Главное свойство внимания состоит в том, что оно все время колеблется, очень подвижно. Оно может быть направлено на несколько предметов сразу, мгновенно останавливаться на чем-то одном, потом постепенно ослабевать или так же быстро переключаться на что-то другое. Внимание — прожектор, у которого все время меняется фокус (то узкая и сильная полоса света, то широкая и слабая), и с огромной скоростью может он поворачиваться на вышке.
Эта способность к передвижению луча внимания — спасительное свойство человека. Если бы внимание было малоподвижно, люди не замечали бы опасностей, угрожающих им со всех сторон, и, возможно, вымерли бы еще до того, как стали разумными людьми. Когда человек идет по джунглям, его внимание должно быстро перекидываться во все стороны — реагировать на каждый шорох. Может, тигр? Может, змея притаилась? Еще ни один рассеянный не вернулся из джунглей домой.
Но в классе, где нет тигров и змей, и за домашними уроками, где ничто не угрожает нашей жизни, зачем такая подвижность внимания? Вроде бы она мешает. Как было бы удобно уставиться в страницу и смотреть не отвлекаясь!
Мы пытаемся сделать что-то подобное и обнаруживаем, что это невозможно. Луч внимания остановить нельзя!
Но вот включен телевизор, на кухне разговаривают, и даже гром гремит за окном, а некий человек сидит, неловко скрючившись за столом, так что нога затекла, но он и этого не замечает. Он углубился в книгу. Что же, его внимание остановилось?
Нет. Внимание не может остановиться. Луч внимания все время подвижен, он следит за движением чего-то вне нас или внутри нас. Если мы в попе и перед нами ничто не движется, луч внимания постепенно оглядывает поле, движется сам. Если же по полю побежит заяц, мы будем следить за зайцем, за его движением, пока нас не привлечет другое какое-нибудь движение, например охотника с ружьем. Внимание всегда следит за каким-то движением, оно не может останавливаться. В одном из индейских племен детей учат сидеть тихо и смотреть, когда не на что смотреть, и слушать, когда все вокруг тихо. Но это считается самым тяжелым испытанием, это все равно что переносить страшную боль.
Однако вернемся к нашему человеку с книгой в руках: какое перед ним движение? Очень бурное: движение мысли автора, движение образов, движение судеб героев. И чем активнее эти движения, тем легче сосредоточить на них внимание, тем больше захватывает книга. Поэтому маленькие ребята не любят описаний природы — в них меньше движения, и внимание ребят сразу рассеивается: не за чем следить. Они умеют пока что следить только за быстрым, энергичным движением, как в приключенческих книгах и фильмах. Но чем больше развивается человек, чем выше его культура, тем более разнообразные движения начинает замечать он.
Когда человек сидит не шелохнувшись и слушает музыку, он следит за движением мысли и чувства композитора. Тот, кто музыки не понимает, тот этого движения заметить не может — музыка кажется ему однообразной, и потому он не в состоянии слушать, не в состоянии собрать внимание. Его внимание как бы засыпает: ухо перестает слышать, глаз — видеть, и он сосредоточивается на собственных мыслях, на их движении.
Он может спохватиться, но ненадолго. Через несколько мгновений внимание его опять рассеется.
Пока человек не развит, он способен воспринимать лишь внешнее движение: скачки, погони, приключения. Но чем больше он учится, чем больше его знания о мире, тем больше скрытых движений начинает он различать. Ему становится легко следить за ними, легко быть внимательным к разным сторонам жизни, и он видит гораздо больше неразвитого человека.
Быть внимательным — значит следить за каким-то движением; развиваться— значит учиться различать скрытые движения в жизни, в искусстве, в природе, в науке, в людях. 2
Запасшись этими сведениями о свойствах внимания, отправимся на урок.
Что на уроке происходит?
На уроке порой — беда.
«Вот я плохо учусь. Но это вовсе не потому, что я глупая, невменяемая и т. д. Просто я не могу заставить себя слушать внимательно на уроке… Как это можно исправить?» (Письмо из поселка Кировска, Могилевской области.)
