Моя тайна
Никогда не говорю своим ученикам, что сочиняю стихи. Зачем? Чтобы обученные мною же многоуровневому лингвистическому анализу текста, они находили погрешности в моих виршах? Пусть совершенствуются на классических образцах! Тем более, что я сознательно нарушаю правила стихосложения:
Я стихотворные законы
Могу нарушать и хочу,
Мои желания законны:
Я автор – как хочу пишу.
Теорию стиха я знаю
И заявить о том хочу,
Ну а за то, что нарушаю
Слезами горькими плачу…
Да. так как меня за это часто ругают профи — мне приходится отвечать: говорить о том, что эти пресловутые правила я знаю, но нарушаю их сознательно, чтобы сохранить свою индивидуальность:
О правила стихосложенья!
Опасно как вас позабыть!
Нагрянут позор и мученья,
Чтоб автору жизнь отравить.
Несложную эту систему
Презреть тот решится поэт,
Который нашел свою тему,
Свой звук, свой напев и сюжет.
Тот автор ничуть вас не хуже
И искренне верит в успех,
Но знает: как грязью из лужи
Измажут в рецензиях тех.
Он выдержит брань и упреки,
Останется верным себе…
Пропитаны правдою строки
О полной загадок судьбе.
Благодарность
Всегда стараюсь перенимать то лучшее, что накопили учителя словесности. Много раз перечитывала книги Ильина, Айзермана, никогда не пропускаю мастер-классы московских учителей, дорожу конспектами лекций методистов Надежды Ивановны Нефедовой, Александра Иосифовича Княжицкого, покойных Зои Александровны Блюминой и Линя Яковлевны Каменской. Спасибо им всем!
И как дороги мне слова замечательного московского методиста Ильи Иосифовича Аркина о том, что у каждого учителя должна быть надежда, что «в наших учениках хотя бы к окончанию школы в
Рыцарь школы
Совсем недавно я натолкнулась на сайт столичной спецшколы имени Маяковского и
поняла, что рядом с нами жил и работал выдающийся педагог. Да, я была до глубины души (да что там — до слез!!!) тронута личностью бывшего директора этой школы Семена Рувимовича Богуславского. Сколько славных и добрых дел на его веку!
Война, четыре тома стихов, 50 лет педагогической деятельности! В своей школе он организовал музей Маяковского, поэзию которого любил с детства. И это не случайно! Ведь занятия в Литературной студии при Московском Доме пионеров, куда он ходил, вели люди, знавшие поэта — Маршак, Гайдар, Паустовский.
А чего стоит его СОВА (Спрашивай, Отвечаем Все Абсолютно!). Как просто и гениально: придумать ящик для вопросов школьников, на которые отвечали не только учителя, но и писатели, артисты, ученые. Музей и СОВА привлекали в школу самых известных и интересных людей. Здесь бывали Лиля Брик, Лев Кассиль, Константин Симонов, Евгений Евтушенко, Владимир Шахиджанян, Юрий Щекочихин, Юрий Визбор, Юлий Ким, Петр Фоменко…
И еще: позицию Семена Рувимовича, педагога и человека, отразили его стихи, которые, как мне кажется, очень мудрые и актуальные:
Не надо воевать с ребятами,
Смешливыми и плутоватыми,
Самолюбивыми, лохматыми,
Застенчивыми, угловатыми,
Надменными акселератами,
Пустыми, скрытными, пассивными,
Красивыми и некрасивыми,
Прямыми, вспыльчивыми, дерзкими
Со всеми их словами детскими,
Которые запоминать
И нам им припоминать
Не надо…
Как же, их простить?!
Да так вот…
И не надо мстить.
Не надо воевать с ребятами –
Во всем, конечно, виноватыми.
Спасительные экскурсии
Как хорошо, что школа может в любой момент заказать яркий желтый автобус с табличкой «Дети!» — и ..! Да, несомненно, экскурсионная деятельность, часы на которую уже несколько лет заложены в учебном плане, открывает широчайшие возможности! Для развития коммуникативных способностей, самообразования, расширения кругозора, причем не только детей, но и учителей.
