Повседневность разных десятилетий ХХ века в деталях воспроизвел Музей Москвы, построивший «Старую квартиру». Что это, призыв назад, в «светлое прошлое» — или вовремя, к эпохе реновации нашептанная подсказка: расставаться смелее с ветошью жизни?
В череде январских праздников Старый новый год — самый домашний и самый российский, а то и вовсе советский. Вряд ли найдется другая страна, где отмечали бы новолетие по календарю, который отменен век назад, но упорно продолжает влиять на привычки людей. Словно в унисон с устаревшим астрономически, но вечно живым праздником Музей Москвы открыл выставку с лаконичным названием «Старая квартира». Двойная доза ностальгии, точнее пассеизма — тоски по прошлому, вошедшей в моду в России ХХI века, может оказаться по вкусу зрителям, которые либо сами, по доброй воле, либо под воздействием СМИ продолжают мысленно возвращаться в эпоху, бесповоротно ушедшую, но живущую во многих сердцах.
Впрочем, эпох тут сразу несколько, хотя все они сошлись во дворе дома-лабиринта, возведенного музейщиками в огромном зале. Напомню: Музей Москвы не так давно переехал в здание Провиантских складов, выстроенных в ХIХ веке в хозяйственных целях, а потому столь большого, что в советское время туда вмещался гараж Минобороны с массой солдатиков. Таким гигантским просторам позавидуют многие музейщики, вечно страдающие от нехватки площадей. В обустроенном тут «дворе» поместилась и голубятня, и парковая беседка со стоящей рядышком «старорежимной» елкой, и качели-карусели на детской площадке, и машина «Москвич» 1950-х, и масса транспортных средств помельче — от мотоцикла до колясок детских и инвалидных. Причем такого старого образца, что не сразу и догадаешься о назначении многих предметов.
Вообще выставка вобрала в себя такое множество видавших виды старых вещей, которые знакомы всем или многим по прежнему быту, но вряд ли распознаются как музейные экспонаты, — что диву даешься, а после этого рвешься проверить, не завалялся ли у тебя самой на антресолях нежданный антиквариат, который, может быть, ждет вторая, почетно-музейная жизнь.
Но если двор, который устроил Музей Москвы, один на всех, то в дощатом лабиринте, куда следует из этого двора войти, сталкиваются и перетекают один в другой различные периоды ХХ столетия. Это и есть экспозиция, где с помощью предметов интерьера, артефактов и документов из музейной коллекции воссозданы интерьеры московских квартир. А впрочем, Москва тут — лишь точка отсчета: в таких типовых интерьерах, с вещами из ближайшего хозмага, выпускавшимися в промышленных масштабах, жила вся страна. Не только от Калининграда до Владивостока, но и от Таллина и Бреста — до южных границ Закавказья и Средней Азии. Та большая страна говорила на разных языках, но и довольно скудный быт, и его скромный архитектурно-дизайнерский антураж чаще были общие, чем индивидуально-национальные или локальные. «Гением места» была скорее пресловутая пятиэтажка — из разряда тех, что недавно были приговорены в Москве к реновации, а в других регионах — к аналогичной процедуре с некоторыми нюансами.
Никогда не забуду, как, оказавшись в командировке в Омске, я вдруг испытала дежавю, увидев улицу, до боли похожую на город моего детства — Воронеж. Все объясняется элементарно: типовая архитектура, материалы, предусмотренные ГОСТом, минимум разнообразия в плановом производстве... Такое же чувство посетит и многих зрителей, которые могут прийти в музей из любопытства, а уйти с чувством, что перенеслись в хорошо знакомые обстоятельства полувековой (тут можно подставить другие цифры) давности. Те же кухни, а на них те же плиты, кастрюльки, сервизы, утюги, холодильники и прочая утварь, что была у вас дома. Те же самые часы, шкафы, телевизоры, а перед ними кресла и модные в 1960-х столики на трех ножках... Перечислять сотни предметов можно долго, и вряд ли это имеет смысл, потому что у каждого из нас и весь ХХ век, и конкретный дом — свои, хотя и похожие на аналогичный «багаж» соотечественников.
Кое-чего иные поколения не застали: например, я не смогла бы объяснить предназначение тех или иных предметов в коммунальной кухне 1930-х. Кое-что и сегодня радует глаз, как интерьер квартиры интеллигентных семей, будь то в 1970-е, когда ценнее всего была не дефицитная «стенка», а заполняющие ее книжки (их ведь тоже приходилось «доставать»). Или в 1900-е, когда немало вещей имели не только утилитарную, но и эстетическую значимость, как лампы Галле либо швейные машинки «Зингер».
Самое удивительное в том, что многих и теперь при виде унылого длинного коридора «коммуналки», уставленного хозяйственными вещами вперемежку с велосипедами, охватит теплое, согревающее душу воспоминание-узнавание. Скажем, вот такой телефонный аппарат висел и у вас на стене, и при нем точно так же был огрызок карандаша на веревочке, и вы тоже записывали прямо на обоях номера друзей и время встречи... Мне и самой доводилось бывать в подобной квартире: в арбатском доме, построенном в 1913 году, в 1915-м переоборудованном в госпиталь для раненых на Мировой войне, а в 1920-е открывшем двери десяткам новых жильцов, нарезавших на кусочки «барские» квартиры, жили мои пожилые родственницы, некогда приехавшие в Москву для обучения на Высших женских курсах — еще до 17-го года. Огромный коридор, высоченные потолки, дверные и оконные ручки в стиле модерн, просторная кухня с выходом на «черную» лестницу мне, выросшей в типовой квартире 1970-х, были в диковину. Увы, радость от соприкосновения с историческим бытом омрачалась стрессом из-за наличия «классово чуждых» соседей: квартира-то была коммунальная, и в ней по недоброй советской традиции старая интеллигенция была вынуждена уживаться с «лимитчиками».
И мне, и, уверена, вам, дорогой читатель, приходилось бывать, а то и живать в самых разных «старых квартирах». Какая из них лучше? Наверное, все-таки не та, где интерьер изысканней, а та, которая роднее. Захочет ли вернуться в «светлое прошлое» немолодой, переживший несколько временных пластов москвич? Пожелает ли увидеть, как жалко или, напротив, роскошно жили его деды-прадеды, юный россиянин эпохи 3D и 4G? Какой месседж несет нам музей — призыв оглянуться внимательно, с любовью вокруг себя либо поскорее забросить ветхую «хрущевку» с допотопными вещами ради светлого реновационного будущего? Я не нашла ответов на эти вопросы на сотнях квадратных метров, отведенных муниципальным музеем под «Старую квартиру». Быть может, их найдете вы, внимательный читатель.
Елена Широян
