Вчера было очень смешно – я об этом в дневнике не написал… Два с половиной часа мы рассчитывались за проживание в гостинице с Винсентом.
Два с половиной часа!
За гостиницу мы платили, используя карточку. В результате деньги почему-то не перевели, и мы отдали Винсенту наличность, но счёт (кредитку Максима Андреевича Меньшикова) заблокировали…
Максим Андреевич меня успокоил, что, мол, такое уже бывало, волноваться не надо, деньги останутся в сохранности, блокировку снимут.
В воскресенье рано встали, собрались быстро, вроде я все вещи собрал, правда, потом выяснилось, что оставил всё-таки в номере переходник для айфона и зарядку…
В аэропорту – огромная очередь паспортного контроля на вылет.
Все злятся, нервничают, кричат друг на друга – и самыми шумными оказались украинцы. Их было больше всего.
На стойке регистрации нас встретил парень – кажется, его звали Александр Петрович. Он проходил «СОЛО» и узнал меня – поэтому помог побыстрее зарегистрироваться. Спасибо ему!
В аэропорту стояла такая духота, что мне казалось: вот-вот, и я упаду в обморок. Ни одного стула…
Вылетели с задержкой на час.
Прилетели в «Шереметьево».
Вновь долгая очередь.
Идем почти километр по «Шереметьево» за багажом. Несём ручную кладь: тележек не полагается.
Я спрашиваю сотрудника аэропорта: «Нельзя ли где тележку взять?» - «Не положено», - слышу в ответ.
Мы идём с ручной кладью, и мне тяжело её нести. Почему бы не взять тележку? Не положено, и всё…
Россия (Родина!) встретила недружелюбно: такое ощущение, что приехал во враждебную страну, где мне просто все мечтают досадить.
Присесть невозможно.
В справочной ни на один из моих вопросов ответить не могут.
Тележек нет.
Какая наша стойка выдачи багажа – непонятно.
Я вспомнил, как много лет назад в этом же аэропорту, в ресторане, мы обедали с В. Крупиным и В. Распутиным. Нам всё не понравилось, и я попросил жалобную книгу, а меня тут же препроводили в комнатку КГБ при аэровокзале…
Сколько времени прошло - и ничего не изменилось. Ужасно это!
Понимаю, улучшать жизнь сложно. Плохие традиции сохраняются дольше, прочнее, чем хорошие. Но ведь можно, если захотеть, многое изменить. Если захотеть…
В аэропорту нас встретила Ольга Александровна Горячева, одноклассница Максима Андреевича Меньшикова, а ныне кандидат медицинских наук, один из лучших педиатров Москвы.
Грустно закончилась Италия, грустно…
Одна радость – была в Италии, и она же в Москве: ученики! Смотрю на их портреты – и так мне приятно становится…
Итак, если подводить предварительные итоги поездки в Италию, то они не такие уж плохие.
Человек 150-200 в Риме узнали о нашей программе.
Возможно, у нас появится 10-15 новых учеников-итальянцев.
Знакомства, которые я сумел завязать, реально продолжить, расширить, укрепить, а это в той или иной степени скажется на работе нашей фирмы.
Будем работать…
Ваш Владимир Владимирович Шахиджанян
P.S. Я публикую свой дневник с задержкой почти в два с половиной месяца. По приезду я на нашем сайте «Набираем.Ру» опубликовал заметку… Вот она.
Совсем недавно я вернулся из Италии и на паспортном контроле получил щелчок по носу.
Вся история будет понятна, если Вы прочтете мое обращение к генерал-лейтенанту Мочалову Владимиру Вадимовичу, отвечающему за работу пограничников в аэропортах.
Зачем я это все пишу?
А затем, чтобы призвать всех, что если кто-то из должностных лиц с нами ведет себя по-хамски – нужно на них жаловаться, тогда хамства станет меньше.
***
Уважаемый Владимир Вадимович!
6 октября я прилетел из Рима в Шереметьево, перелёт проходил трудно, сложно, словом, изматывающе.
Пришлось встать в семь утра. Итальянские пробки по дороге в аэропорт, сдача арендованной машины, регистрация, огромные переходы в аэропорту, огромные очереди: на регистрацию, на паспортном контроле, на упаковке багажа.
Но все были предельно вежливо и все время простили простить.
Вылет задержался на час.
Перелет.
Прилет.
Выход из самолёта и снова длинные переходы, и ни одного кресла, стула, чтобы присесть, нет тележек, чтобы положить на них ручную кладь и катить тележку.
Всё! Почти у цели. Пройдем паспортный контроль и можно получать багаж.
Я простоял приличную очередь на паспортном контроле (окошко 26 или 27, не помню точно), время действия в районе 19-20 часов вечера.
Мы должны были показать паспорт, то есть пройти паспортный контроль.
Сотрудница, в буквальном смысле этого слова, закрыла перед нами окошко, вышла из будочки и на мои вопросы: что случилось, почему закрылось окошко, не оглядываясь в мою сторону, не произнесла, а буркнула: «У меня кончилась смена».
- Простите, - спросил я, – как Ваша фамилия?
Меня не удостоили ответом. И я вынужден был снова отстоять 20-минутную очередь.
Пройдя паспортный контроль, я попросил пригласить старшего по смене.
Через 10 минут старший по смене (забыл его имя и отчество) появился.
Я все рассказал и попросил назвать фамилию сотрудницы.
Это не в моей компетенции – был ответ – я позову Вам своего начальника.
Минут через 15 пришел начальник Кузнецов Александр Сергеевич.
Александру Сергеевичу я рассказал об этой ситуации, представился, что я журналист, психолог, преподавал 33 года в университете, являюсь жителем блокадного Ленинграда, сообщил, что плохо себя чувствую, устал. И попросил назвать фамилию сотрудницы, которая, на мой взгляд, вела себя некорректно.
На мой взгляд, полагалось: перед тем как закрыть свое окно за 10-12 минут предупредить людей, чтобы они не вставали в очередь, извиниться перед теми, кто стоял в очереди и, в крайнем случае (все-таки люди в форме), передвинуть нас к соседнему окошку, объяснив, что мы уже отстояли. Товарищ Кузнецов меня внимательно выслушал, что самостоятельно он этот вопрос решить не может.
Офицер!
Майор!!
Старший по смене!!!
И он не мог решить вопрос – называть ему фамилию или нет?
Меня это удивило. Меня это огорчило.
Когда я прилетал в Италию, я был Германии, Англии, Франции со мной все были очень любезны на паспортном контроле. И вернувшись на родину я встретился с открытым хамством, мне продемонстрировали, что я никто и ничто.
Майор Кузнецов кому-то звонил и долго с ним говорил (минут 15, я снова ждал).
А потом он сказал мне, что ничем помочь не может, не имеет права называть фамилию.
Не имеет права называть фамилию, которая у каждого на бейджике?
Это было бы смешно, если бы не было так грустно.
А внешне майор Кузнецов Александр Сергеевич симпатичный, приятный, славный, обаятельный человек. Но, как я понимаю, он действовал в рамках инструкции. В рамках того, что ему сказал человек по телефону. Кто это был – я не в курсе.
Вот, собственно, и все.
«Трудно - не означает: невозможно!» Сергей Донатович Довлатов (1941-1990), прозаик
