26 июля, пятница. Второй день без экзаменов, без Института. Сразу же решил, что надо заканчивать с «Дневниками» за 2007 год, которые уже давно на верстке. Дело осталось за мелкой последней правкой, которую нельзя сделать, не закончив словника. Это мелкие поправки, касающиеся в основном правописания имен, инициалов. Словник вчерне, а это основная и самая занудливая часть работы, сделал Игорь. Теперь надо прописать имена, в тех случаях, когда в тексте стоят одни фамилии, уточнить правописание. Всего в словнике двадцать пять машинописных страниц, значит, не менее, тысячи имен. Вчера допоздна выверял фамилии и, залезая в Интернет, все уточнял. Еще раз удивлялся, как быстро все уходит из памяти. Где эти общественные и политические деятели, имена которых еще вчера звучали каждый вечер из телевизора! Основную часть этой, в принципе, технической работы сделал вчера — сидел до двенадцати, а сегодня с самого раннего утра снова сел за компьютер. К двенадцати часам дня осталось только то, что надо будет сделать, уже сверяясь с текстом, а уже потом Алексей каким-то своим компьютерным методом после каждого имени поставит страницы. Без словника ни одна подобная работа цены не имеет.
В час дня из «Терры» приехал шофер Сережи Кондратова, привез первый том моего собрания, который я, по задумке Сергея, должен был подписать для мэра. Планируется, что в качестве ответной меры мэр распорядится купить часть тиража для московских библиотек. Письмо, вернее проект этого письма, я написал еще вчера. Письмо должно быть подписано Сергеем. Вся ситуация меня раздражает, но что поделаешь, писатель всегда кормится из чьей-то руки, особенно в сегодняшнее время. Я себя успокаиваю тем, что меня в Москве знают, здесь мои основные читатели. А сколько моих коллег и печатаются, и рекламируют себя за счет бюджета. Я помню, как Максим Замшев для своего какого-то полудетективного романа выбил в мэрии даже разрешение на социальную рекламу, и плакаты висели по Москве и во всех электричках. Но как мало это порой помогает.
Шофер Кондратова очень хорошо отзывается о Сергее. Мне это приятно, приятельствуем давно. Я помню всех до одного — их совсем немного, кто помог мне стать писателем. Сережа один из этих немногих. По словам шофера, он домосед, много читает, слушает музыку.
Я часто думаю, о том, не отнимаю ли я у своей старости последний кусок хлеба, когда ряд томов своих «Дневников» печатаю за свой счет, а потом большую часть тиража дарю, отдаю в библиотеки. Просить, ждать, ходить по издательствам, терпеть правку, как это было, больше нет ни желания, ни времени. Весь немалый президентский грант, который я, как и все преподаватели Института, получаю, уходит именно на то, на что он, по сути, и предназначается. И тем не менее раздумья точат. Но вот взялся вечером уже на даче снова читать так много давшего мне в юности Яна Парандовского и наткнулся на старую мысль — не я один! «Писатель-профессионал в общепринятом понимании — это литератор, живущий своим пером. Но это же определение можно распространить на всех писателей, у кого главной, если не единственной целью было литературное творчество. Флобер не зарабатывал на своих произведениях, иногда даже доплачивал за их издание, как, например, «Мадам Бовари», которая издателю принесла крупные барыши, автору же пришлось оплатить судебные издержки».
В три уехал на дачу. По дороге, как обычно, слушал радио. «Эхо Москвы», не забывая любимых тем: решение Европейского суда по жалобе Ходорковского, выборы в Москве Навального, Pussy Riot, девочки все время добиваются досрочного освобождения, и темы «жуликов и воров» — вдруг передали странную информацию из Румынии. Там создается музей, связанный с гибелью Николая Чаушеску и его жены Елены Чаушеску. Их, как известно, расстреляли на волне первых всплесков перестройки в Румынии. Теперь объектом нового музея становится стена со следами пуль, возле которой немолодые супруги были погублены, можно сказать и так, диктатор и его супруга, и комната в воинской части, где состоялся скорый суд. Радио также передало, что социальные опросы в Румынии показали: семьдесят процентов населения, если бы Николай Чаушеску был жив и выставил бы свою кандидатуру на выборах, проголосовало за него. Тогда, по мнению населения, жилось лучше. Как известно еще со времен Древней Греции, эта истина, я ее уже несколько раз приводил в своих «Дневниках», тирания — самый легкий для жизни народа политический строй. Сократа казнили именно при демократии.
