По моему скромному мнению, рассказы о «лучшем в мире советском образовании» — такой же миф, как и миф о «лучшей в мире советской еде».
Образование в СССР было очень разным — иногда неплохим, иногда даже хорошим, а порой — просто отвратительным.
Самое главное — оно не было одинаковым для всех жителей страны и качество его имело как географические, так и временные отличия.
Если пытаться оценивать советское образование, то, конечно же, нужно отдельно рассматривать разные исторические периоды. Если пытаться представить себе всю картину целиком, то это будет синусоида. Были свои взлеты и падения по вполне объективным причинам — голод, разруха после Гражданской войны, кратковременный взлет в период нэпа, затем репрессии, война, опять разруха и голод, борьба с «безродными космополитами», взлет в период оттепели, далее постепенная деградация в период брежневского застоя.
Восходящий тренд «синусоиды» советского образования продлился примерно до середины семидесятых годов, после чего началась постепенная деградация, которая, увы, не закончилась и по сей день.
Кроме «эпохальных» отличий были и географические. Разница образования между Россией, Украиной, Белоруссией и Прибалтикой, с одной стороны, и среднеазиатскими и кавказскими республиками — с другой, была колоссальная. Огромную роль тут играли коррупция и феодализм последних.
Коррупция пронизывала все сферы жизни на Кавказе и в Средней Азии, и система образования не была исключением. Начиналось все с детского сада, продолжалось в средней школе, а на уровне престижных вузов взятки достигали космических размеров. К примеру, за поступление в Ташкентский мединститут в начале восьмидесятых годов «брали» 10 000 (десять тысяч) советских рублей — и это при средней зарплате 100 рублей в месяц!
Чтобы было понятно соотношение ценностей — двухкомнатная кооперативная квартира стоила 5500 рублей. То есть почти две двухкомнатные квартиры нужно было отдать, чтобы любимое дитятко получило возможность учиться на врача.
Ясное дело, «кухаркины дети» в мединститут поступить не могли, хоть бы они были гениями от рождения.
Мне, поступавшему в ТашгосМИ в 1983 году, невероятно повезло — тогда всю Узбекскую ССР, всех этих взяточников и казнокрадов шерстила огромная группа следователей из Москвы под руководством знаменитых Гдляна и Иванова. Так что, пользуясь случаем, передаю им низкий поклон за себя и тех, кому наведенный ими (на короткое время) порядок дал шанс поступить в вуз по знаниям, а не «по блату».
Никакого социального равенства не было и в среднем образовании.
Сам я все десять лет проучился в обычной школе в рабочем гетто на окраине Ташкента. С теми знаниями, которые я там получил, поступить в престижный вуз нечего было и мечтать. Английский язык, к примеру, у нас практически не преподавался с 5-го класса — просто не было преподавателя! Преподавание физики было «никакое» — вначале ее вела математичка, потом, в старших классах, нашли «предметницу», которая сама ничего не понимала, но уроки вела.
Мы все думали, что просто мы такие тупые, что не можем понять такой сложный предмет, как физика, пока я не начал заниматься с репетитором и не уяснил, что наша физичка просто не знает математики в нужном объеме. А какая физика без математики?
Собственно, если бы не репетиторы, которых мне оплатила моя матушка, не видать бы мне мединститута как своих ушей.
Кстати, репетиторы стоили не сказать чтоб дорого, но и не дешево. Одно занятие обходилось в 3–5 рублей, а это, на секундочку, дневной заработок при средней зарплате в 100 рублей в месяц. Так что дети из малообеспеченных семей шансов не имели.
Конечно, в РСФСР, Украинской ССР картина была несколько иной. Но все равно выпускник сельской школы не был в равных условиях с выпускником столичной элитной школы с углубленным изучением всего на свете!
Но в среднеазиатских республиках разрыв между городом и деревней был еще катастрофичнее. От своих однокурсников-узбеков, приехавших из областей, я узнал, что они проводили на сельхозработах по 3–4 месяца каждый год! Это не во время летних каникул, а в течение учебного года! Можете себе представить, какой уровень «среднего образования» был в республике.
Кстати, для поступающих из областей был так называемый «областной разрез» — у них был свой, отдельный конкурс, на несколько баллов ниже, чем для абитуриентов из столицы республики. Но это так, цветочки. Веселье начиналось тогда, когда они проходили по конкурсу и начинали учиться. Тут выяснялось, что большинство из них не знает русского языка, а все преподавание с первого же курса велось строго на русском языке (вступительные экзамены они сдавали на узбекском)!