«Я давно стала замечать, что когда я стараюсь внимательно слушать учителя, то постепенно мои мысли начинают уводить меня от объяснения, и тогда я не могу сосредоточиться и уловить смысл слов учителя. И тогда дома мне приходится очень много времени тратить на приготовление уроков. И весь день у меня уходит на приготовление домашнего задания». (Письмо из Алма-Аты.)
В подчеркнутых словах второго письма и скрыта отгадка: если не улавливаешь смысл речи учителя, то, естественно, не можешь следить и за движением его мысли. Слышишь только слова, а они ужасно монотонны. В словах движения нет, движение только в мысли. Речь на незнакомом языке невозможно внимательно слушать и десять минут.
Давно не было перед нами заколдованных, порочных кругов, и вот он опять встретился:
чтобы слушать внимательно, надо следить за движением мысли учителя;
но чтобы следить за движением мысли, особенно когда она трудна, надо сосредоточить внимание.
К тому же здесь нас не спасет и метод последовательного приближения, который выручал нас не однажды. Нельзя уловить немножко смысла, чтобы появилось немножко внимания. Надо сразу ухватить мысль, держать ее в луче, иначе не сумеешь следить за движением и будешь как прожекторист, который потерял вражеский самолет и шарит лучом по небу.
Что же, безвыходное положение?
Беда усугубляется тем, что даже в самом тихом классе перед нами всегда много разных движений:
соседка пишет кому-то записку;
муха ползет по оконному стеклу;
солнечный зайчик мелькает.
Да и, кроме того, в голове у нас великое множество интересных дел: вчерашний фильм, ссора с товарищем, незаконченная модель, планы на вечер, новая пластинка.
И все — от мухи до пластинки — претендуют на наше внимание. Можно, при желании, сосредоточиться на любом из этих движений.
Но как сосредоточиться именно на рассказе учителя, а не на мухе, не на соседке и не на старом фильме? 3
В армии, когда командир отдает приказ, подчиненные становятся по стойке «смирно». Отчего это? Не могли бы люди выслушать приказ, развалившись, засунув руки в карманы? Почему надо обязательно вытягивать руки по швам?
Поза, состояние мускулов очень связаны с вниманием. Подобран человек, не двигается, напряжен — и внимание его само собой обостряется. Чем внимательнее, тем больше собирается человек, и мускулы на лице его собираются, сдвигаются брови. Мы сдвигаем брови, потому что хотим быть внимательными, и мы становимся внимательными, если примем определенное положение и лицо примет определенное выражение. Словом — смирно!
На симфоническом концерте не подают команду: «Смирно! Слушай музыку!» Но оглянитесь — никто не закинет руку на плечо, не развалится в кресле, все сидят, как первоклашки на первом уроке. Иначе сосредоточенно слушать музыку невозможно.
Значит, если мы хотим быть внимательными на уроке, сделаем сначала то простое, чему нас учили с первого класса: сядем прямо, соберемся, настроимся слушать… И нам гораздо легче будет сконцентрировать внимание на рассказе учителя.
Между прочим (говоря о внимании, полезно и отвлечься), оттого иногда и не любят люди симфоническую музыку, что не были на концертах, а слушали ее только по радио, по телевизору, с пластинок — слушали дома, в расслабленных позах. Но расслабившись, полулежа можно слушать лишь легкую музыку, а симфоническую — трудно.
Попробуем два-три раза, оставшись наедине, послушать серьезную музыку серьезно — сидя выпрямившись, сосредоточив все внимание. Если попадется хорошая музыка, в которой много движения, она сразу понравится.
Дома слушать музыку трудно именно потому, что трудно сосредоточиться. С другой стороны, ничто так не развивает способность к долгому и напряженному вниманию, как слушание серьезной музыки, потому что порой приходится улавливать едва заметные движения. Чтобы полюбить серьезную музыку, надо и дома создавать обстановку, подобную той, что в концертном зале: чтоб никто не говорил, не ходил, не делал резких движений, не смотрел друг на друга — полная и абсолютная тишина, полное и абсолютное внимание! 4
Когда учитель рассказывает интересно, его легко слушать. Что значит — интересно? Значит, есть что-то новое, что представляется нам движением знания, добавлением, переменой. Есть движение мысли. Но, к сожалению, не все уроки одинаково интересны. В школе часто приходится повторять одно и то же или слушать то, в чем никак не уловишь движения.
