Наше исследование показало, что застенчивость распространена в Японии и на Тайване более, чем в других странах. Среди современных японцев 57% застенчивых людей, а на Тайване — 53%. 60% жителей Японии рассматривают застенчивость как проблему, более 90% отмечали за собой робость в прошлом или настоящем. Японцы ощущают застенчивость сильнее, чем все другие национальности, испытывая ее фактически во всех сферах общественной жизни.
Застенчивость — особая проблема для мужчин, попавших в ловушку конфликтных культурных требований: быть доминантным в домашней обстановке и проявлять пассивность во всех других ситуациях. В Японии (и на Тайване) процент застенчивых значительно выше среди мужчин, чем среди женщин. Это серьезное отличие от любой другой культуры, где эти соотношения либо равны (США), либо процент застенчивых женщин превышает процент застенчивых мужчин (Израиль, Мексика и Индия).
Возникает интересное несоответствие между современной девальвацией застенчивости на Востоке и восточными традиционными ценностями, которые признают добродетелями скромность и сдержанность. Большинство японцев-служащих говорило, что им нравится быть застенчивыми и расхваливало позитивные последствия застенчивости. Но это — только 20% населения. Возможным ответом молодого поколения является растущее недовольство формальной, стилизованной структурой, навязанной традиционными восточными ценностями. Большинство наших студентов-японцев не считают застенчивость привлекательным качеством я не любят быть робкими.
Японское общество — модель социума, генерирующего застенчивость. Мой собственный анализ подтверждает исследования моих восточных коллег и других знатоков японской культуры: дети в Японии захвачены в сети культурных ценностей, которые делают застенчивость неизбежной. Понять, как культурные ценности влияют на детей, трудно, проблема весьма комплексна. Соответственно, мои выводы не застрахованы от ошибок. Но к подобному же выводу о влиянии японской культуры на детский опыт приводит значительное число документов. Один на лучших исследователей японских и американских ребятишек в возрасте от
По сравнению с японцами американцы более активны, разговорчивы и эмоциональны, более независимы и, вероятно, с большим успехом манипулируют своим социальным и физическим окружением.
Такое воспитание — тренировка эмоционального контроля, подавление самовыражения, концентрация внимания на деталях, планировании, правилах и ритуалах — не только душит активность и естественность. Оно отрицает правомочность проявлений страха и ярости. Когда японец попадает в неприятную ситуацию, он чаще всего обращает негативные эмоции против себя самого, рассматривая себя как основную причину конфликта. Этот поворот эмоций вовнутрь пестуется японскими традициями, которые прославляют обостренное чувство долга (giri), предупредительность к авторитетам, превозносят терпеливость — самоподавление — и учреждают персональную ответственность за жизненные неудачи.
Основа развития японского характера — «аmае» и «стыд». «Аmae» — пассивная зависимость ребенка от матери (желание быть прощенным, обласканным и защищенным). Но эта тенденция распространяется на все уровни японского общества и контролирует общественные, политические и культурные действия. «Аmае» поощряет пассивную зависимость и безусловную верность всему, что стоит выше по социальной лестнице. «Аmае» отрицает веру в собственные способности и талант. Нужно терпеливо ждать подходящего времени для проявления своих достоинств, даже если ты значительно превосходишь своих менее достойных начальников.
Президент большой японской фирмы рассказал мне, что для тех, кто вечно вылезает на первый план, чтобы продемонстрировать собственную компетентность, он приберегает термин «незрелость». Придерживая таких настойчивых работников, он вселяет уважение в сердца вышестоящего начальства своими мудрыми действиями. Это откровение говорит само за себя.
Такое положение дел порождает в людях пассивность, зависимость и приписывает излишнюю важность одобрительным оценкам окружающих.
Другой основной механизм социального контроля в Японии — использование «стыда». Японское общество прикладывает невероятно много сил, чтобы избежать стыда
Жизнь японцев — это жизнь в группах. Семья, соседи, школа, спортивные команды, работа. Верность группе очень сильна, и ее член стремится сохранить и преумножить групповой престиж. Любая неудача, конфузил или замешательство, даже небольшие казусы, произошедшие с человеком, являются для группы источником стыда. Испытанный стыд может провоцировать действия, которые компенсируют вред, нанесенный группе, или повлекут за собой отторжение недостойного. Последнее часто влечет за собой суицид. На взгляд иностранца, причина суицида непонятна. Игрок в бейсбол в высшей школе, проиграв матч, полез в петлю, чтобы искупить свою вину; застрелился университетский профессор, подвергнувшийся критике, и так далее.