На даче все окончательно заросло. Правда, в одной теплице созрело несколько огурцов, а в другой — вовсю пошли красные помидоры. Дожди на даче лили всю последнюю неделю. Подвал, в котором у меня баня и душ, после весеннего затопления оказался снова полон воды. В подвале вода в середине лета, за последние двадцать пять лет — впервые.
27 июля, суббота. Телевизор не смотрел, лег наверху рано, встал тоже еще не было шести. Старческая бессонница. Чувствую, как силы постепенно из меня уходят, работоспособность исчезает. Безотказны еще только мозги, но память сдает, я уже подолгу стал вспоминать очень простые вещи. Утром докончил еще одну главку — «Пестрый чемодан», поработал с Дневником. Сегодня в плане: съездить в магазин за досками, чтобы закрыть щели, оставшиеся от замены деревянных окон на так называемые «пластиковые». Если подсохнет трава, пройтись с газонокосилкой, написать еще одну небольшую главку, смысл которой запакован в определенную формулу: почему Альберт Дмитриевич, который кормит студентов, сказал, что Есина он бесплатно будет кормить до конца жизни? Позаниматься английским. С. П. подарил мне новую книгу из серии, которую выпускают по методу Ильи Франка. Это роман Грэма Грина «Десятый человек». Но пока я спускаюсь со второго этажа и иду есть овсяную кашу.
Тут же включаю любимое радио. Как оказывается, я со своим ранним спаньем и вечерним чтением себя обедняю. Двое постоянных ведущих «Эха» виртуозно иронизируют над вчерашними показами по телевизионным каналам небольшого пикничка, который устроили себе Путин, Шойгу и Медведев. Всё происходит где-то в совершенно диком районе Тувы, на озере — это родина Шойгу. А я подобное пропустил! Путин — он у нас не только любимчик, но и везунчик — тут же вылавливает щуку весом в 21 килограмм. Народ, радиослушатели, которые принимают участие в рассказе радиожурналистов, шлют эсэмэски, вспоминают, что совсем недавно и ненароком Путин уже выловил античную амфору. Рука дающая не оскудевает. Журналисты притворно спорят друг с другом, что все это означает? Полагающийся выходной день наши лидеры проводят в своей стране и одновременно показывают нам, как страна прекрасна и величава! Скептиков, которые пытаются вякнуть, дескать, за чей все это счет, тут же осаживают… Все сходятся, что пикник чудесный, щука замечательная, все радуются, из щуки сделали котлеты и решают, что просвещать народ о жизни вождей и лидеров необходимо. Но тут я почему-то вспоминаю, как в самом начале своего правления Путин был на какой-то лыжной базе, на какой-то замечательной лыжной трассе в Сибири, которую построил Дерипаска. Это роскошное гостеприимство соединилось в моем сознании с понятием «рука дающего». Чего же на этот раз выпросил Шойгу для своей малой родины?
Я, конечно, не вспомнил бы этого эпизода светской хроники, если бы тут же не вклинилась еще одна светская история. Ба, ба, все знакомые, блогер Андрей Мальгин, который, как известно, живет в Италии, неподалеку от Флоренции и ведет оттуда свои захватывающие репортажи, обнаруживает, что пикники проходят не только на берегах холодных тувинских озер и не о всех пикниках, оказывается, сообщают нам телеканалы и государственные службы.
Расписывать всего подробно не стану, у радио своя драматургия, слушал я все это с невероятным вниманием. Оказалось, совсем недавно нашего председателя правительства видели не только на рыбалке, но и ужинающим в итальянском ресторане в небольшом итальянском городе. Ладно, не сообщили, так не сообщили! Дело не в этом. Довольно быстро выяснилось, что здесь существует некий фонд, в котором принимает участие Светлана Медведева, и, если Медведев сопровождает свою жену и потом на сто евро ужинает в итальянском ресторане, чего же здесь недозволенного? Пикантность заключается в том — ах, эти дотошные журналисты, ничего от них не скроешь, все разглядят, — что приплыл Медведев вместе со своей охраной, по крайней мере сошел на берег с роскошной огромной яхты, принадлежащей Роману Абрамовичу. И ведь ни на минуту не могут забыть, что Роман Абрамович бизнесмен, а Дмитрий Анатольевич принадлежит к племени «руки дающей».