Давно известно, что поход, поездка, экскурсия сплачивают школьный коллектив, снимают заданность школьной жизни, а иногда (что скрывать!) помогают открыть второе дыхание, чтобы участникам образовательного процесса не «выгореть» к концу четверти, триместра или учебного года.
А как интересно посетить «духовную родину» известного человека! Квалифицированный экскурсовод нередко настолько погружен в тему, что превосходит своей эрудицией самого опытного учителя. Вот таким нам со старшеклассниками запомнился гид, проводивший автобусную экскурсию на тему «Москва в жизни Анны Ахматовой». Сколько адресов, стихов, вопросов! Какая любовь к поэзии и к Москве!
А Переделкино, Шахматово, Спасское-Лутовиново, Ясная Поляна! Когда на уроке так изящно и, на первый взгляд, образно скажешь о том, что поискам «зеленой палочки» Лев Николаевич Толстой посвятил всю свою жизнь, — это может так и остаться для детей пустым звуком. А вот когда в Ясной Поляне их приведут на опушку леса Старый Заказ и расскажут, что здесь будущий писатель и его братья в детстве искали «зеленую палочку», на которой якобы записан секрет человеческого счастья, — все будет восприниматься совсем
Таланты и поклонники
Я уже
Помню, что лет десять назад девочки сходили с ума по Домогарову в спектакле «Нижинский», чуть позже увлекались Безруковым, когда он играл Есенина, причем играл замечательно, помогая глубже постигать личность и творчество «поэта века». Затем появились поклонники «трех эм» — Машкова, Маковецкого и Миронова (достойное трио!).
И как позитивно влияли эти увлечения на вчерашних тинейджеров! Появлялся интерес к театру, а с ним и к литературе, как первооснове спектаклей, и к театральной критике. С поклонниками легко было говорить о втором рождении драматургии Тургенева и о Катерине Измайловой как антиподе Катерины Кабановой из «Грозы», если они смотрели спектакль «Леди Макбет Мценского уезда» с Натальей Гундаревой в главной роли в театре Маяковского. Причем нередко их информированность опережала мою, становилась источникам моих знаний, и я всегда очень благодарна им за это.
Но это — увы! — вчера, в последнее десятилетие прошлого века… Сегодня все больше тех, кто думает о карьере, успехе, здоровом образе жизни… И я еще не решила для себя: хорошо это или плохо?..
Бремя выбора
Какие нешуточные страсти разгорелись несколько лет назад в связи с принятием нового стандарта по литературе для средней школы! И конечно, камнем преткновения стали произведения школьной программы. Так, например, писатели и чиновники спорили о том, что изучать: «Тихий Дон» или «Доктор Живаго»? Требовали исключить одно произведение и включить другое, и наоборот. В итоге в программе остались оба романа, но «обзорно».
Что касается современной литературы, то тут давно накопилось множество вопросов.
Интересно то, что в стандарте был сокращен список обязательных произведений и расширена рекомендованная литература. Министерству образования даже пришлось тогда дать официальный ответ на открытое письмо представителей российской интеллигенции, которые, беспокоясь о литературном образовании школьников, допустили несколько неточностей. Так, например, роман Пастернака «Доктор Живаго», повесть Платонова «Котлован», «Колымские рассказы» Шаламова и стихи Мандельштама не были переведены в список рекомендованных из обязательных. Эти замечательные книги просто никогда еще не входили в обязательную школьную программу. И это очень печально!
Живой классик
Именно так называла я А.И.Солженицына на уроках по его творчеству в одиннадцатом классе. И в начале
Сегодня в школьной программе есть обязательное произведение писателя — рассказ «Матренин двор». Выбор достаточно удачный, так как этот рассказ отражает особенности творчества писателя в целом и драматичные фаты его биографии в частности. Ибо рассказчик, квартирант Матрены, так же, как и автор, в конце
Но для рассказа о биографии писателя привлекаю и другие материалы, например, дневники Владимира Лакшина. Они проливают свет на начало травли писателя, которая приходится на тот же 1962 год, в ноябре которого журнал «Новый мир» опубликовал рассказ «Один день Ивана Денисовича». Первый отрицательный отзыв на него — стихотворение Николая Грибачева «Метеорит», опубликованное тогда же в «Известиях»: 30 ноября 1962 года, то есть вслед за рассказом. Лакшин замечает: «Мало кто из читателей заметил вовремя и понял тайный смысл стихотворения». Вот оно:
Отнюдь не монотонной глыбой,
Но на сто верст
Раскинув хвост,
Он из глубин вселенских прибыл,
Затмил на миг
Сиянье звезд.
