Планы огромные (я о планах на сегодня):
- поговорить с Даниилом Александровичем Кальченко;
- пообщаться с Вадимом Александровичем Коваленко;
- обговорить насущные дела с Маратом Рауфовичем Рахматулиным;
- обговорить с Николаем Сергеевичем Черняевым первоочередные задачи по курсу «Учимся говорить публично»;
- проанализировать работу новенького сотрудника, прогуляться с ним.
Так и поступил.
Погулял с Даниилом Александровичем Кальченко в парке «Фестивальный».
Мы попали под дождь.
Дождь спутал все мои планы. Я пережидал его около часа в «Новой лиге». Пил чай и ждал окончания дождя. А Даниил Александрович воспользовался зонтиком, который принёс ему Дмитрий Михайлович Меньшиков, и пошёл в офис.
Поэтому разговор с Даниилом Александровичем не получился. Вернее был, прошёл, но скомканно, не результативно.
Хорошо бы доделать окончательно «Курить, чтобы бросить!»: переписать одну главу и ещё раз тихо, не торопясь прочитать всё опубликованное и отшлифовать.
Вернулся в офис, хорошо пообедал. По телефону говорил с каким-то Андреем Владимировичем. Он задавал (я считал) 34 вопроса, связанные с «СОЛО на клавиатуре», и мы с Маратом Рауфовичем подробно отвечали на каждый.
А ещё был звонок из банка. Нам предлагали эквайринг. У нас уже есть эквайринг от другого банка, и поэтому мы отказались.
— Мы уникальная фирма, — объяснял я сегодня Кальченко. — Мы не даём взяток, откатов. Поэтому с нами не хотят иметь дело. Какой толк от того, что в том или ином банке, ведомстве, корпорации научат сотрудников десятипальцевому слепому методу? Что с этого будут иметь люди, отвечающие за обучение? Только лишний геморрой. Покупать программу, организовывать тендер, потом следить за тем, кто как занимается, пинать, докладывать руководству о ходе обучения…
Нет, не надо всего этого, не надо… Работаем же нормально без всякого «СОЛО».
Все объяснения, что если научатся сотрудники набирать десятипальцевым методом, не глядя на клавиатуру, эффективнее пойдёт работа, люди будут меньше уставать, реже болеть, что работать им станет приятнее (уйдёт раздражение)… Все эти слова повисают в воздухе. Меня не слышат и не хотят слышать.
Вот если бы я предложил 20% откатов, меня бы услышали, и по этому поводу имело бы смысл обсуждать, принимать решения, организовывать, а затем получать кругленькую сумму.
Ужасно всё это, ужасно, противно, гадко и мерзко. Но это мне всё это ужасно, противно, гадко и мерзко, а всем им это по барабану, они к этому привыкли.
Вечером, как всегда, смотрел список новых читателей онлайн-книги «Курить, чтобы бросить!» и новых учеников, увлечённо занимающихся по курсу «СОЛО на клавиатуре».
Ваш Владимир Владимирович Шахиджанян
P.S. Сегодня в YouTube видел запись телеэфира одного из журналистов. Это было мерзко и гадко. Журналист (довольно известный человек, не хочу называть его фамилию) ругался, как пьяный извозчик, своих коллег называл последними словами. Журналист шипел, свистел, кричал, орал, стучал по столу… Если мы демонстрируем такой уровень обсуждения тем простым зрителям, что говорить о культуре? Она отсутствует.
Я не берусь обсуждать то, ЧТО произносил журналист (это тоже было за гранью), но вот КАК он это всё произносил, это стыд, позор и срам.
У журналиста этого знаменитая мама — крупнейший театровед, историк театра, умница, ею восторгались всегда Олег Павлович Табаков, Олег Николаевич Ефремов и многие другие деятели театра. Интересно, она слушает своего сына в эфире или нет? И если слушает, может быть, ей неудобно за своего сына?.. Наверное, она не слушает.
Есть два способа излучать свет: быть свечой или зеркалом, в котором свеча отражается.
Эдит Уортон (1862-1937), американская писательница