Значит, надо тренировать способность собирать внимание по своей воле — способность к произвольному вниманию. Выберем для эксперимента самый скучный для нас урок, на нем и попробуем быть внимательными.
Оля Онуфриенко из Ростова-на-Дону, начиная свой эксперимент, решила с вниманием слушать учителя на уроке истории — самом скучном для Оли уроке. «Учитель нам рассказывал, — пишет Оля, — как Иван Грозный завоевывал Поволжье, про Ермака. Я слушала, а потом вспомнила, что меня недавно спрашивали, и подумала, что зря я слушаю, все равно не спросят. Я как раз дослушала до того, как Ермак начал покорять Сибирь, и стала рисовать. У меня пропал весь интерес к уроку».
Что ж, иначе быть и не могло: если не слушать, какой же может быть интерес? Какое внимание?
Вот что погубило Олино внимание в тот день: мысль, что слушать не обязательно. Ермак ее нисколько не волновал, ее волновала отметка. Для отметки же, вычислила Оля, можно не слушать… И сразу внимание переключилось на другое, потому что сосредоточиться на том, что нам не нужно — кажется ненужным в эту минуту, — почти невозможно.
Кто учится только для отметки, тот все время попадает в такие капканы: сегодня вроде бы не надо слушать — завтра надо… А завтра слушать трудно, потому что не привык или потерял общую мысль уроков, отстал.
Значит, чтобы слушать внимательно, мало сидеть прямо — надо еще убедить себя, что урок действительно нужен тебе.
Ведь что получилось с Олей?
«На следующем уроке, — рассказывает она, — вопреки моим подсчетам, меня спросили…»
Но эта история с хорошим концом: к счастью для Оли, спросили ее как раз о том, о чем она слушала, — о покорении Поволжья, и она получила 4, потому что, пишет Оля, «у меня это как будто отпечаталось в мозгу». А если бы дело дошло до Ермака?
Лиля Захарец (Ромоданово, Мордовской АССР) аккуратно записывала в течение недели, как удавалось ей сосредоточиться на уроке.
«22 декабря. Химию я слушала внимательно. В голове пронеслось лишь две мысли.
23 декабря. Физика. В голову лезли мысли, наверно потому, что я не очень люблю этот предмет.
24 декабря. География. В этот день я старалась сосредоточить все свои мысли, и это у меня получилось. Правда, в голове мелькнула лишь одна мысль.
25 декабря. Физика. В этот день я сосредоточила все свои мысли.
Хоть я и не очень люблю этот предмет, но у меня не было ни одной мысли на уроке.
26 декабря. История. В этот день не было ни одной мысли в голове на уроке истории!
Я очень рада, что был такой интересный опыт». Действительно, результат потрясающий: ни одной мысли! Но всем понятно, что Лиля имела в виду посторонние, не относящиеся к предмету мысли.
Что же касается деловых мыслей, то их должно быть как можно больше, иначе слушать невозможно.
Быть внимательным, слушать с интересом — это значит думать о том, что рассказывают, а думать, как мы уже видели, значит задавать вопросы и отвечать на них. Слово «думать» означает только одно: искать вопросы, потом искать ответы на них. Нет вопросов — не было никакого «думанья», была лишь опасная для человека сладкая дрема ума.
Всеволод Рево из Чернигова проводил этот эксперимент так:
«21 декабря. Физика. Слушал внимательно. Думал:
1) не исчезал ли в космических кораблях ток?
2) какими электрическими лампочками пользовались в космосе и не разбивались ли в кораблях лампочки?»
Немножко опасно. Непонятно: слушал ли Всеволод урок или отвлекся на размышления о лампочках?
«23 декабря. Украинский язык. Никак не мог собраться с мыслями и думать о нем. Постарался долго смотреть на учительницу, следить за каждым ее словом.
24 декабря. Химия. Слушал учителя. Думал. Следил за объяснением. Все было хорошо. Дома провел два опыта с горением. Было очень интересно.
…Большое спасибо вам за эксперимент. Теперь я знаю, как пользоваться вниманием — заставлять себя слушать учителя и думать только о том, о чем он говорит. Это правило золотое, и для меня оно необходимо».