Ударил светом в телескопы,
Явил
Стремительность и пыл
И по газетам всей Европы
Почтительно отмечен был.
Когда ж
Без предисловий вычурных
Вкатилось утро на порог,
Он стал обычной
И привычной
Пыльцой в пыли земных дорог.
Лишь астроном в таблицах сводных,
Спеша к семье под выходной,
Его среди других подобных
Отметил строчкою одной.
Нет! Ошибся титулованный поэт, приняв за метеорит звезду первой величины! Впрочем, время все расставило по своим местам….
Шолохов сегодня
Еще один сложный вопрос литературного образования — это творчество Шолохова. Раньше в
Сегодня рекомендуется изучать «Тихий Дон» как эпопею о революции и гражданской войне. Если учесть, что это произведение живет в потоке противоречивых оценок, то становится понятным, что работать с этой книгой непросто. Взять хотя бы проблему авторства. Сегодня точно установлено, что автор Шолохов, но чтобы убедить в этом учеников, приходится знакомить их с надуманными версиями авторства. Говорю о комиссии РАППа, выводы которой были опубликованы еще в
В связи с Голоушевым вспоминаю писателя Леонида Андреева, первого русского экспрессиониста, рассказы которого мы изучаем в разделе прозы начала
Говоря о Крюкова как предполагаемом авторе, нельзя не сказать о двух нашумевших книгах. Первая — «Стремя „Тихого Дона“: загадки романа» с предисловием Солженицына, вторая — Роя Медведева «Кто написал „Тихий Дон“?»
Вот какой серьезной подготовки требует от учителя рассказ об этой книге! Ведь надо рассказать и об Андрееве, и о Крюкове, и о Солженицыне, и о Рое Медведеве. О Крюкове, например, вообще мало кто слышал, а это был видный русский прозаик, который еще в 1907 году выпустил свои «Казацкие мотивы» и которого высоко ценил Короленко за то, что он «первый дал настоящий колорит Дона». Однако версия о том, что Крюков — автор «Тихого Дона» — тоже надуманная. Дело в том, что он умер в феврале
Убедительным доказательством авторства Шолохова служит и исследование норвежских и шведских ученых, которые провели сравнительный анализ творчества Шолохова и Крюкова с помощью электронной техники. Анализировались шесть параметров: сравнивались длина предложений, распределение частей речи в них и другое. И был сделан вывод, что «манера письма Крюкова существенно отличается от шолоховской».
Из новейших исследований предъявляю ребятам книгу журналиста Льва Колодного «Вот так я нашел „Тихий Дон“», который обнаружил в
…И вот идет такой одиннадцатиклассник, убежденный мной в том, что автор «Тихого Дона» именно Шолохов, в театр… И все мои доказательства разбиваются вдребезги. Почему? Да потому что обожаемый мной талантливый Марк Розовский поставил в своем театре спектакль «Любовь и жизнь убитого студента» с подзаголовком: отрывки из романа «Тихий Дон». И очень интересно обозначил автора:
Михаил Шолохов,
а может, Федор Крюков
Это «а может» вновь возвращает зрителя к устаревшей и надуманной версии о рукописи белогвардейского офицера, погибшего во время гражданской войны, как основе эпопеи.
Вновь путаются зрители, среди которых немало школьников. И неизвестно кто победит: учитель или режиссер?..
