От начала своей журналистской практики и в течение последующих лет я часто задавалась вопросом: существует ли рецепт правильного интервью? Каковы тонкости этого жанра журналистики? В чём секрет успешной беседы? Должен ли журналист эмоционально вовлекаться в беседу с героем интервью?
И действительно ли залог успешного интервью кроется в правильных вопросах?
В диалоге журналиста и известной персоны есть примерно тысяча подводных камней. И столько же нюансов.
Начнём с того, что большое значение имеет то, с какой целью вы идёте на интервью. Цель зависит от типа интервью. Есть интервью свободные, есть заказные. Начнём с интервью заказных.
В этой ситуации главенствует то, что «звезда» — предмет интереса главреда, а не журналиста. Первой в череде заказных интервью для меня стала Волочкова, мне персона абсолютно неинтересная, зато мой главред жаждала её в «первую тетрадку» телегида. И вот здесь для журналиста полная засада, ибо ты понимаешь, что надо взять событийное интервью у «звёздного» временщика, а значит ни о чём глубоком, важном и философском поговорить не получится. При этом ты должен быть готов к любым капризам и истерикам «звезды», ведь, как известно, любой трэш нынче способствует популярности. Очень важно, в каком настроении окажется знаменитость в момент беседы.
В заказных интервью журналист ограничен той тематикой вопросов, которая интересна не ему, а главреду. Приходится подстраиваться. Бывают ситуации, когда об интервью договаривается не сам журналист, а некие люди, посредники, для кого данный материал выгоден. Иногда этим заинтересованным лицом выступает сама знаменитость, оплатившая своё пребывание на газетно-журнальных полосах. Мы и с таким сталкивались.
Пожалуй, об интервью с Волочковой говорить более нет смысла, ибо в анналы лучших интервью моя беседа с ней точно не войдёт. Во время разговора я не имела возможности ни скорректировать тему, ни вызвать звезду на откровенность, она и так была откровенна, и от этого было грустно. В подобных ситуациях ты не властен над происходящим. Десять вопросов, заранее составленных и одобренных главредом, я задала. На них были получены скучные неинтересные ответы. Через двадцать минут телефонная трубка голосом Волочковой сказала «ваше время истекло», и раздались короткие гудки.
Однако не все «заказные» интервью таковы. Моя встреча с Б. Г. (Борисом Гребенщиковым*) тоже случилась благодаря третьим лицам. В этом варианте есть своя «прелесть» — журналисту не надо тратить нервы и время на уговаривание «звезды», переписку с его директором или менеджером. Я пришла к Б. Г. по договорённости.
Беседа состоялась на кухоньке уютной квартиры в центре Петербурга, где располагалась репетиционная база музыканта. С первых же минут я почувствовала, что Б. Г. был в образе. Иначе говоря, хочет казаться, а не быть. Читатель спросит меня: почему вы так решили? Отвечаю: у журналиста хорошо развита «чуйка», интуитивное восприятие собеседника. Многие моменты во время интервью зависят от того, насколько правильно журналист чувствует эмоциональное настроение собеседника. Это сродни психологии. Установление контакта с визави на стадии «увертюры» — залог успеха всего интервью. Поэтому для журналиста важно владеть психологическими приемами беседы, уметь вызвать доверие у собеседника, стать своим, явив ему свое душевное родство с ним.
Разговор со звездой может получиться очень разным.
Иногда это дерзкая словесная битва, противостояние, где каждый стремится одержать верх. Иногда возникает диалог в духе «пинг-понг», когда интервьюер и интервьюируемый перекидываются вопросами и ответами как мячиком. И, наконец, возможен вариант глубого погружения в героя. Тогда, если герой открывается, рождается доверительная умная беседа, неспешная, искренняя, с правильными вопросами и интересными ответами. Для журналиста это — большая удача. Данный счастливый вариант невозможно просчитать, ибо даже если журналист изучил объект материала, написал хорошие вопросы и полностью готов к беседе — всё это не залог успеха.
В своей «альма-матер», Институте кино и телевидения, на курсе телевизионной журналистики под руководством Валерия Арменовича Саруханова и Галины Михайловны Нечаевой мне довелось пройти крепкую профессиональную школу. Нас провели по всей «Азбуке телевидения». Именно так называлась книга-пособие Валерия Арменовича для начинающих журналистов — вся теория выбранной профессии в образном и в то же время лаконичном изложении под одной обложкой.
Основы телевизионной режиссуры нам преподавал замечательный Давид Исаакович Карасик, чьими телеспектаклями я была совершенно покорена. Самый любимый — «Человек из страны Грин» — о жизни писателя Александра Грина, вызывал во мне тёплые ощущения детства.
Главной ценностью общения с этими мастерами были не только практические занятия, проходившие в телецентре на Чапыгина, 6, но и те истории из их личного опыта, которые они нам рассказывали. Благодаря этим историям я узнала о разных «приёмах», которые помогают журналистам во время интервью. И они же поведали нам о том, как работать со знаменитостями, находящимися в образе.
Слово «имидж» (образ) неоднократно нами препарировалось, изучалось, постигалось. Нас учили, как брать интервью у артиста, не желающего выходить из образа вне сцены. «Вы на его части поля, так подыгрывайте ему...», говорили нам. Когда артист прячется за определённый образ, это говорит о том, что ему так комфортнее.
Борис Гребенщиков не стал исключением. Он встретил меня приветливо в духе «мир вашему дому». Проводил на кухню, напоил чаем. Мы сидели у окна, из которого виднелся кусочек классического питерского двора с обшарпанными стенами дома и скромной цветочной клумбой. Мы говорили о понятиях вечных и сиюминутных, а жизнь за окнами подтверждала, насколько всё это взаимосвязанно. Заготовленные темы отпали после второго вопроса. Бывают такие ответы, которые рождают новые вопросы. Но за стилем речи, жестами, манерой поглаживать бородку, смотреть на собеседника я ощущала то самое артистическое начало, которое часто пересиливает саму человеческую натуру. Но мне не хотелось «расколоть скорлупу». Это был тот редкий случай, когда пребывание в образе было гармоничным продолжением его личных проявлений.
Пару раз мы поспорили, он доказал на реальных примерах свою правоту. Пару раз я убедилась в том, что мне надо прочитать ещё много книжек. Б. Г. был вежлив, доброжелателен и по-буддистски спокоен. Его не хотелось провоцировать, выводить из себя, «раскачивая лодку». Надо мной давлел его авторитет, его внутренняя уверенность в жизненном кредо, которое он для себя избрал. И хотя его духовный мир сильно отличался от моего, ровно настолько, насколько далеки друг от друга буддизм и православие, мы разошлись довольные друг другом.
У меня было искушение несколько раз заострить беседу, и один раз мне это удалось. Когда речь зашла о дочери Алисе, в броне его имиджа образовалась крохотная прореха. Но он быстро вернул былую невозмутимость и беседа вновь потекла мирно.
Интервью получилось. Хотя у меня осталось ощущение, что я его не дотянула. Могла ведь вывести Б. Г. на тонкий лёд, могла атаковать вопросами неудобными. Но не стала этого делать. Мир в душе — одна из редких, дарованных нам благодатей.
Я покинула гостеприимное прибежище Гребенщикова с мыслью, что журналистика это не только поле боя. Временами она схожа с медитацией, в процессе которой все её участники достигают желаемого.
Кристина Французова-Януш
*Борис Гребенщиков — признан иноагентом на территории РФ.
