Утро начал с расшифровки записи, сделанной вчера в аэропорту:
Я. Добрый день!
ОН. Начальник отделения майор Кузнецов.
Я. Спасибо Вам большое, Александр Сергеевич. Меня зовут Владимир Владимирович. Фамилия моя Шахиджанян. Ситуация следующая: Вам, наверное, рассказала Ваша коллега... или нет?
ОН. Повторите, если Вам не сложно.
Я. Очень устал в римском аэропорту, там безобразие творилось. И нет ни одного стула, где сесть. Полтора часа. В Россию прилетели с опозданием на час с лишним. Отстояли очередь. И вдруг из этого отделеньица, будочки, выходит девушка, симпатичная…
ОН. Из кабинки.
Я. Из кабинки. И говорит: «Всё». Пришлось снова встать в очередь. Когда сотрудница вышла, я поинтересовался, какая у неё фамилия, на что она мне ответила: «Мне некогда, у меня работа». Я достаточно часто сталкивался с хамством. На мой взгляд, она должна была перед тем, как покинуть рабочее место, объявить: «За этим человеком не занимайте очередь».
ОН. Но она не сможет чисто физически выйти из кабины, чтобы сказать, например, за три человека.
Я. Ну значит, предупредить из кабинки. Можно найти способ. Позвонить старшему, чтобы кто-то сказал. Либо, когда всё закрыла, подойти к кабинке и сказать: «Товарищи…»
ОН. К сожалению, это, во-первых, пересменка. Человек уже 12 часов отработал. И у него рабочий день до 8 часов.
Я. Вы знаете, я иногда работаю по 16 часов.
ОН. Понимаю. Мы здесь тоже не просто так.
Я. Хотел бы узнать её фамилию, имя и отчество.
ОН. Так как я уже заступил, моя фамилия: начальник майор…
Я. Александр Сергеевич, я хотел бы знать фамилию этой девушки.
ОН. При официальном запросе, если Вы обратитесь. Сейчас я начальник, я отвечаю за всех контролеров, которые здесь сидят.
Я. Александр Сергеевич, я правильно Вас понял: для того, чтобы узнать фамилию девушки, которая плохо, скверно, невоспитанно, непрофессионально отнеслась ко мне, я должен Вам официально написать запрос?
ОН. Понимаете, точно не знаю…
Я. Прошу Вас узнать, кто пять минут назад или пятнадцать здесь работал. Я не поленюсь и напишу запрос вашему начальству. А так, может быть, обойдусь только этой девушкой.
ОН. К сожалению, я отвечаю за всех, поэтому можете наказывать меня.
Я. Я не хочу Вас наказывать. Вы мне ничего плохого не сделали. Я хочу узнать фамилию этой девушки. Такая простая просьба.
ОН. У меня есть установочные данные, я начальник и всё равно буду отвечать за них…
Я. Итак, я правильно понял, что Вы отказываетесь, Александр Сергеевич, назвать фамилию девушки, которая закрыла кабинку, не назвала свою фамилию, повела со мной невоспитанно, грубо, по-хамски? Вы считаете, что назвать её фамилию Вы не имеете права, это военная тайна, хотя она с таким же бейджиком, как Вы?
ОН. Если Вас удовлетворит, то своими правами я её накажу. Чтобы впредь такого больше не…
Я. Я не прошу Вас её наказывать. Просто не хочу разводить дело.
ОН. Мы обязаны культурно и вежливо общаться с пассажирами, поэтому если Вас это устроит, я своими правами в дисциплинарном порядке её накажу, чтобы впредь такого не было.
Я. Александр Сергеевич, неужели Вам хочется, чтобы я развел большое дело из-за этого? Прошу назвать только её фамилию. Я же напишу об этом в Твиттере, напишу об этом в ЖЖ, напишу на своих трех сайтах, напишу об этом на nabiraem.ru - сайте, который Вы, может быть, знаете.
