Русские могут обидеть, но уже назавтра предлагают выпить мировую и лезут обниматься. Англосаксы долго помнят обиду, ничего не простят и обязательно накажут. И вообще, ловят кайф от протянутой во времени интриги мести. Таков менталитет.
Один английский журналист писал в XIX веке: «Нет класса людей на свете более добродушного и миролюбивого, чем русское крестьянство». А спустя время увидел этих русских крестьян, одетых в солдатскую форму, когда они кормили захваченных в плен турок со словами: «Тоже человек, хоть и не христианин». Свои впечатления от этой картины английский журналист выразил так: «Это армия джентльменов».
Но уже в ХХ веке русский крестьянин стал другим. Изменилась ментальность.
Менталитет — это навсегда. А ментальность может меняться. Раньше, когда в личном пользовании было совсем мало машин, советских людей страшно возмущали кадры иностранной кинохроники: американцы равнодушно проезжали мимо голосующих на обочине соотечественников. А что сегодня? Сегодня мы игнорируем голосующих на обочине гораздо чаще, чем американцы.
Еще не так давно, когда владельцев машин было меньше, дикостью было справлять нужду прямо на обочине шоссе. Сейчас это в порядке вещей. Все тротуары сегодня уставлены автомашинами. И плевать владельцам, что тротуары для прохожих. Такова новая ментальность.
Менталитет — непроизвольное поведение, заложенное природным характером народа и условиями жизни. А ментальность — новоприобретенное поведение, которое люди могут себе и не позволять. Менталитет трудно поддается изменению. Ментальность можно подправлять. В Германии, желающий сорвать цветок с клумбы, должен приготовить для штрафа 65 евро. У нас те, кто ставит машины на тротуарах, тоже отказались бы от этой привычки, если бы находили под «дворниками» квиток с суммой штрафа.
Ментальность — это то, что постоянно мешает нормальному воспитанию, направленному на развитие высокой культуры. Вы твердите ребенку, что надо извиняться, если он кого-то нечаянно толкнул. А по жизни его толкают и при этом еще и что-то рычат вслед. Вы учите говорить «спасибо», а он сам это «спасибо» ни от кого не слышит. Вы убеждаете, что на людей надо смотреть доброжелательно, с улыбкой. А он приходит домой и говорит, что в ответ ему либо пальцем крутят возле виска, либо начинают выяснять, чего он пялится.
Любой профессиональный педагог сталкивается сегодня с проблемой цели воспитания. Раньше была установка воспитывать советского человека, интернационалиста, будущего строителя коммунизма. А сегодня? Какого человека следует формировать? Какой набор необходимых качеств? От государства установки такой не поступает. Педагог должен решать сам. Наверное (это по минимуму), он должен работать над улучшением той самой ментальности, о которой идет речь. Что тоже немало.
И самое главное. Мы, русские, должны вызывать к себе уважение других народов России не только своим численным превосходством. Нет нужды быть морально выше, но и ниже быть никак нельзя. Просто опасно для единства страны. Тот, кто должен подавать пример и быть образцом, не должен подавать антипример и быть антиобразцом, вызывая вместо уважения презрение.
Это тем более важно сегодня, когда со всех сторон через открытые границы едут мигранты, у которых свой менталитет и своя ментальность. Одной толерантностью тут не обойтись. От русских требуется сплоченность и умение держать пришлых в рамках. Иначе взять верх может их сплоченность и их демонстративное нежелание держаться в рамках. Тоже социально-педагогическая проблема.
Только решать эту проблему лучше не словами, а делами. Точнее, успехами в делах. «Мы — русские — какой восторг!» — восклицал Суворов в эпоху нескончаемых побед русского оружия. «В космосе наш Гагарин!» — гордились в советское время. А еще учеными гордились, балетом, хоккеистами, писателями, поэтами, режиссерами, артистами, солдатами и маршалами… И гражданин СССР любой национальности, оказавшись за границей, гордился, что его называют русским.
Было же это - бессмысленно отрицать. А чем мы можем гордиться сегодня, став свободными? Стали ли нас больше уважать за рубежом?.. А если нет, то о чем это говорит?
Известный русский философ К. Леонтьев однажды высказался очень категорично: «…никакое польское восстание и никакая пугачевщина не могут повредить России так, как могла бы ей повредить очень мирная, очень законная демократическая конституция… русские люди не созданы для свободы».
