Жуткий крайзис суперстар

Десять лет назад, во время «предыдущего» кризиса, поэт Андрей Вознесенский написал целую поэму под таким заглавием. Она была опубликована в газете «МК» и состояла из обычных для позднего Вознесенского упражнений с метафорами и звукописью. Если кто не понял, то «Жуткий крайзис суперстар» — аллюзия на Jesus Christ Superstar, знаменитую рок-оперу Эндрю Ллойда Уэббера.

Поэма, наверное, может теперь быть перепечатана заново с минимальными изменениями. Жуткий Крайзис again. Раз в десять лет у нас по плану крайзис.

В отличие от того, дефолтного, сейчас он вроде как всемирный.

В отличие опять же от того, кириенковского, причины нового провала и обвала так называемому простому человеку непонятны. Впрочем, а понятны ли были те причины? «Обрушение пирамиды ГКО» — вот как это называлось в прошлый раз. ГКО — государственные краткосрочные облигации. Они не были ничем обеспечены, поэтому рано или поздно их постигла судьба всех пирамид, которые не египетские.

Сейчас в роли ГКО, насколько можно понять, — американская ипотека, люди набрали на халяву квартир и домов, бесконечно «рефинансируя» кредиты — то есть беря новые, чтобы погасить старые. Схема известная: занимаешь рубль у одного знакомого, отдаёшь рублём, занятым у второго, с тем расплачиваешься рублём, взятым у третьего, ну и так далее. В идеале схема закольцовывается на первом знакомом, и по этому кругу можно бродить, казалось бы, бесконечно, не тратя, естественно, ни копейки своей. И закрутить так не рубль, а миллионы, миллиарды. Оказалось, что рано или поздно за это дают по тыкве. И весь мир американская «пирамида» за собой потянула. Чем больше шкаф, тем громче падает.

Жизнь потихоньку в России поползла «вперёд в прошлое», в задним числом ностальгический мрачняк и бардак «лихих 90-х», которые, впрочем, достаточно многим видятся эпохой несдерживаемой демократии, прекращённой известно кем. Всё как-то потускнело и опустилось, как писал Пелевин о начале тех самых девяностых. Помпезные стройки «элитного жилья» и офисов, торговые центры замысловатой архитектуры из серии «кошмар Корбюзье», бодрая реклама и однообразные оскалы поп-звёзд с обложек глянцевых журналов — всё действительно как-то потускнело, как в «Лангольерах» Стивена Кинга — отработанная реальность, обречённая на утилизацию, или декорации праздника жизни, который снова — а нам и не привыкать — откладывается на неопределённый срок.

Людей увольняют, людям урезают зарплаты, людям повышают цены и тарифы на коммунальные услуги, людям показывают фигу: кризис должен проходить по правилам. Новогодние корпоративы, традиционная и узаконенная услада «офисного планктона», отменяются — какой ещё пир во время чумы, понимать надо.

Как водится, утешаемся: «лишь бы не было войны». Мы уже проходили жуткие крайзисы — суперстары. В начале 90-х и в 98-м. Можно считать, что крайзисом было всё советское время — кстати, мне, представителю «тех, кому за тридцать», как-то странно осознавать, что уже «наросло» и вступило во вполне сознательный возраст поколение, которое советской власти не застало вообще. В самом деле: ассортимент товаров и услуг, всевозможные сложности и зажимы, обычные для СССР, — это же вполне кризисный суповой наборчик. А теперь то прошлое считается светлым (считающие его, советское, тёмным хорошо относятся к 90-м годам, и наборот).

Так чего же нам пугаться? Знаем, плавали.

Младенцев на кострах вряд ли будут жарить, переходить на подножный корм также не станет массовым увлечением. И вообще, половина страны никаких существенных сдвигов к худшему не заметит — куда уж дальше, как говорится. На этот счёт есть два афоризма, один оптимистичный, другой — да, в общем, тоже. Первый: «Если упал на дно, это отлично, ибо с дна лишь один путь — наверх». Второй: «Когда я опустился на дно, снизу постучали».

В общем, мурлыкая «Неприятность эту мы переживём», будем жить дальше. Серьёзно рассматривать другие варианты, право, не стоит.

Интересно, что на этот раз напишет Андрей Вознесенский.

Ваш Роман Олегович Иванов