Продолжаем публикацию интервью Андрея Ванденко. Разговор, состоявшийся в 2013 году, с актёром Данилой Козловским.
Данила Трофимов, редактор 1001.ru
В январе 27-летний актер петербургского Малого драматического театра Данила Козловский был удостоен «Золотого орла» за роль в фильме «ДухLess», который оказался самой кассовой российской кинопремьерой прошлого года. Вышедшая на экраны в середине апреля «Легенда № 17» о культовом советском хоккеисте Валерии Харламове тут же вырвалась в лидеры отечественного кинопроката, потеснив голливудские блокбастеры. Критики дружно принялись славить Козловского, называя его то секс-символом, то надеждой российского кино. Хотя сам Данила не желает быть ни символом, ни надеждой. Тогда кем?..
— Курите, Данила? Иначе, наверное, не назначали бы встречу в кальянной?
— Предлагаю ограничиться чаем. Не курю уже два года, даже больше. Бросил перед съемками «Легенды». Мы с режиссером Колей Лебедевым приехали в гости к Татьяне Борисовне Харламовой, тоже пили чай, она рассказывала нам о брате, показывала семейные фотографии, а потом вдруг, обернувшись ко мне, строго спросила: «Куришь?» Примерно тем же тоном, что и вы... Отпираться было глупо, признался. «Смотри у меня! — пригрозила Татьяна Борисовна. — Валерка не курил». А я в то время уже активно тренировался на льду. Как-то раз вышел после занятий, затянулся и понял, что правда пора завязывать. С тех пор не курю. Только не подумайте, что я тут по заданию Минздрава агитирую за здоровый образ жизни. Глубоко личная инициатива.
— А долго дымили?
— С кадетского корпуса. Знаете, как бывает? Кто-то из ребят протягивает сигарету — и отказаться нельзя, иначе: «Ты что, не мужик?» Почти полжизни курил, а сейчас — только если по роли.
— Это самая большая жертва, которую потребовало от вас искусство?
— Это вообще не жертва. Вот ограничивать себя в сладком для меня действительно непросто, ведь я не получаю такого удовольствия ни от алкоголя, ни от чего-то еще...
— А пробовали?
— Представление имею.
— Как ваш Макс из «ДухLess»?
— Гораздо невиннее, но я о другом говорю: если знаю, что могу провести свободный вечер на диване перед телевизором с упаковкой мороженого, это для меня безоговорочный повод для радости. Правда, сейчас мне будет не до «сладкой жизни»: в середине мая начинаются съемки, а значит, никакого сладкого как минимум два ближайших месяца.
— Речь об «Академии вампиров»?
— Да, это экранизация первой книги очень популярной на Западе и, как оказалось, в России вампирской саги Райчел Мид.
— О кровопийцах, Данила, поговорим чуть позже, давайте сперва со спортсменами разберемся. До того, как встать на коньки, вы ведь успели и в роли футболиста побыть?
— В «Гарпастуме»? Да, сыграл футболиста-любителя, мечтавшего создать с друзьями профессиональную команду, построить стадион...
— Видел в Интернете список из десяти лучших художественных фильмов о спорте. Понятно, что рейтинги — штука условная, но «Гарпастум» и «Легенда» попали в топ. Вместе, например, с «Рокки», где сыграл культовую роль Сильвестр Сталлоне, и «Их собственной лигой» с Томом Хэнксом и Мадонной.
— Обожаю спортивные драмы, это не только интереснейший, но и очень сложный жанр. Зритель должен быть в постоянном напряжении и верить, что все по-настоящему. Он сразу почувствует неправду, если увидит, что хоккеисты скользят по льду, как фигуристы, или тормозят, навалившись всей массой на бортик. Надеюсь, в этом «Легенду» не упрекнуть.
— Игровые сцены ставили канадцы?
— Они консультировали, советовали, где лучше расположить камеру, какой ракурс будет точнее и эффектнее. У них же богатейший опыт хоккейных трюковых съемок, там это целая индустрия. Но хоккей в нашем фильме получился в первую очередь благодаря не канадцам, а Коле Лебедеву. Он выстроил финальную сцену, первый матч исторической суперсерии, как цепочку остросюжетных новелл: у каждой заброшенной шайбы — своя история, своя драматургия. Поэтому в финале кинозал превращается в монреальскую трибуну.
— Меня сначала коробило, что звезды НХЛ выглядят в «Легенде» совсем уж тупорылыми, а потом подумал: если в голливудских фильмах советские космонавты летают в ушанках, почему бы и нам в ответ не изобразить канадцев дровосеками?
— Хоккей — жесткий вид спорта, хоккеисты далеко не всегда джентльмены. Бобби Кларк умышленно наносил травму Харламову, бил по больному колену. Наши тоже были не ангелы: Фил Эспозито до сих пор рассказывает в интервью, как мечтает отомстить Борису Михайлову за его грубость, хотя сколько лет уже прошло.