«В Японии, — пишет Гийао Хатано, — слово „застенчивость“ тесно связано со словом „стыд“. Японец предпочтет прослыть чрезмерно скромным человеком опасности оказаться посмешищем». Социальный контроль при помощи боязни стыда поощряет застенчивость как надежный жизненный принцип. Это в равной степени относится и к Тайваню.
Использование тактики «атае» — стыда обеспечивает тесный контроль групп над поведением их членов, в частности над антиобщественными поступками, что объясняет рост преступности среди представителей желтой расы, эмигрировавших в Азию или Америку.
Поскольку застенчивость положительно оценена социальным сознанием, ее влияние на личную жизнь японца крайне разрушительно. Обособленный Китай, с другой стороны, смог эффективно противостоять опустошительному воздействию застенчивости.
Китайская стена защищает от застенчивости
Подобно другим восточным культурам, о которых мы говорили, жизнь в обособленном Китае сконцентрирована в группах. Но эти группы не похожи на японские. Они являются источником позитивного самоутверждения и разрушают чувство неуверенности в себе. Жизнь в коммуне (последовавшая за культурной революцией) в Китае более похожа на жизнь в Израиле, чем на жизнь в других восточных сообществах. Философия коллективизма подразумевает, что человеку приходится считаться не только со своими собственными интересами, но и с интересами группы. Как принято в Китае (и в Израиле), коллектив не подавляет развитие индивидуальности, но пробуждает в человеке гордость общими достижениями. Негативные проявления индивидуализма несколько сдерживаются, если общественная психология считает, что «эгоистичный, либо неэтичный поступок одного человека способен разрушить всю группу*.»Сначала дружба, потом конкуренция* — написано на классной доске и в спортзале. Личный успех оценивается с точки зрения его значения для группы и общества в целом. Например, некоторые ребятишки, специально обученные в Детском дворце, должны научить всему, что там узнали, других ребят. Знания, таланты и достижения должны «служить людям», выходя за рамки прерогативы отдельной личности.
Для того чтобы получить обзорные данные по застенчивости в обособленном Китае, я направил своего ассистента, говорящего
Ввиду этого мы, к сожалению, на данный момент не располагаем достоверными статистическими данными, но из наблюдений за поведением китайцев можно сделать вывод, что застенчивость — не самая характерная черта для жителей Китайской Народной Республики. Мой ассистент сообщал, что в каждой деревне детишки подходили к нему, затевали вежливый разговор, задавали вопросы и давали достойные ответы. Исследователь быстро стал объектом изучения для аборигенов. Нечто подобное он испытал и при общении с детьми более старшего возраста в семьях, которые посещал.
Сообщение о том, что «незастенчивые» дети в Китае получают мощную психологическую поддержку, пришло недавно от другой американской делегации, которая изучала раннее домашнее воспитание детей в КНР. Это группа педиатров посетила большое количество школ, госпиталей, клиник для выздоравливающих и китайских семей. Согласно их наблюдениям, китайских детей отличают самоконтроль, психологическая защищенность, независимость и жизнелюбие.
Кажется, что застенчивость в этой культуре сведена к минимуму или предупреждена совсем.
Только за несколько десятилетий новые культурные ценности изменили традиционную восточную маску застенчивости, которую Китай носил много сотен лет.
Сhutzра, гордость и нестеснительные евреи
Среди студентов, отвечавших на наши вопросы о застенчивости выделялись американские евреи. Более чем 4096 застенчивых снова и снова выявлялись нами среди тысяч опрашиваемых людей самых различных национальностей. Однако только 24% американских евреев считали себя застенчивыми. Кроме того, большинство американских евреев — экстраверты, и, даже если их застенчивость проявлялась, то она была ситуационной.
Хотя нужно проявлять осторожность, обобщая результаты, очень слабое распространение застенчивости среди евреев является весьма соблазнительным заключением.
При сравнении причин, вызывающих застенчивость в группе американских евреев и в нееврейской группе, выявилось несколько значительных отличий. Очень небольшой Процент евреев испытывает дискомфорт, находясь в центре внимания большой или маленькой аудитории. Социальная ситуация также мало смущает евреев, даже если при этом их поведение подвергается интенсивной оценке со стороны других людей. Незнакомцы и представители противоположного пола не индуцируют у евреев такой застенчивости, как в группе не евреев аналогичного возраста, образования и социальной принадлежности.
Интервью и личный опыт общения с евреями — студентами, друзьями и коллегами дает возможность предположить, что одной из причин этого национального отличия может быть культ Сhutzра. Фактического перевода этого слова не существует, что, видимо, связано с чужеродностью этого понятия для англо-саксонского менталитета.
Филипп Джордж Зимбардо