ОН. К сожалению, этот сайт не знаю.
Я. Зайдите. А потом я напишу руководству. Не знаю, кто у Вас начальник агентства.
Вот такой разговор у меня состоялся вчера.
А всё мелочь: сотрудница пограничной службы в аэропорту «Шереметьево» вышла из своей кабинки, не сочла нужным остановиться, когда к ней обратились с вопросом, бросила на ходу: «Я закончила работать» - и ушла, оставив с носом тех, кто стоял в очереди к её кабинке. И я остался с носом.
Мне не хотелось, как говорится, крови, мести, наказаний. Я думал, найду потом эту сотрудницу и проведу с ней маленькую беседу, объяснив, что работать хорошо гораздо проще, чем работать плохо. Не получилось у меня, не получилось…
С утра звонил в Министерство внутренних дел: в приёмную Владимира Александровича Колокольцева и ещё двум-трём начальникам, отвечающим за развитие информационных технологий в полиции.
В своё время мне сказали, что МВД выделили большие деньги Министерству внутренних дел, чтобы создать положительный образ милиционеров, ну а потом, соответственно, и полицейских.
Куда и на что ушли эти деньги, неизвестно.
Знаю точно и пытаюсь в этом убедить полицейское начальство России, что если полицейские – от министра до участкового – пройдут «СОЛО на клавиатуре», невольно, автоматом, повысится культура этих людей, они чуть иначе начнут относиться к себе и к своему окружению.
У меня на эту тему сотни, десятки, тысячи писем, подтверждающих, что «СОЛО на клавиатуре» способствует духовному росту человека.
Мы помогаем развить у каждого ученика волю, терпение, выносливость. Мы расширяем кругозор ученика. Не говорю о другом: мы экономим время каждого, кто пройдёт нашу программу, - рабочее время человека, а для полицейских это важно.
Сегодня на эту тему я говорил со многими полицейскими, работающими в аппарате МВД. Они общались со мной мягко, спокойно, но какая-то безнадёжность слышалось в их голосе: мол, не до обучения нам сотрудников, не до обучения…
И я вспомнил о своих встречах с полицейскими в Риме.
В Риме полицейские доброжелательны, дружелюбны, улыбчивы, подтянуты, красивы, заботливы. Задашь вопрос – они всё тебе расскажут, покажут, проведут и т.д.
Мне думается, что именно с этого надо начинать переустройство нашей полиции.
Не нужны деньги для создания положительного имиджа, достаточно, чтобы каждый полицейский стал дружелюбным, мягким, готовым помочь, принять участие в делах других людей, попавших в сложный жизненный переплёт (в полицию мы обращаемся, как правило, когда нам плохо), и чтобы он, полицейский, действительно хотел помочь.
Что говорить о полиции и о её техническом вооружении, когда для того, чтобы дозвониться по 02, нужно ждать минут 5-10 иногда? За это время и убить могут…
Вот и закончилась Италия…
В целом поездкой я доволен, если что-то сработает, то будет прекрасно. Мы записывали адреса всех: и батюшки-настоятеля в церкви, и студентов, проходящих стажировку в университете, и учителей, обучающих школьников, рожденных при совместных браках – мама русская, папа итальянец. И мама хочет, чтобы ребенок всё-таки не забывал материнских корней, поэтому они и билингвы – двуязычники.
Рассматриваю фотографии учеников – и сердце моё радуется!
Ваш Владимир Владимирович Шахиджанян
P.S. С тех пор прошло уже более двух месяцев. Ради интереса я набрал 02. Это было в 21:20 26 декабря. Прошло около десяти минут, прежде чем приняли мой телефонный звонок. За десять минут и убить могут!
Десять минут – это не предел…
«Если вы хотите, чтобы в нашей стране не было преступников... воспитывайте детей без наказаний». Василий Александрович Сухомлинский (1918-1970), педагог