С этим можно спорить, однако факт налицо. Мы уже свободны более 20 лет, но чем гордиться? Вроде, даже стали лучше жить. Но отчего жизнь не в радость? Что-то точит. Есть объяснение — надорвались. Все-таки 70 лет самообмана. Но кто виноват? Как ни крути, и тут менталитет подвел.
Легковерие, стремление к идеальному и стремление всех осчастливить, подражательность — и вот мы уже в плену идей русофоба (уж наши классики марксизма наверняка об этом знали!) Маркса. И вот уже задорно поём: «Наш паровоз вперед лети — В коммуне остановка — Иного нет у нас пути — В руках у нас винтовка».
Как это не было пути? Был. Только соблазнились социализмом. Хотя кто только из своих же умных людей не предупреждал, что пролетариат — это временный класс, а социализм — соблазнительное зло! Но как не обмануться при таком менталитете? Хотя, возможно, сыграла свою роль и геополитическая интрига. Как тут не вспомнить немецкого канцлера О. Бисмарка: «Русских невозможно победить, мы убедились в этом за сотни лет. Но русским можно привить ложные ценности, и тогда они победят сами себя».
А может, так распорядилась историческая судьба? Совсем по Пушкину: «России уготовано только высокое предназначение». Показали всему миру, что путем этим идти нельзя и заодно спасли мир от фашизма. А сейчас что миру показываем?
Как нельзя выходить из социализма. Как нельзя строить новое общество, не включив в этот процесс весь народ. Тоже исторический урок.
Восстание декабристов, как известно, не кончилось казнями и сибирской ссылкой. Разбуженное русское общество начало обсуждать свое прошлое и будущее.
В частности, западник П.Я. Чаадаев превозносил Европу и был невысокого мнения о своем народе. У славянофила К.С. Аксакова были прямо противоположные взгляды.
Истина посередине?
Это пусть читатель решит сам.
ПЕТР ЧААДАЕВ:
Народы в такой же мере существа нравственные, как и отдельные личности. Их воспитывают века, как отдельных личностей воспитывают годы.
Все народы Европы имеют общую физиономию, некоторое семейное сходство… Идеи долга, справедливости, права, порядка… родились из самих событий, образовавших там общество… Это и составляет атмосферу Запада; это больше, нежели история, больше, чем психология: это физиология европейского человека…
Когда же мы свергли чужеземное иго, наша оторванность от общей семьи мешала воспользоваться идеями, возникшими за это время у наших западных братьев…
Мы, можно сказать, некоторым образом народ исключительный. Мы принадлежим к числу тех наций, которые как бы не входят в состав человечества, а существуют лишь для того, чтобы дать миру какой-то важный урок… но кто может сказать… сколько бед суждено нам испытать, прежде чем исполнится наше предназначение?
КОНСТАНТИН АКСАКОВ:
Первый, явственный до очевидности, вывод из нашей истории и свойства русского народа есть тот, что это народ негосударственный, не ищущий участия в правлении, не желающий условиями ограничивать правительственную власть…
Отделив от себя правление государственное, народ русский оставил себе общественную жизнь… Не желая править, народ наш желает жить, разумеется, не в одном животном смысле, а в смысле человеческом. Не ища свободы политической, он ищет свободы нравственной, свободы духа, свободы общественной — народной жизни внутри себя…
Сей взгляд русского человека есть взгляд человека свободного. Признавая государственную неограниченную власть, он удерживает за собою свою совершенную независимость духа, совести, мысли.
Общественное мнение — вот чем самостоятельно может и должен служить народ своему правительству, и вот та живая, нравственная и нисколько не политическая связь, которая может и должна быть между народом и правительством.
Правительству — право действия и, следовательно, закона; народу — право мнения и, следовательно, слова. Вот русское гражданское устройство!
Между прочим, задолго до П.Чаадаева и К.Аксакова, французский философ Д.Дидро писал Екатерине Второй: «Мне кажется вообще, что ваши подданные грешат одной из двух крайностей: одни считают свою нацию слишком передовой, другие – слишком отсталой. Те, которые считают ее слишком передовой, выказывают этим свое крайнее презрение к остальной Европе; те, которые считают ее слишком отсталой, являются фанатическими поклонниками Европы.
Первые никогда не выезжали из своей страны; вторые или жили в ней недостаточно долго, или не дали себе труда изучить ее. Те и другие видят только внешность, одни – издали, другие – вблизи: внешность Парижа и внешность Петербурга. Я очень поразил бы их, если бы показал им, что между обеими нациями существует такая же разница, как между человеком сильным и диким, еще только познавшим начатки цивилизации, и человеком деликатным и изысканным, но пораженным почти неизлечимой болезнью…»
