Я часто вспоминаю глуповатый тест, который мы делали в школе.
Нужно было взять в руку картонку с двумя дырками, поднести её к лицу, потом закрыть сперва левый глаз, смотря лишь правым. Потом наоборот. Я увидел левым глазом сидящих за партами одноклассников, шубу за открытой дверцей в хвосте кабинета, розовые резинки в волосах Саши Сычёвой и как кто-то отливает на яблоню за окном, обернувшись в мою сторону спиной. Правым глазом я увидел картон. Это означало, что у меня аналитическое мышление. Учительница сказала, что я технарь.
Я это ощущал не единожды и впоследствии. Да, я всегда интересовался гуманитарной областью, но в силу душевной неуравновешенности, по причине мятежного духа, посылающего меня среди ночи уехать в Ясную Поляну, чтобы бурить нефть под ложем классика, — короче, я ко многим аспектам гуманитарных дисциплин пытался относиться с прагматичностью. Это же меня и смущало, внушая синдром самозванца. Творческие люди не таковы. Потому я расчётливо, раз за разом, с большой долей легкомысленности, ввергал себя в дебильные приключения — в надежде напитаться творческими переживаниями. Всё это какой-то самообман.
Рассказываю это к тому, что моё призвание, совершенно точно, — это работа с образами. Образы находятся в словах, в их сочетаниях и в их созвучиях, словно джинны, которые распиханы по бутылкам, сунутым в один рюкзак. И вот идёшь сквозь рамку на досмотре чёрт пойми где, тревожно слышишь перезвон и думаешь — а на кой оно мне надо? Эти образы.
А не убежишь. Так мыслю и по-другому не смогу.
Другое дело, что я пока не понял, как наилучшим образом это приложить.
Подорожник можно приложить к ране, а можно к резюме. Эффект будет разный.
Возможно, я вообще прирождённый монтажёр, например. Просто я этого пока не знаю.
Я точно не поэт. Не журналист. Драматург, писатель? Тоже как будто нет. Мне кажется, я дщерь хокку. Афина Паллада, богиня, ныне забытая в кругах полиаморствующей богемы, вышла из головы Зевса — кажется, через ухо. Я вышел из уха Куросавы, когда другим ухом он слушал комедийное выступление на радио. Тёмной ночью. Его глодала мысль — а что если достать из-под подушки эротический журнал? Потом он нашёл любовь, и эта мысль его не глодала.
Я монтажёр, но монтировать не умею. Я самурай, но меч в руках не держал. Но я, как говорили хипстеры, собиравшиеся у памятника Ломоносова выпить «ягеря», — ухо Москвы. За исключением того факта, что я хоть и живу в Москве, но ничего о Москве не знаю. Да и вообще меня больше интересует пик Килиманджаро, потому что там можно красиво откинуться. Хотя на больших высотах у меня закладывает уши.
Грёбаное аналитическое мышление.
Глеб Буланников
P.S. Этот текст написан для того, чтобы ответить на вопрос в девятом этюде «Учимся говорить публично». Там надо записать видео. Обычно я делаю экспромт, но поскольку многословен и отклоняюсь от темы — решил сначала написать текст.