Здесь еще надо бы написать о сериале про Маяковского, одну или две части из которого я видел, — советский поэт оказался такой втируша и конъюнктурщик. И надобно еще несколько слов сказать о новом законе, по которому преступнику, только что освободившемуся из тюрьмы, сразу же нельзя стать депутатом Государственной думы, но разве обо всем расскажешь, — жизнь идет удивительно плотная!
Две аварии боингов. Одна — в Ростове, другая — кажется, в Москве, но все обошлось без жертв. Песенка есть военная, американских летчиков: «... мы летим, ковыляя во мгле, мы летим на последнем крыле, нос отбит, хвост горит, но машина летит на честном слове…»
28 июля, воскресенье. С дачи уехал довольно рано, часов в одиннадцать, и поэтому доехал до Москвы быстро. Как обычно, чтобы быть в курсе всего, слушал радио. Новостей не очень много, но иногда они так занятны, что начинаешь дивиться. По закону парных случаев все у меня, почти любое событие, рифмуется с другим, а потом соединяется в единое целое.
Еще накануне вечером, расправившись с Дневником, принялся просматривать попавшийся мне в руки том Парандовского и там наткнулся на роман об Оскаре Уайльде, который я не читал. Вперся в роман и читал половину ночи. Уже в Москве выписал большую цитату о бегстве из Лондона представителей культурной элиты и высших слоев общества, как только закончился судебный процесс, над самым известным драматургом Англии. Вот и цитата.
Оскар Уайльд
«Газеты были полны сообщений и вымыслов об аресте, о проведенной под арестом в полиции ночи, о начавшемся следствии. После полудня на дороге Лондон – Дувр – Кале было замечено необычное движение. Носильщики удивлялись обилию дорогих баулов, чемоданов, несессеров, шляпных коробок, которые им приказывали доставлять побыстрее. В вагонах первого класса была теснота, какой не встретишь даже в пригородных поездах в праздничные дни. Могло показаться, будто все, что представляло в Англии могущество, блеск, богатство, знатность, переселяется на континент. Там видели министров, знаменитых членов Академии, получивших дворянство миллионеров, генералов. К потоку эмигрантов присоединились несколько снобов, чтобы их упомянули среди убегающих знаменитостей. Прежде чем рассеяться по побережью Средиземного моря, все они собрались в Париже и целыми днями осаждали английский бар в квартале Сент-Оноре, ожидая известий о деле Уайльда. Каждый час вскрывались десятки голубых телеграмм, сообщавших о действиях английской полиции, которая, как оказалось, хранила в своих архивах свыше двадцати тысяч фамилий подозреваемых».
В другое время не обратил бы внимание, но радио подкинуло новостишку. Будто бы из Самых Высочайших Олимпийских административных кругов пришел в ответ на нашу борьбу с пропагандой гомосексуализма среди подростков — и кто эту пропаганду видел! — некий нехилый запрос и будто бы наши высокие олимпийцы ответили, что в Сочи во время зимний Олимпиады этот закон действовать не будет.
Но на этом все эти мировые политические кружева не закончились. Новый папа Франциск подлил масла в огонь и еще раз продемонстрировал, что мы не устаем быть впереди планеты всей. Во время своего визита в Бразилию, где папа провел грандиозную мессу на знаменитом пляже Капакабана, он сказал, что гомосексуалистов нужно не подвергать дискриминации, а интегрировать в общество. И еще одно заявление понтифика, психологически очень точное: «Если кто-то является геем, ищет Бога и имеет добрые намерения, то как я могу его судить?».
Определенно сегодня день вселенских сопоставлений! В Киеве состоялся грандиозный праздник в честь 1025-летия со дня крещения Руси. Съехались со всего мира высшие иерархи православной церкви.
29 июля, понедельник. Сделал решающий штурм своих накопившихся долгов. С раннего утра сел сначала за правку по 2007 году — сделал довольно быстро, а потом — за большую главу в то, что я условно называю новым романом.
Подозреваемого в нападении на сотрудника уголовного розыска Антона Кудряшова на Матвеевском рынке в Москве задержали у строительного рынка, расположенного на 47-м километре МКАД, когда он пытался уехать на междугородном автобусе.
