Марк Варшавер не собирается «короноваться», не видит себя режиссером, не отменяет вечер памяти Николая Караченцова и ждет «Дон Кихота» от Владимира Панкова. Об этом он рассказал «Известиям» сразу после получения полномочий художественного руководителя «Ленкома».
— Для вас стало неожиданностью предложение этой должности?
— Это не должность худрука. После Марка Анатольевича Захарова быть худруком «Ленкома» невозможно. Он — уникальная личность, индивидуальность, единственный, последний из могикан. Я категорически не хочу и не могу называть себя так. Ни в коем случае. Я директор с расширенными полномочиями. Подобные модели в Москве уже есть. Валентина Панфилова в Театре им. Моссовета, Владимир Тартаковский в Театре оперетты, Ирина Апексимова в Театре на Таганке. В связи с новыми формулировками в устав нашего театра тоже будут внесены изменения.
— Вы слышали отзывы коллег по цеху? Что они говорят о вашем назначении?
— Конечно! Не просто слышал — они мне звонят!
— Что говорят в глаза? За глаза мы слышали: «Ну, ёлки-палки! Почему он?»
— А что «ёлки-палки»?
— Мол, Марк Борисович, несомненно, может достать деньги, договориться с чиновниками, но художественное руководство — не его конек.
— Люди, безусловно, говорят это от зависти. Только от какой — белой или черной? Мне всё равно. Я слышу совершенно иное. «Ну кто же еще, как не вы, Марк Борисович». Я люблю театр. Здесь работаю 40 лет. Первый приезжаю сюда по утрам. И в субботу, и в воскресенье я на работе.
Если кто-то думает, что Марк Варшавер начнет ставить спектакли, разочарую их: этого не будет. Я не лезу в режиссуру. Даже в голову не придет мне такое. У меня есть музыкальное образование, актерское, экономическое. Знаю каждый уголок театра, каждого актера, знаю, кто и что стоит в творческом смысле. Моя задача сегодня — не радоваться и не короноваться — я уже в таком возрасте, что никаких панегириков мне не надо — а в память о Марке Анатольевиче и о том, что он делал в театре, взять сразу две-три постановки в работу. Это крайне тяжело еще по той причине, что такого уровня режиссера где сейчас найти?
— И правда, где?
— За несколько дней до кончины Марка Анатольевича я с ним разговаривал. У меня есть список режиссеров, который я ему предложил. Некоторые уже работали у нас в театре. Александр Морфов и Эльмо Нюганен, например. Еще в том списке — Дайнюс Казлаускас из Литвы, из Польши может быть Эугениуш Корин.
Сказали мне, что есть еще очень интересный режиссер в Ростове — Геннадий Шапошников. Очень хочу — и Марк Анатольевич поддерживал эту идею, — чтобы в «Ленкоме» поставил Владимир Панков. С ним уже веду переговоры. Надо сразу работать, а то можно искать всю оставшуюся жизнь. Актеры мечтают работать!
— У Марка Анатольевича был авторский театр со своей эстетикой. Новые режиссеры должны будут соответствовать ей?
— Мы ищем тех, кто мог бы соответствовать нашему театру и по эстетике, и по таланту. Ну или хотя бы быть очень близким «Ленкому».
— Музыкальная составляющая не уйдет из театра?
— Упаси Бог! Хватит зрителя кормить убийствами, интригами — давайте ставить про любовь и богатство. Кстати, Владимир Панков возьмется за «Дон Кихота». Это будет мюзикл.
— Последний спектакль Марка Захарова «Капкан» поручено выпускать его дочери Александре Марковне. Это ее первый режиссерский опыт. Потянет?
— Александра Марковна не режиссер. «Капкан» станет для нее пробой, притом очень важной. Она посвящает завершение этого спектакля отцу. Не народному артисту СССР, не полному кавалеру ордена «За заслуги перед Отечеством», не Герою труда, а просто — Отцу. У нее ближе никого нет. А сейчас она осталась одна. Но я ее никогда не дам в обиду и не оставлю. Пока жив, сделаю всё, чтобы ей было комфортно.
То, что Александра Марковна займется спектаклем, абсолютно резонное решение. Она была с отцом рядом, когда он год писал эту пьесу. Произведение очень сложное. Он переписывал его 17 раз. Саша показала мне папку со всеми его «почеркушками», рисуночками каждой сцены. Спектакль Марк Анатольевич практически доделал в конце сезона. Он даже прогнал его. Поэтому Александре Марковне надо будет просто подчистить что-то, собрать. Она всё знает. Мало того, играет в нем главную роль.
— Премьера будет вовремя?
— Мы выпустим «Капкан» в сроки. На 2–3 декабря намечена премьера. Билеты уже продаются.
Марк Захаров мечтал выпустить «Капкан». Из больницы всё время рвался в театр. Говорил: «Я хочу скорее начать репетиции». Доктор запрещал его выписывать. Мы с Александрой Марковной тоже уговаривали его остаться в больнице, но Марк Анатольевич сказал: «Я сейчас сяду в машину и уеду». Мы поддались. Ему сложно было отказать. «Дома и стены помогают», — успокаивал он нас. Потом случилось страшное... Мы корили себя, что не удержали его в больнице.
— Ваши коллеги, директора других театров в своей работе периодически оглядываются на дело «Седьмой студии». Заниматься театром стало небезопасно. Как вам удается существовать благополучно?
