Будучи в США, Хрущев сказал: «У нас цензуры нет». Это дало повод Илье Сельвинскому написать эпиграмму:
Неправда, что книги летят у нас в урны:
Цензуру изгнал всесоюзный Совет.
Пример? Извольте: на целый свет
Хрущев, например, голосит нецензурно.
* * *
Сталин рассматривал произведения искусства с социально-прагматической, сиюминутно-политической точки зрения: а нужно ли сегодня такое произведение? Сам того не подозревая, он был прямолинейным последователем Сократа, для которого прекрасное есть полезное. Корзина с навозом прекрасна в том отношении, в каком она полезна. Именно поэтому вождю нравились пьесы Сурова и Софронова, полезные для сталинской политики.
Сталинскую эстетику исповедовал главный редактор «Октября» Всеволод Кочетов, утверждавший, что главное в искусстве не «как», а «что», то есть о чем говорит автор, тема его произведения. Другой принцип — не только «что», но и «как» — лежал в основе редакционной политики «Нового мира» Твардовского. Конфликт «Нового мира» и «Октября» был главным событием литературной жизни
* * *
В 1960 году, накануне партийной конференции, я шел в радиостудию.
По дороге встретил приятеля и услышал от него анекдот: «Идет по городу пьяный и орет: „У власти свинья!“ Его забирают в милицию, спрашивают: „Ты на кого так говоришь?“ — „На Черчилля“. — „Ну смотри, иди и не хулигань“. Пьяный вышел из отделения, потом сунул голову в дверь и сказал: „А я знаю, на кого вы подумали!“»
Этот анекдот вдруг материализовался, когда я попал в музыкальную редакцию. Шло утверждение программы серьезной музыки, которую следовало передавать в эти торжественные дни. «Так, Бетховен, так, Чайковский, так, Глинка, — бормотал заведующий, подписывая направления, и вдруг не своим голосом закричал: — Вы что, с ума спятили?! В тюрьму захотели?!» Он перечеркнул направление и схватил валидол. Ничего не понимающие сотрудники прокрутили пленку. Это была ария князя Галицкого из оперы «Князь Игорь» Бородина:
Только б мне дождаться чести
На Путивле князем сести.
Я б не стал тужить,
Я бы знал, как жить.
Уж я б княжеством управил,
Я б казны им поубавил.
Пожил бы я всласть,
Ведь на то и власть...
...Пей! Пей! Гуляй!
Замирая от ужаса, работники музыкальной редакции благодарили в душе своего спасителя.
На кого они все подумали?