Оперуполномоченный уголовного розыска в Москве был госпитализирован с тяжелыми травмами после того, как с коллегами пытался задержать подозреваемого в изнасиловании 15-летней девочки, а группа из 20–25 человек пыталась отбить злоумышленника у полицейских.
30 июля, вторник. Начну с пользы регулярного чтения газет. Я себя постоянно ругаю, что многое упускаю, не читая газеты так внимательно, как это делал раньше. Но раньше их регулярно просматривала В. С., очень точно направляя меня, теперь, когда все сам и один, многое ускользает. Да и наша нерадивая почта, облегчая себе жизнь, сначала перестала приносить газеты утром, потом через день или через два, газеты совсем потеряли свежесть новизны. Но все-таки в газетах скрывается многое такое, что не успевают или не умеют схватить электронные СМИ. А может быть, мы не успеваем эти лаконичные новости «выхватить»?
В «пропущенном» номере за пятницу 26 июля «Российской газеты»: 1. О том, как мы живем, и о том, как дорог в нашей нефтедобывающей стране бензин. «Россиянин на среднюю зарплату может купить 753 литра бензина, а в Норвегии — 2,2 тысячи». А какой дорогой показалась мне тоже нефтедобывающая Норвегия, когда был в ней последний раз! Нефть у них дешевле или управление страной лучше? Или, наконец, олигархов меньше?
Другой новостью стал факт передачи рукописи знаменитого романа Василия Гроссмана из недр бывшего КГБ (эта терминология привычнее) в Росархив. Саму по себе эту новость я уже слышал, но в газете лихие подробности, которые не могу не выписать.
«Василий Гроссман работал над романом на протяжении десяти лет. В феврале 1961 года копии рукописи и черновики были конфискованы при обыске дома Гроссмана. Главный редактор журнала «Знамя» Вадим Кожевников сам отдал свой экземпляр в КГБ. Копия романа была изъята и в «Новом мире». Гроссман писал Хрущеву: «Я прошу Вас вернуть свободу моей книге, я прошу, чтобы о моей рукописи говорили и спорили со мной редакторы, а не сотрудники Комитета государственной безопасности…». Но… член Политбюро Михаил Суслов сказал, «что роман может быть напечатан в СССР не раньше чем через 200 – 300 лет». Еще одна копия сохранилась у друга Василия Гроссмана. В середине 1970-х она была вывезена на Запад, и роман был опубликован в Швейцарии в 1980 году».
Днем по протекции Надежды, жены Евгения Рейна, минуя огромную очередь, ходил в музей Пушкина на выставку Тициана. Привезли девять полотен, которые я никогда не видел. Возле музея огромная лента из посетителей. В основном это пенсионеры (200 рублей) и молодежь. С обычных посетителей берут 400 рублей. Я ходил с Леней Колпаковым, с которым у меня одно восприятие не только литературы, но и жизни. Выставка, конечно, грандиозная, все увиденное буквально прилипает к сердцу и начинает светиться и мерцать в сознании. Теперь вдруг стало так: если Благовещение, то только как у Тициана, если Даная, то неизменно только как у этого венецианца. Поражает, конечно, удивительная современность художника, но, боюсь, так современные художники уже написать не могут. Что-то сломано во внутреннем организме. Здесь приходится употребить не только отвратительный для меня термин «как в жизни», а сказать — «правдивее и точнее, чем в жизни».
Одновременно с этой выставкой в верхнем центральном зале и на галерее выставка «Прерафаэлиты. Викторианский авангард». Тоже замечательная выставка, здесь все ярко, ближе к тонам современной печати, романтические сюжеты. Основной публике, боюсь, это нравится больше, чем мощь Тициана. Здесь мотыльковая легкость, становится видно, как и из чего возникали Рерих и Билибин, и многое другое. Явственно единство художественных процессов, лишенных средневековой мощи.
После музея мы с Леней посидели в кафе у Никитских ворот и прошли по Пречистенке, по Померанцеву переулку, где я когда-то жил, и мимо школы, в которой учился, до метро «Парк Культуры». Сладко и возвышенно говорили.
26-го в госпитале умер отец Ашота, Левон Никитич, видел живого его на балконе дней десять назад. На этот раз он меня не разглядел, обычно мы с ним перемахиваемся. Видимо, уже был плох, через пару дней его забрали в госпиталь.