— Сильно расстроились бы, если бы вас не взяли в картину?
— Очень. Признавался в этом раньше и могу повторить: плакал, читая сценарий «Легенды». Я не самый сентиментальный человек на свете, со мной такое случилось впервые. Перевернул последнюю страницу и сказал себе: это роль мечты, и я сделаю все, что в моих актерских силах, лишь бы она стала моей.
— Вам, Данила, в последние годы явно пошла масть...
— Хочется думать, масть, как вы говорите, пошла не просто так, я тоже приложил к этому усилия. Без ошибок не обошлось, но стараюсь быть избирательным. Когда рассказываю, мне не верят, но я с середины прошлого лета не снимался. Не было по-настоящему интересных предложений. Мне сейчас важнее работать на имя, а не зарабатывать деньги. Вернее, деньги тоже, но именно в такой последовательности.
— Предполагали, что «Легенда» вызовет столь активный интерес у зрителей?
— Старался не думать об этом. Лучше лишний раз не обольщаться, чтобы потом не разочаровываться. Например, надеялся, что «Шпион» прозвучит гораздо громче, чем в результате случилось. На «Духless», наоборот, особую ставку поначалу не делал, а он выстрелил. Так что с «Легендой» уже не загадывал, но верил, что незамеченной она не пройдет. Для меня это и без бокс-офиса очень важный фильм: мы делали его удивительной командой во главе с режиссером Колей Лебедевым и продюсером Леонидом Эмильевичем Верещагиным. У меня был грандиозный партнер — Олег Евгеньевич Меньшиков, сыгравший тренера Тарасова.
— Вы, Данила, неоднократно говорили в интервью, что воспринимаете фильм как историю человеческих взаимоотношений, а не патриотическое кино в стиле «Слава советскому спорту!». Но разве нет такой темы?
— Наверное, есть, но она не главная. Мне вот сейчас в Twitter пишут люди, которые очень далеки от хоккея и еще недавно знать не знали о Харламове. И пишут они не о победах советского спорта и не о нашем национальном величии, а об очень личных переживаниях, о том, что после фильма задумались о собственной жизни, взглянули на нее иными глазами. Даже мои друзья, скептически относящиеся к государственной пропаганде в любой форме, не ворчат по поводу «Легенды».
— Критики не столь благодушны. От ностальгии по времени, когда мы первыми летели в космос, перекрывали Енисей и побеждали канадских профи, веет желанием слепить красивый миф. Коль новых героев нет, давайте эксплуатировать старых. Оживим Высоцкого, сделаем легенду из Харламова. Теперь вот Яшин на очереди... Об Аршавине ведь фильм не снимешь. Вернее, теоретически снять-то можно, но кто его смотреть пойдет?
— А при чем здесь Аршавин и почему «слепить» и «эксплуатировать»? Вот скажите: «Али» Майкла Манна — это что, капиталистическая эксплуатация мифа о великом американском боксере? Байопик — почтенный жанр, он имеет дело с яркими человеческими судьбами, с увлекательными биографиями, с незаурядными людьми, а такие люди в нашем прошлом есть, и их немало, как ни относись к идеологии, которая окрашивала советскую жизнь в свои цвета.
— Но вы же помните, как говорил в фильме «Брат-2» ваш тезка Багров? «Сила в правде». Он и стал, пожалуй, последним по-настоящему народным киногероем. А потом на экран косяком полезли персонажи, решившие, будто сила в деньгах. Таких полюбить сложно. Вот кому из ныне живущих лично вы, Данила, готовы верить?
— Моим учителям. Маме. Друзьям.
— А если, что называется, не из ближнего круга? В масштабах страны?
— Спрашиваете, кто сейчас может претендовать на место героя нашего времени? Михаил Ходорковский, например.
— Неожиданно. Не думал, что услышу от вас это имя.
— Почему? Считаю, что в определенном смысле Ходорковский — герой нашего времени. И то, как он держится в обстоятельствах, в которых оказался, вызывает уважение и сочувствие. Во всяком случае у меня. Совершенно не романтизирую этого человека, но для меня он гораздо больший патриот, чем те, кто, клянясь в преданности великой России, растаскивает по карманам госбюджет, и те, кто гадит у себя же в подъездах, обвиняя при этом иностранцев в стремлении нас унизить.
— Впору спросить: не ходили ли вы на Болотную?
— Не ходил, потому что в те дни был занят в Петербурге на репетициях «Коварства и любви» и не имел ни возможности, ни права отвлечься от своей основной работы. Не могу сказать, что моя политическая активность так уж велика. Но мне, конечно же, не безразлично, что происходит вокруг.
— Вы же недавно с Путиным в Сочи виделись. Обсудили бы.
— Это была не моя личная встреча с президентом, а официальное мероприятие, где я представлял фильм вместе с другими его авторами. Был уверен, что все ограничится просмотром, и немного растерялся, когда оказалось, что по протоколу предусмотрено чаепитие, да еще меня усадили рядом с президентом. Я не очень хорошо понимаю, как надо себя вести в таких случаях, у меня нет подобного опыта, да и, честно говоря, не стремлюсь его приобрести.