Запретные книги
До сих пор жалею, что не купила
А еще я рассказываю о том, что в застойные годы эти книги было просто опасно читать или даже хранить дома. За это можно было поплатиться работой, быть исключенным из вуза и т.д. и т.п. При этом останавливаюсь на таком культурно-социальном феномене как «самиздат». Не скрываю, что большинство из тех книг, которые мы изучаем, не так уж давно пришли к российскому читателю. И повесть «Собачье сердце» Булгакова, и роман-антиутопия Замятина «Мы», и «Реквием Ахматовой», и Платонов, и весь Солженицын….
Не скрываю, что когда училась в институте, эти книги не входили в программу, да и в читательский обиход тоже… Я об этом даже в стихах размышляю:
А знаете как я училась?
Тогда, в те застойных пять лет?
Филологом как становилась
Хотите узнать или нет?
Фольклор и античное слово
Я в памяти прочно храню,
В законах «открытого слога»
Я старославянский люблю…
То правда, а не славословья
Классической лингвосудьбе,
.То счастье!.. С одним лишь условьем:
Нет книг самых честных нигде.
Спустя пятилетие Гроссман
Вернется, Набоков придет…
Спасибо издательству «Росмен»,
Что гениев свет принесет!
Потом мне открылся Платонов,
Булгаков вернулся к нам весь,
Замятина в метровагонах
Читали мы, духом прозрев.
И «Доктор Живаго» опальный
Нам век тот двадцатый открыл.
О автор! Поэт гениальный,
Что премию не получил…
«Хочу стать поэтом…»
Такие слова сказал мне недавно Денис — скромный одиннадцатиклассник, который иногда писал сочинения в стихах, а иногда передавал мне листочки со своими стихами — всегда очень субъективными, заставлявшими меня нередко с тревогой разыскивать его по школе и спрашивать, что с ним случилось и почему стихи такие грустные? Это не было художественным творчеством, в них «дышала почва и судьба»!
Но на самом деле, это самый позитвиный результат моей работы — решение ученика «стать поэтом» (или писателем, или журналистом). Значит, я зародили в
Магнетизм Цветаевой
А какие звездные минуты пережила я, когда в нашей старинной школе, в которой училась Марина Цветаева, состоялась презентация сборника стихов, ей посвященных! Там были и мои стихи, но главное, что мой ученик и редактор школьного альманаха Саша вышел на сцену вслед за авторами сборника и читал стихи Цветаевой и свои собственные! «Учеников было немного, зато какие! Они и Цветаеву наизусть читают и сами сочиняют!» — отчитывался потом редактор об этом мероприятии, вновь заставляя меня пережить те прекрасные мгновения, когда торжествует дух и понимаешь: твой профессиональный выбор сделан правильно!
Здесь училась юная Цветаева,
Здесь пришла к ней первая любовь!
И судьбу пережиивая заново,
Посетила Петю она вновь.
Вспомнила про первое свидание
И про первый робкий поцелуй –
И, решив увидеть на прощание,
Самовдохновилась: «Не горюй!»
«Не горюй! Ты прикоснешься к прошлому, -
Внутренний ей голос говорил. –
И махнешь рукой ты миру пошлому,
Что тебя, замучив, погубил…»
Мы часто предлагаем нашим ученикам написать сочинения о школе, о том, как они ее воспринимают и как к ней относятся. И нередко читаешь строки, в которых дети пытаются представить, как в школьных коридорах мелькают стайки гимназисток, среди которых и юная Цветаева… Они видят себя среди них и даже знают, что Марина Ивановна отличалась от всех: единственная в гимназии носила короткую стрижку, а не косу с бантом, как вспоминала ее сестра Анастасия Ивановна, отмечая цветаевскую непокорность и революционность. И знают, что Петя, о котором я упомянула в своем стихотворении — это знаменитый врач Петр Юркевич, брат гимназической подруги Сони и первая любовь Цветаевой. И еще знают, что это последний человек из прошлой счастливой жизни Марины Ивановны, которого она решила навестить перед эвакуацией в Елабугу, ставшей ее последним пристанищем…
Так может быть, магия ее ауры влияет на моих учеников (и на меня тоже), заставляя браться за перо и посвящать себя литературе?! Об этом мне еще предстоит поразмышлять…
Ирина Китаина