Как они мне честно рассказывали, весь первый курс они вообще не понимали, о чем идет речь на лекциях и семинарах! Из четырехсот человек на моем курсе таких было 320 человек, т.е. 80%. Именно столько мест было выделено для абитуриентов из областей.
Справедливости ради нужно сказать, что среди моих узбекских коллег были свои Ломоносовы, которые, несмотря на изначально неравные стартовые возможности, к концу института учились не хуже, чем европейцы. Но таких, к сожалению, было немного. И не потому, что узбеки тупее, ни в коем случае, а просто потому, что при царящем в национальных республиках феодализме социальные лифты не работают и в вузы попадают не по уму и знаниям, а по блату. Поэтому умные ребята там оказывались лишь по счастливой случайности.
В дальнейшем, уже работая врачом, я имел возможность неоднократно убедиться, к каким трагическим последствиям все это приводит.
К примеру, когда я проходил клиническую ординатуру по хирургии в самом передовом на тот момент в Средней Азии Институте грудной хирургии (Ташкентский филиал Всесоюзного научного центра хирургии), то лично видел, как сотрудник умудрился дважды совершить «подвиг» — провести вскрытие грудной клетки не с той стороны! Вот такие «национальные кадры» выпускали советские вузы.
Историй таких много, и весь ужас в том, что от рук таких вот ставших врачами «по блату» гибли люди.
Конечно, в советском образовании и науке были сферы, в которых мы достигли немалых успехов. Женщины не разучились рожать умных детей, и в отраслях, не представлявших интереса для коррупционеров, такие дети могли пробиться. Это были прежде всего фундаментальные отрасли — математика, физика, химия, и т.д. На физмат можно было поступить без взяток даже в Средней Азии и Закавказье — потому что учиться было трудно, а специальности были не «хлебные» — по сравнению с юридическими, медицинскими, торговыми и тому подобными вузами.
Однако в РСФСР, Украинской ССР, Белорусской ССР, где теневая экономика была не так развита, как в южных и юго-восточных национальных республиках, карьера ученого или преподавателя вуза была вполне привлекательна, так как наука и высшее образование неплохо финансировались государством. Благодаря этому СССР долгие годы удерживал лидирующие позиции в математических и физических научных дисциплинах. Немалую роль тут играли потребности военно-промышленного комплекса.
Но несмотря на высокие достижения в области фундаментальных наук — российское образование отставало в области инженерии. Коммунистические правители в своих потугах «догнать и перегнать» Запад, прежде всего США, шли по экстенсивному пути, т.е. гнались за количеством, что наносило ущерб качеству подготовленных кадров.
В годы брежневского застоя инженеров в СССР плодили, как инкубаторских цыплят. Огромное количество вузов готовило инженеров для самых разных отраслей народного хозяйства, и поступать туда можно было без конкурса. Во многие такие непрестижные вузы можно было поступить с «тройками». Но и работа после окончания была не слишком привлекательная — зарплата невысокая, карьерный рост довольно вялый. В те годы появилось выражение «как простой инженер».
По сути, в СССР была чуть ли не трехмиллионная армия «инженеров», которые в большинстве своем инженерами не являлись, так как были не способны решать полноценные инженерные задачи. К примеру, за всю историю «совок» не создал ни одной автомашины «с нуля» — все модели, как легковые, так и грузовые, были западные.
Исключения можно было найти в том же военно-промышленном комплексе, который традиционно выкачивал лучшие ресурсы — денежные, сырьевые, ну и, конечно, кадровые. В создании вооружений СССР был достаточно успешен, хотя далеко не все технологии были созданы отечественными инженерами — очень многое «совок» воровал на Западе.
Но поскольку это были заслуги советской разведки, а деятельность ее окутана тайной, то государственные премии «за создание новых военных технологий» получали какие-нибудь КБ (конструкторские бюро).
Несмотря на деградацию советского образования, отнюдь не она явилась причиной развала СССР. За 25 лет, прошедших после развала СССР, российское образование деградировало неизмеримо больше, однако Российская Федерация не развалилась.
Я считаю, что одной из главных причин развала СССР являлось отмирание социальной справедливости и социальных лифтов. Ведь СССР прежде всего держался на дармовом или полудармовом труде рабочих и крестьян, которых мотивировали массированной пропагандой. Когда наш народ на протяжении трех поколений видел расхождение между тем, что ему обещают коммунисты, и тем, что есть в реальности, он перестал «вкалывать за идею» и стал все больше и больше хитрить. Ну и угасание социальной справедливости приводило к отрицательному отбору: на руководящие позиции попадали не лучшие, умные, честные, а хапуги и карьеристы. Вот поэтому СССР превратился в «совок», а потом развалился.
Но это уже другая история.
Герман Пятов
