Утром старую графиню из пушкинской «Пиковой дамы» одевали три девушки. «Одна держала банку румян, другая коробку с шпильками, третья высокий чепец с лентами огненного цвета». Вошел молодой офицер Томский, внук графини, началась светская болтовня о вчерашнем бале, потом графиня попросила внука: «…Пришли мне какой-нибудь новый роман, только, пожалуйста, не из нынешних». И пояснила: «То есть такой роман, где бы герой не давил ни отца, ни матери и где бы не было утопленных тел. Я ужасно боюсь утопленников!»
Если говорить нынешним языком, графиня просит внука не присылать ей триллеров, ужастиков — романов, полных насилия, где герой может удавить, задушить отца или мать.
Как видим, всегда одно и то же. Нам кажется, что книги и фильмы с убийствами и насилием — это беда лишь нашего времени. Произносят пламенные речи, проклинают телевидение, говорят: «Раньше этого не было». Все было, и всегда, даже сто пятьдесят лет назад эти страшные книги казались «нынешними», то есть новыми.
Можно понять старуху графиню, которая боится утопленников. Да кто их не боится? Но
И зачем читают их люди? Ответить нетрудно: затем же, зачем в парке катаются на аттракционах, летят вниз головой, так что кажется — сейчас сердце из груди вырвется. Человека, даже самого нормального, тянет иногда к страшному. Ему хочется испытать все чувства, в том числе и чувство ужаса. Есть такое выражение — «пощекотать нервы». Вот это оно и есть — желание хоть на минуту вырваться из обыденной жизни, где ничего не происходит, где нет места для сильных волнений. Люди ведь читают книги или смотрят фильмы не для того, чтобы чему-нибудь научиться, как нам говорят, а просто потому, что книги и фильмы вызывают переживания, а иногда и страдания — почти как настоящие. Если книга не вызывает никаких чувств, мы говорим, что она скучная, и откладываем ее в сторону.
Но все эти триллеры, все эти нынешние книги про утопленников и убийц опасны другим: человек привыкает только к таким приключенческим, детективным сочинениям, и мимо него проходят шедевры, то есть лучшие книги мировой литературы. Кто начитался триллеров, тому Тургенев покажется пресным — и жизнь пройдет без Тургенева. Так один за другим отвергаются классики, и человек остается необразованным, темным, хотя он, может быть, с утра до вечера читает.
Не такой уж плохой вкус был у графини, боявшейся утопленников.