— Это вопрос провокационный, потому что я всегда говорю: где бы человек ни работал, на любом месте он должен родиться. Рецепт прост: будь добр и относись хорошо к людям. Или я не прав?
— Доброе отношение — это прекрасно. А деньги считать?
— Это надо уметь. Я построил коттеджный поселок для коллектива, где круглый год практически бесплатно живут сотрудники. Ни копейки бюджетных денег я не потратил, всё за внебюджетные, которые заработали сами. Недавно сделал серьезный ремонт в театре. И еще многое делается в театре за внебюджетные деньги. Думаю, как к декабрю дать хорошую премию коллективу.
— Вам надо мастер-классы давать, как управлять театрами.
— Если кому-то нужен был мастер-класс, он давно бы пришел в театр и спросил: «А как это сделать?» Я даже создал профессиональное сообщество «Директорская ложа». И за это время прошло уже девять собраний.
— «Ленком» — один из самых прибыльных театров столицы. Сколько из московского бюджета выделяется театру?
— Понятие «прибыльный» ни для одного театра России невозможно. «Ленком» — единственный театр в Москве, который не просит денег почти никогда. Мне дают только на оклады, за что низкий поклон городу. Я не смог бы выжить, если бы еще и на оклады не давали, честно говорю.
— Разве из бюджета не выделяются деньги на постановки?
— Очень важный вопрос вы задаете. «Ленком» — это еще и редкий театр, у которого есть продюсер. Это не меценат, а спонсор. Спонсорство — когда человек хочет не просто вернуть вложенные средства, но еще и заработать. И это правильно. За 16 лет спонсор дал театру средства на 20 спектаклей!
— Не могу не спросить про скандал, который разразился с вечером памяти Николая Караченцова. Почему его отменили?
— Никакого скандала. Когда решили его проводить, я сам предложил дату — 21 октября. Но я же не знал, что уйдет из жизни Марк Анатольевич. Попросил сына Николая Петровича Андрея перенести дату. Любой другой день, но после 40 дней Марка Анатольевича.
— Контраргумент вдовы Людмилы Поргиной — в афише стоят веселые спектакли, почему нельзя провести вечер памяти?
— Это работа. Давайте всё отменим, будем ждать 40 дней, а чем я буду кормить 400 человек? Наши артисты — наша ответственность. Николай Петрович нам дорог не менее, чем семье. 51 год в «Ленкоме». Легенда! Людмилу Андреевну Поргину не хочу осуждать — она потеряла супруга. Вечер в память о Николае Караченцове к 75-летию со дня его рождения обязательно состоится 27 января.
— Марк Анатольевич несколько лет назад заявил о создании малой сцены «Ленкома». И даже предложил заняться ею Александру Збруеву. Почему не случился этот проект?
— Это была и моя придумка. Я построил малую сцену вместимостью на 100 человек в театре и показал ее Марку Анатольевичу. Но там нет пожарного выхода, и приглашать туда зрителей мы не имели права. Александр Викторович — старейшина, работающий в Ленкоме 58 лет. Мы ему предложили руководить малой сценой. Он согласился. Но будем смотреть правде в глаза: не получилось. Теперь это площадка для репетиций.
— Как возникла идея назвать театр «Ленком Марка Захарова»? Например, в Театре сатиры 43 года был худруком Валентин Плучек. Но «Сатира» не носит его имя. Как и МХАТ не стал «имени Ефремова». Вам кажется, что у людей короткая память и имя в названии театра будет напоминанием?
— Есть доля правды в ваших словах. К сожалению, скажу, может быть, не очень понятное всем. Умер Евгений Павлович Леонов. Когда он был жив, мы все кричали: «Это гений!» Любовь была безграничная. Что вы думаете? На второй день после смерти его жене Ванде никто не позвонил. Театр по сей день ей помогает.
Для меня решение о присвоении театру имени Захарова закономерно. Он поставил в «Ленкоме» 37 спектаклей, и каждый — это история. Захаров еще и педагог, воспитавший учеников, создавший уникальную труппу. Нет ни одного театра, где бы было 15 народных и 14 заслуженных артистов.
Театр, который запирали на амбарный замок, чтобы не вышел последний зритель, он превратил в «Ленком», куда трудно купить билеты. 46 лет он здесь работал и жил.
— Не исчезнут ли его спектакли из репертуара?
— Упаси вас Бог, как это можно? Если они исчезнут, то точно имя Захарова будет потеряно. Они могут исчезнуть при одном только варианте: если не будет зритель их смотреть.
Но есть громадная проблема, которой очень болел Марк Анатольевич, — и я вместе с ним. Мы делаем всё больше и больше спектаклей, а когда играть? В месяце 26 рабочих дней, у нас 20 спектаклей в репертуаре, получается, по одному только разу каждый играть можем. А такой график — гибель спектаклей.
— Как же быть?
— Очень просто. Надо просить вторую площадку.
— Рядом с вами пустует бывший кинотеатр. Он вам не подойдет?
— Там вряд ли можно сделать театральную площадку. Мало места. Глубина сцены неподходящая. Честно говоря, в «Ленкоме» тоже не хватало площади, но сейчас для спектакля в нашем театре есть всё: свет, звук, техника, а главное — люди. Так что мы продолжаем работать в родных стенах.
Зоя Игумнова
