенки уже упакованы. Я готова была пасть оземь прямо в спальнике, но Леха силой поднял меня, сказав, что почки у меня одни. Я поверила.
Сидя — жрут комары.
Под конец я забралась на сиденья в так называемом зале ожидания — комнатке десять на пять. Сиденья эти были скреплены по пять и разделены металлическими подлокотниками, но я изловчилась просочиться под них, и так и спала, распластавшись.
Но все когда-нибудь кончается, и поезд, наконец прибыл. Без малейшего опоздания.
И начался сон.