31 июля, среда. Левону Никитичу было 89 лет, мы все надеялись, что удастся отметить его 90-летие. Вартаняны долгие годы были нашими соседями, пока мы жили на четвертом этаже — у нас была одна общая лестничная площадка. Потом через паузу мы снова оказались соседями по подъезду. Вартаняны на четвертом, мы с Валей на пятом. Левон Никитич был прекрасным в быту человеком. Валя несколько раз пила у них чай, когда забывала ключи и ждала меня. Последний раз я видел Левона Никитича неделю назад. Он вышел, маленький сухонький старичок, похожий на перышко, на балкон. Это его редкие прогулки. Уже лет пять ни Левон Никитич, ни Сусанна из дома не выходят. Ашот как идеальный сын всегда к двум часам с работы приезжает домой кормить родителей.
Вчера, когда я около двух ехал в музей, то у метро встретил Ашота, и тут внезапно что-то во мне прозвучало, и я сказал: «Ашот, я завтра с тобой поеду хоронить отца».
Морг большого госпиталя на Пехотной мне уже был знаком. Здесь меньше года назад провожали Владимира Фирсова, наверное, тоже был военнообязанным. Ехали на метро, потом от Щукинской пешком. Всю гражданскую панихиду я думал, как правильно я поступил, прислушавшись к интуиции.
Левона Никитича я впервые в жизни увидел в генеральском мундире. Старичок вдруг превратился в знаменитого военачальника. Он лежал ко мне в профиль, красивый, с орлиным носом, с лицом — это уже когда я подошел к гробу прощаться, — разгладившемся от забот времени и его тревог. Как много, оказывается, дает чувство праведно прожитой жизни. О моем ушедшем соседе замечательно говорили его товарищи. Биографию не привожу, она в том числе и боевая, военная, но есть один поразительный для людей моего поколения факт: именно по проверке Левона Никитича был снят знаменитый партийный хозяин Краснодарского края Медунов. Именно Вартанян во главе группы из тридцати чекистов проверял Краснодарский край. Но Медунов был другом то ли Хрущева, то ли Брежнева — времена уже былинные, не помню, но, кажется, 1967 год, на Вартаняна давили, пытаясь заставить переписать заключение. Он собрал свою группу и прочел вслух бумагу. Единодушно решили «стоять на своем». Тогда еще действовал нравственный закон корпорации — «чекисты не лгут».
Возвращаясь, выходя из метро, купил «Литературку». В газете прекрасная статья-рецензия на мою книгу о Славе Зайцеве. Все умно: и цитаты, и сравнение двух «мастеров». Я уже перешел в категорию «старых мэтров». Вряд ли это меня особенно радует, по мироощущению мне по-прежнему двадцать пять лет и я работаю на радио в «Кругозоре». Не могу здесь же не отметить — мэтру за книгу пока так и не заплатили. На давнем совещании в Доме моды — народа было человек десять – двенадцать — было сказано: оплату автору берет на себя Дом моды. Правда, через несколько дней после юбилея Зайцева из Дома ушел тогдашний распорядитель Головин. Коля по телефону и много позже говорил, что оставил Зайцеву бумагу со списком долгов. Деньги до смешного небольшие — всего пятьдесят тысяч рублей, но для меня в старости это важно. Любопытно, чем все это закончится.
В Москве после того, как дагестанец пробил голову капитану полиции на рынке, идут невероятные облавы на торговцев на причастность мигрантов к совершенным преступлениям и проверки документов на работу и проживание. Правда, в основном полиция занята не наглыми, вернее, обнаглевшими кавказцами, а вьетнамцами, корейцами и недоумевающими африканцами. Происходит именно то, за чем полиция должна была следить постоянно. Сложилось впечатление, что нерешительные действия органов охраны правопорядка во время знаменитой драки связаны были с ее «мздолюбивой дружбой» с торговцами, они и «гостей» не желали обидеть, но и по своей робости боялись их стрелять. В качестве меры устрашения выгнали нескольких полицейских с работы. Президент сказал несколько слов о сращивании полиции с торговцами и воровством. Наша общественность всегда против полиции.
Вечером заходил Игорь, принес — он никогда не приходит с пустыми руками — килограмм винограда из «Ашана»; я дал ему для перепечатки две главки из романа.