Очень важное открытие сделала Лена Петрова из Ленинграда. Вот ее короткий отчет:
«Я математику не люблю. И не полюбила. Но после опыта мне стало интереснее. Первые три дня я пробовала многие способы. Ничего не помогало. Как было скучно, так и оставалось. И вдруг мне пришла в голову мысль: «Я двоечница? Нет. А почему я никогда не поднимаю руку?» Вот я и решила поднимать руку. И на уроке стало интереснее. Теперь я не иду на математику, как на муку».
Лена открыла для себя: чтобы слушать, надо слушать для чего-нибудь и что-то делать в уме!
Одни слушали и думали — задавали себе вопросы. Получается.
Лена слушала, чтобы ответить после рассказа учителя, — тоже получается.
Люда Шармина (из города Шауляй, Литовской ССР) установила связь между тем, как подготовишься к уроку, и тем, как слушаешь. Чем больше готовишься, тем легче и интереснее слушать. Все уверяют, что надо слушать для того, чтобы легче было готовить уроки. А Люда поняла, что между этими двумя действиями—слушанием учителя и подготовкой к уроку — не простая связь, а взаимная!
Надо подготовиться к уроку, тогда становится интересно слушать, потому что можно следить за тем, как к уже имеющемуся знанию прибавляются новые факты и мысли. Происходит движение знания, и слушать интересно.
Кто не может справиться со своим вниманием, тому стоит повторить опыт Люды Шарминой: готовиться к урокам заранее.
Но это, конечно, трудно и хлопотно — учить уроки заранее.
Вот один день из экспериментальной недели Люды:
«15 января. Я сегодня к уроку географии подготовилась хорошо. Активно участвовала в уроке. Даже не думала, что меня могут вызвать к доске отвечать. А когда вызвали, почти не волновалась и получила 4!!! Учительница мне сказала, что если я всегда так буду участвовать в уроке, у меня оценка может быть еще лучше!»
Сережа Надтокин с рудника «Коммунар» в Красноярском крае не применял особых хитростей, а просто старался «все лишние думы оставить позади». Но это не сразу получилось у него: в голову лезли воспоминания о кино и рассказах. Тогда Сережа стал не только вслушиваться в рассказ учителя, но еще и получше готовить урок: «Придя домой, я усердно учил географию. Я искал на карте пункты, которые описывались в книге».
И наконец был достигнут желаемый результат. «Я стал учить географию с интересом», — сообщает Сережа.
Совсем хорошо удался опыт Ире Дудкиной из деревни Крамской, Тульской области:
«К концу эксперимента я стала чувствовать, что дела пошли в гору. На уроке немецкого языка я уже не смотрю на часы, как это было раньше, и звонок для меня звучит неожиданно. 45 минут пролетают, как одна». 5
Внимание человека редко бывает равномерным.
Когда мы садимся за уроки, сначала идет «врабатывание» — период неполного, ослабленного внимания. Это потому, что организм еще не перестроился на урок и потому, что мы еще не увлеклись, еще нет сегодня ни малейшего успеха, мы еще не поймали ту мысль, за которой будем следить.
Пока что нужно волевое внимание, чтобы ощутить хоть маленькое удовлетворение от сделанного, кое-что понять, познакомиться с материалом. Тогда появляется интерес и внимание.
Чем больше интереса, тем меньше нужно усилий воли. И вот — мы и не заметили! — как увлеклись. Теперь работает послепреизвольное внимание — внимание, возникшее в результате наших усилий и «работающее» само. Чем интереснее работа, чем больше мы чувствуем необходимость ее, тем больше мы сосредоточены. Теперь хоть из пушек стреляй!
Кстати, о пушках. Пушки не пушки, но какой-то шум, не отвлекающий нас, не слишком важный для нас, полезен, а не вреден. Абсолютная тишина — самый сильный раздражитель. Тишина сама по себе привлекает внимание! В тишине даже собаки в опытах Павлова нервничали, плохо учились. Тогда он открыл двери лабораторий так, чтобы собаки могли видеть людей и небо, слышать шум толпы на улице, и учение их пошло лучше!
Если есть небольшой шум, приходится немного напрягать внимание, чтобы отвлечься, и это напряжение полезно, а не вредно, оно помогает сосредоточению. На шум хорошо сваливать свое нежелание работать, плохое настроение, но когда станет тихо, то окажется, что желание работать от этого не пришло.
