В 1941 году Сталин сказал Жукову: «Жуков, спасай Россию! Узнай, где фронт под Москвой. Ничего не ясно». Жуков попросил три дня, но уже через два доложил обстановку. Сталин разговаривал сухо, вносил поправки. А еще через несколько дней начал давать указания. И когда Жуков сообщил, что войска готовы к контрудару, Сталин задержал начало действий, назначив новый срок.
* * *
16 октября 1941 года под Москвой сложилась почти катастрофическая обстановка. Сталин покинул город и вернулся лишь девятнадцатого числа. Ему доложили: транспорт стал, поликлиники закрыты, паника. Он бодрым голосом сказал: «Я думал, будет хуже!»
* * *
Немцы под Москвой. В сопровождении охранника Шишкина Сталин прошел по опустевшим кабинетам Кремля. В кабинете Микояна, обитом согласно вкусу хозяина шкурками смушки, все стены были ободраны. Одна шкурка повисла на гвозде, и Сталин попросил:
— А ну, лейтенант, сними! Шишкин подпрыгнул и оторвал шкурку. Сталин повертел ее в руках и бросил. Пришел к себе в кабинет, вызвал Посребышева.
— Где все?
— Уехали.
— Верни. На завтра назначаю заседание Политбюро. Успеешь?
— Многие уже далеко уехали.
— Хорошо, на послезавтра назначаю заседание Политбюро. А сейчас позови Жукова. Когда пришел Жуков, Сталин сказал:
— Возьми в свое распоряжение все силы, которые есть под ружьем в Москве, и любыми средствами остановите панику и бегство населения.
* * *
9 ноября 1941 года, в день очередной годовщины мюнхенского пивного путча, немецкое радио передавало речь Гитлера. Начальника отдела ТАСС по пропаганде, направленной на противника, Даниила Мельникова вызвали для синхронного перевода. Вождь сидел у торца длинного стола. Переводчик — на другом конце стола у радиоприемника. Сталин был подавлен, жалок, но слушал внимательно, не перебивая. Лишь в одном месте, где Гитлер поносил большевиков и в отличие от переводчика не выбирал слов, Сталин попросил: «Переводите точно».
Речь была безобразно грубой и оскорбительной. Гитлер говорил, что падение Москвы — дело считанных часов. Немецкие офицеры видят в полевые бинокли Кремль. Нет такой силы, которая остановила бы славную немецкую армию. Гитлер осыпал ругательствами Сталина и партию. Мельников боялся произносить эти слова.
К концу речи голова Сталина стала клониться и наконец опустилась на руки, лежащие на столе. Переводчик растерялся: продолжать? Уйти? Тут бесшумно приоткрылась дверь, и Власик поманил его пальцем. Мельников на цыпочках вышел.