— А как в театре воспринимают, что вы теперь с президентами чаи гоняете, с журнальных обложек не сходите?
— Я не гоняю, как уже сказал, чаи с властью, на журнальные обложки не стремлюсь, и если оказываюсь там, то далеко не на каждой и лишь в связи с определенными обязательствами. Что же касается Малого драматического театра, им, напомню, руководит Лев Додин, один из самых именитых европейских режиссеров, в нашей труппе — Ксения Раппопорт, Петр Семак, Игорь Иванов, Татьяна Шестакова, Лиза Боярская, другие известные актеры. Для меня быть их партнером большая честь, и мне сложно представить, что для кого-то из них мой успех может стать проблемой. Но если даже допустить, что в театре есть люди, которые мне втайне завидуют, я этого совершенно не ощущаю. Наоборот, чувствую самое доброе отношение — не только артистов, но и гримеров, костюмеров, администраторов... Понимаете, если бы я пришел в МДТ уже состоявшимся актером, была бы одна история. Но я начинал на глазах у этих людей еще студентом, на четвертом курсе. Они мои родные люди, и театр мой дом.
— Додин действительно читает сценарии, которые вам предлагают?
— Не то чтобы это происходит регулярно, но несколько раз, когда возникали сомнения, соглашаться ли на роль, показывал сценарий своим учителям — Льву Абрамовичу и Валерию Николаевичу Галендееву, советовался с ними.
— Отказывались, если не получали добро?
— Однажды — да, было. В любом случае их мнение для меня — серьезный аргумент.
— На «Академию вампиров» вас отпустили легко?
— Я весь сезон не снимался — играл спектакли, репетировал. «Академия» — совершенно новый для меня опыт, и в театре понимают, насколько мне интересно себя в этом попробовать. Ну и уезжаю я лишь на лето, да и то не на все. Осенью предстоят большие гастроли в Москве, и я в них буду участвовать, потом — репетиции «Вишневого сада».
— Как у вас с английским?
— Совершенствуем. Каждый день занимаюсь с педагогом, параллельно решаю организационные вопросы, связанные с предстоящими съемками. Естественно, на английском. В Лондоне на съемочной площадке не будет ни одного человека, говорящего по-русски, кроме Ольги Куриленко, поэтому, конечно, немного волнуюсь. Но вида не подаю.
— Мечтаете зацепиться за Голливуд?
— Я же не утопающий... Стремлюсь расширять свои возможности. Знаю обо всех трудностях, с которыми сталкиваются иностранцы, тем более русские, в Голливуде. Отношусь к этому трезво, что получится — жизнь покажет. Хочу, чтобы у интересной мне работы не было препятствий в виде границ. Не факт, что в Штатах быстро дождусь роли масштаба Харламова. Кроме того, в нашей киноиндустрии, какой бы несовершенной она ни была, трудятся уникально талантливые люди, и зачем же я буду себя обкрадывать?
— На минувшей неделе состоялась премьера телеромана «Все началось в Харбине» с вами в главной роли, а ближайшей кинопремьерой, кажется, станет «Дубровский»?
— Да, фильм готов и, думаю, выйдет на экраны осенью. Будет и пятисерийная телеверсия. Это не классическое прочтение пушкинской повести, а, скажем так, по мотивам.
— Но хрестоматийная фраза «Тихо, Маша, я Дубровский!» прозвучит?
— Нет.
— Почему?!
— Во-первых, потому что вы сейчас улыбаетесь, задавая этот вопрос. Во-вторых, потому что у Пушкина ее нет.
— Спасибо, Данила, буду знать... Слышал, хотите сыграть Рудольфа Нуриева?
— Давно мечтаю... А теперь уже не только мечтаю: вместе с Игорем Савельевым, уфимским писателем и земляком Нуриева, работаю над сценарием. Может, из затеи и не получится ничего, но, как говорил Макмерфи в «Полете над гнездом кукушки», я хотя бы попробовал...
— Обратил внимание, Данила, по Питеру вы перемещаетесь, не прячась за темными очками и широкополой шляпой. Неужели не идентифицируют земляки?
— Люди погружены в себя, они не вглядываются в лица прохожих. Да, иногда узнают, подходят за автографом, просят вместе сфотографироваться. Это приятно, особенно когда не назойливо. Правда, я мало хожу по улицам. Живу рядом с театром, спортзал тоже по соседству...
— Тренируетесь в охотку или по принуждению?
— Конечно, по принуждению. Кататься на коньках мне нравилось больше. Бывает, устаю, иногда ною, но, к счастью, есть люди, которые могут мне сказать: «Послушай, у тебя фантастическая профессия, за нее платят приличные деньги, и ты еще чем-то недоволен? Неплохо устроился, совесть имей!»
Санкт-Петербург
