«Мое!» — дети еще с песочницы рвут друг у друга игрушки из рук, отказываются делиться, меняться, не поддаются ни на уловки, ни на угрозы. Жадничают? Не только. Формируется важнейшее базовое понятие личной собственности.
Но мысль о том, что ребенку стоит передать хоть что-то в настоящую собственность с правом выбросить, передарить, обменять, мало кому из нас приходит в голову. Хотя бы объяснить, что именно принадлежит ребенку, а что является достоянием всей семьи, чем можно смело распоряжаться, а о чем следует все-таки посоветоваться.
И вот скандал в благородном семействе: внезапно выясняется, что шестнадцатилетний сын тайком распродает свои вещи на интернет-аукционе. Новую игровую приставку, шлем от мотоцикла, еще что-то. Мать в ужасе: «Таскать вещи из дома и продавать исподтишка — хуже воровства, ты у нас домашний вор. Здесь ничего твоего нет». Сын обескуражен: «Это мои вещи, разве я не могу делать с ними, что захочу?» — но это пропускается мимо ушей, летит обвинение похлестче: «Зачем тебе деньги? На наркотики?»
Перебор, конечно, но какая сила подтолкнула к самым тяжким подозрениям? Страх. Ребенок самовольно распорядился своими вещами! Монополия родителей на его материальную жизнь нарушена! И раз так — теперь «все позволено»!
Полутонов в таких историях не бывает. Раз не мое, значит, чужое, раз подозреваете, значит, буду — и романтически-обманчивая американская картинка реализуется на первых порах в воображении подростка: на следующий день после восемнадцатилетия он собирает в рюкзак пару проверенно своих вещей, садится на поезд и уезжает. Начинает жизнь с нуля, зарабатывает первую копейку и откупается от родительских благ. Обязанным быть противно.
А для нас все нормально: дети не обладатели, а арендаторы. Во временное пользование им даны дорогостоящие вещи, игры, книги, но все это — папино и мамино. Они только одалживают. Не твоя это куртка, ты просто ее носишь; не твоя книга, ты взял ее из семейной библиотеки, и этот мобильник, хоть и подарок, но наш.
Если ребенок выменял что-то — «немедленно поменяй обратно, что за самовольство», туфли подружкины надела — «совсем с ума сошла». Один мальчик получил в подарок от родственников какие-то особенные карандаши, ему очень хотелось поделиться с другом хоть одним, и они уговорились: если спросят, друг скажет родителям — «нашел», а он — «потерял». Так сильно, как за «отдал» или «мне подарили», не отругают.
Потому что какой же ребенок собственник! Доверия не вызывает, с его «управлением» мы по миру пойдем. Смейтесь, смейтесь, но только вместе с собственностью появляется ответственность за нее.
...Ваш ребенок не чистит ботинки? Скорее всего он не ощущает их своими.
Владимир Казанцев, кандидат психологических наук
