«Слушаю вас», — волшебные слова врача. Половина успеха диагностики и лечения кроется в умении выслушать пациента. Конечно, без специальных знаний и обследований не обойтись. Но разговор — важная часть общения между врачом и пациентом.
Кадр из фильма «Кризис среднего возраста» (1997), главный герой — врач
На приеме мама и дочка. Обе очень тревожатся из-за диагноза мамы, переживают. Дочь всегда приходит со списком вопросов, которые последовательно задает. Сама пациентка сильно фиксирована на собственных ощущениях, из-за этого наш диалог выходит долгим, больше похожим на монолог. Люди за дверью начинают нервничать. Но нельзя грубо прерывать пациента, нельзя отмахиваться. Дело не только в человеческом отношении и уважении. Мелкие детали помогают мне выявить побочные явления препаратов, успеть на ранних стадиях заподозрить осложнения. Да, возможно, столько информации было мне не очень нужно. Но крупицы знаний о пациентке складываются в паззл, который помогает врачу.
Конец приема, практически пустой коридор. Но у дверей сидит женщина, которая ко мне не записана. Лицо знакомое, но не пациентка. Что же это такое? Мне уже надо уходить в отделение, а она явно ждет меня. Спрашивает разрешения зайти. Что поделать, мысленно вздыхаю, но не отказываю.
Это жена одного из моих пациентов, вот почему лицо мне знакомо. Пришла без него, без записи, в полном отчаянье и непонимании, куда бежать. В поликлинику по месту жительства не пробиться, ко мне на прием можно только с направлением из этой самой поликлиники. А у мужа развились и прогрессируют галлюцинации. И не просто редкие иллюзии, на которые некоторые пациенты даже внимания не обращают. А развернутый галлюциноз с бредовыми идеями, патологической ревностью. Муж не дает жизни, ночью будит весь дом. Она замучилась. Пришла ко мне в слезах и с вопросом, что ей делать.
Внимательно слушаю. Уточняю детали, снова слушаю. Женщине явно надо выговориться не меньше, чем убрать галлюцинации супруга. Я понимаю, что официально рекомендаций дать не могу — нельзя без личного присутствия больного. Да и психиатр тут нужен больше, чем невролог. Но и оставить ее один на один с такой ситуацией нельзя.
Вот уже она слушает меня. Успокаиваю, объясняю, почему такое могло случиться. Иногда знание причины уже облегчает жизнь. Объясняю, что нужно сделать в ближайшее время. И говорю, что она может снова ко мне подойти без пациента, если будут вопросы. И, если надо, я их запишу на прием. Конечно, я не меняю рекомендации и не принимаю кардинальных решений без осмотра больного. Но поговорить с родственником и дать советы я могу. В конце концов, с меня не убудет потратить время. А женщине станет хоть немного легче.
Она еще несколько раз приходила ко мне в конце приема без записи и без мужа. Не злоупотребляла, понимала, если я сильно спешила. Но и я понимала, что ей нужны эти разговоры. Даже когда я говорила, что мало что могу сделать и болезнь уже сильнее нас. Ей важно было, чтобы ее выслушали. Важно понять, что она не один на один с этой проблемой.
Снова бегу в поликлинику из стационара. Благо, на улицу выходить не надо, просто пройти из корпуса в корпус. Уже собралась очередь, я понимаю, что все ко мне. Улыбаюсь, здороваюсь и замечаю интересную женщину. Пожилая, интеллигентная и с книжкой на французском в руках.
Женщине было практически 80 лет, она решила, что пора учить французский. Ей поставлена болезнь Паркинсона, есть еще сопутствующие диагнозы. Но женщина (нет-нет, не бабушка, что вы!) не унывает. Начинает учить еще один иностранный язык, путешествует, поддерживает память, принимает лечение.
Появляются осложнения, вместо паркинсонической скованности периодически ее начинает «крутить» — насильственные движения бывают несколько раз в день. Она ходит с палочкой, но записывается и приходит ко мне. Просто говорит со мной. Она понимает, вряд ли мы поменяем лечение. Она приходит рассказать мне о самочувствии. А еще о стихах, которые учит. О книгах, которые она бы рекомендовала прочитать другим пациентам. О том, куда она ездила.
Да, в какой-то момент возможности терапии становятся не безграничны. Но возможности разговора с врачом, возможности душевного и теплого отношения к пациенту не исчерпываются.
Конечно, это единичные пациенты, которые могли прийти ко мне и просто выговорится. Обычно это или люди с редкими диагнозами, или тяжелые пациенты, с которыми мы вместе прошли путь от диагностики до терапии.
Вы скажете, что это нереально — слушать всех больных. Время на прием ограничено, и вообще, так выгореть можно, если всех через себя так пропускать! Мне повезло, что я работала в консультативной поликлинике. Нет, она не была платной. Просто я была узким специалистом, у которого заложено больше времени на каждого пациента.
А еще за годы работы вырабатывается терпение и интуиция. Понимаешь, где нужно разговор в нужное русло увести, а где надо просто слушать. Иногда параллельно осматривать пациента, следить за мимикой и жестами. Со временем привыкаешь и делаешь все быстро, но не жертвуя разговором с человеком. И пациент доволен, и очередь не задержалась.
Конечно, у меня были сложные приемы, которые длились по 40-50 минут. Очередь за дверью возмущалась, я уставала, но это было необходимо. Были больные, которые только одевались и раздевались добрых 10 минут. Были длинные разговоры о болезни, когда по несколько раз повторяешь одно и тоже. Но я понимаю, что без этого не было бы успеха в лечении. Не выслушаешь пациента, не объяснишь ему подробно, что делать — и вся работа насмарку.
Поэтому умение слушать — важнейшее умение врача. И не просто делать вид, что внимателен, а анализировать и структурировать информацию, пока пациент говорит. Это может не получаться с первого раза. Но через год-другой работы навык оттачивается. Ты слушаешь, слышишь, понимаешь. Главное, сочувствовать, но не вовлекаться слишком эмоционально. Поддерживать пациента, но держать дистанцию. Вот в такой гармонии — один из залогов успеха врача.
Мария Минина
