«Снег на траве» — больше чем выставка. Это путешествие по мифотворчеству Юрия Норштейна и его супруги и соавтора Франчески Ярбусовой через образы их анимированных вселенных, где переплетается вымысел и реальность, детские воспоминания и размышления взрослого человека, мировая литература, живопись и философия. По принципу повествования она созвучна «Сказке сказок».
Вселенная Норштейна начинается с забора, изрисованного персонажами «Сказки сказок» и реальными людьми, которые окружали режиссера в детстве. Подобный забор был рядом с домом, где он рос, в Марьиной Роще. Впрочем, с тех пор (а Норштейн там прожил 25 лет, пока не уехал в 1961 году) места эти сильно изменились. Но только не в его памяти.
— Вот мы с мальчишками читаем гоголевского «Вия» и «Шинель», сидя на бревнах напротив ткацкой фабрики, которая была у нас во дворе и работа круглосуточно. Вот соседи — Васька, тетя Лиза, а это мой папа стоит в дверях, он был очень высоким, — рассказывает режиссер, потягивая что-то из фляжки, кажется, в этот момент эти люди оживают у нас на глазах.
«Сказка сказок» снималась уже после того, как родной дом Юрия Норштейна в Марьиной Роще исчез, но детские воспоминания проросли в этой философской истории. Иногда самым причудливым образом. Вот, например, образ волчонка. «Его глаза непридуманные», — поясняет Норштейн в тексте, который можно найти рядом с рисунком из мультфильма и фотографией мокрого котенка с огромными испуганными глазами, привязанного веревкой к булыжнику. Глаза волчонка списаны именно с этого снимка, найденного знакомым мальчишкой. Он просто шел по улице, заметил смятую бумажку, подобрал и увидел чудом спасенного черного котенка, а потом принес домой и показал приятелю. Эта иллюстрация уже за забором, рядом с многочисленными картинами, инсталляциями, рисунками, текстами сценариев, среди которых можно блуждать, как по лабиринту создания. Здесь можно найти коллаж по мотивам произведений Анненкова, Лебедева и Петрова-Водкина к фильму «25-е. Первый день войны», автопортрет 1964 года Юрия Норштейна и автопортрет его супруги, написанный в бурых и темно-синих тонах после смерти ее отца, патефон, на которым кружатся в танце герои «Сказки сказок»… И над всей этой «дворовой» вселенной памяти нависает образ волчонка, который стоит перед открытой дверью, а из нее струится свет. Большое подсвеченное панно окружено персонажами из «Сказки сказок».
Вторая часть выставки заняла длинный коридор, здесь мы узнаем об эпизодах, которые выпали из «Сказки сказок». Большинство фильмов Норштейна рождались в процессе, и очень часто изначальный сценарий сильно отличается от результата. В «Сказку сказок», например, не вошел эпизод с горящим домом, который от пламени скручивается, словно бумажка, уходит в небо, а на черную обугленную землю опускается белая скатерть. В реальной жизни такой случай действительно был: улица с двухэтажными домами, где рос Норштейн, однажды горела.
«Шинель», «Журавль и цапля», «Зимний день», «Тисусай слушает дерево» — лабиринт воспоминаний и образов погружает зрителя в каждый из этих сюжетов, у которых своя объемная биография. Не обошлось, конечно, и без «Ежика в тумане». Этот образ рождался сложно. Норштейн вспоминает, что однажды сильно кричал, потому что никак не получается ухватить этого героя, и тогда Франческа начала рисовать. Несколько простых линий — и вдруг Ежик возник сам собой, и никто уже не сомневался, что он должен быть именно таким.
В финале снова возвращаемся к «Сказке сказок» — персонажам, которые сидят за столом, разговаривают, а потом один из них уходит с узелком на палочке вдаль. Все циклично в нашей памяти, все закручено в лабиринт мыслей и чувств, из которых гений способен сложить неповторимую визуальную философию. Выставка Юрия Норштейна и Франчески Ярбусовой погружает в нее с головой и накрывает, словно материнское одеяло…
Мария Москвичева