Так что не стоит, садясь за уроки, терроризировать всю квартиру и заставлять домашних ходить на цыпочках: «Тише! Коленька уроки делает!» Коленька должен уметь работать при любых обстоятельствах.
Чем больше увлечение работой, тем дольше сохраняется внимание. Даже шестилетние дети могут, не уставая, играть полтора часа. Но слишком долгое внимание, особенно волевое, ведет к умственной усталости, изнеможению, даже головокружению. Тогда— а лучше не дожидаясь переутомления — надо отдыхать. Есть все основания считать, что человек устает не от умственной работы, а именно от усилий сосредоточить внимание. Первый признак усталости — падение внимания.
Так что многочасовое сидение над уроками, многочасовые попытки сосредоточиться почти бесполезны. Любыми средствами собрать всю энергию и сделать работу. Нет ничего хуже, чем сидеть за столом и думать о чем-то, не относящемся к делу, то есть заниматься рассеянно.
Без внимания невозможен успех в умственной работе. Без успеха невозможно увлечение. Учение с увлечением — это учение со вниманием. 6
Сосредоточиться на рассказе учителя или на учебнике нелегко. Но, оказывается, еще труднее сосредоточиться на собственных мыслях!
На все у нас отведено время — на уроки, на гулянье, на умыванье, на сон и на еду. Только на размышление времени нет! Для многих самые скучные собеседники на свете — они сами.
Когда Ушинский был юношей, он составил для себя распорядок дня, в котором был и такой пункт: с семи утра до восьми «думать о чем-нибудь дельном». Это он тренировал свою способность к сосредоточению.
Многие люди совершенно неспособны к такому занятию. Мысль скачет с одного предмета на другой, от одного события жизни к другому: происходит не движение мысли, а брожение. Сосредоточиться трудно. И никогда такой человек ни до чего дельного не додумывается.
Попробуем быть внимательными к собственной мысли, попробуем хоть раз в жизни собраться мыслью на каком-нибудь одном предмете и подумать о чем-нибудь долго — полчаса, час, день или неделю. О чем мы будем размышлять? Об интересной для нас лабораторной работе по химии? О книге? О причинах поражения нашей футбольной команды? Для начала важно одно: суметь сосредоточиться на предмете размышлений и думать о нем хоть сколько-нибудь долго! Понятно, что, пока мысль не захватила нас окончательно, надо искать уединения, потому что реальные движения захватывают внимание активнее, чем движения собственной мысли. Серьезные мысли обычно приходят в голову в уединении.
Сосредоточенность зрения, наблюдательность тоже зависят от того, что интересует человека.
В 14—15 лет ребят очень интересуют проблемы прически — и пожалуйста: процент заметивших, как подстрижены и уложены волосы, поднимается до… девяноста семи.
Иногда думают, что внимание и наблюдательность можно тренировать на случайных предметах. Спрашивают:
— Сколько колонн у Большого театра?
— Сколько ступенек на вашем крылечке?
И если не знаешь — значит, считается, мы невнимательны. Но человек, замечающий всякую чепуху, вот он-то и есть, пожалуй, самый рассеянный.
Машинисту паровоза нужно быть очень внимательным, это понятно. Одно время кандидатам на этот пост давали таблички с цифрами: надо было на некоторых, определенных клетках ставить галочки. Так проверяли внимание. Но позже оказалось, что человек может прекрасно уметь ставить галочки в клетках — и быть рассеянным в будке машиниста.
Внимание надо развивать именно в той деятельности, для которой нам внимание нужно. Считая ступеньки, не научишься сосредоточиваться на уроках.
Однако некоторая польза от таких упражнений в наблюдательности и внимании есть. Упражнения эти приучают человека быть все время собранным, готовым к действию. Мозг не спит, глаза открыты, уши слышат — как у разведчика. Когда разведчики идут в поиск, их чувства обостряются. Ни одна мелочь не ускользнет от их внимания. И трудно представить себе разведчика, который в минуту опасности вдруг отвлекся, задумался о чем-то своем.
Внимание — жизнь, ясность сознания. Невнимательность — сон, расслабленность, вялость мысли и чувства.
Симон Львович Соловейчик
