После того как Кавтарадзе отпустили из тюрьмы, Сталин позвал его в гости. Выпивали, закусывали. Сталин вспомнил дни молодости, проведенные вместе, и вдруг спросил:
— Теперь это дело прошлое, ты уже на свободе. Но скажи, Кавтарадзе, почему ты хотел меня убить?
Кавтарадзе понял, что Сталин болен. Что он мог ответить?
— Ну что ты, Коба, о прошлом, давай говорить о будущем...
* * *
Министр иностранных дел Литвинов жалуется Сталину, что Ежов арестовал его жену.
— У Ежова есть на нее материал, — возражает Сталин.
— У Ежова и на вас есть материал, — напоминает Литвинов.
* * *
Бывшая домработница Ежовых, много лет хранившая молчание, уже после войны рассказала, что жена Ежова незадолго до его ареста ни с того ни сего умерла и что за ней в свое время ухаживал один известный писатель. Фамилии его она не помнила, но, увидев однажды в книге фотографию Бабеля, сказала: это он. Она спросила, жив ли этот человек, и поинтересовалась: «А он погиб на фронте или как все?»
Бабель погиб, как все, и в этом не последнюю роль сыграл критик Яков Эльсберг — консультант по литературным вопросам при Берии.
* * *
Сталин издал указ о применении смертной казни к политическим преступникам, начиная с двенадцатилетнего возраста. Газета коммунистов «Юманите» этот указ одобрила: дескать, дети при социализме взрослеют раньше, чем при капитализме, и могут отвечать перед обществом за свои поступки.
