5 октября, суббота. Вчера и сегодня с утра если не готовился, то много думал о той публичной лекции, которую мне надо прочесть сегодня в Институте. Заодно, как обычно, прислушивался к радио, оно сделало свежий, вслед за Следственным комитетом, налет на несчастную Васильеву. Бедная девушка — многие картины, которые она покупала, чтобы украсить свое многокомнатное гнездышко в Молочном переулке, оказались копиями. А вот золото и драгоценные камни — это все подлинное. Ошеломила цифра веса этой драгоценной — платина, золото, алмазы, бриллианты, изумруды — «бижутерии»: 19 килограммов. Вряд ли больше на себя навешивали цари и императоры при коронации.
Светская хроника порадовала сведениями, что российский миллиардер Роман Абрамович купил в фешенебельном районе Нью-Йорка квартиру за 75 млн долларов. Сведения деликатно сообщают американские СМИ. Тут же адрес. В квартире на Пятой авеню, как отмечается, есть восемь спален и большой центральный зал. Но разве российский миллиардер ограничится лишь квартирой? Я с наслаждением об этом пишу, потому что помню давние рассказы своего институтского шофера Миши, который с будущим светилом футбольного и финансового мира учился в одном классе. Любил мальчик что-то выменивать, предприниматель с младых ногтей. Сколько же советское время всем дало разнообразных навыков! Как отмечает газета New York Post, Абрамович ведет переговоры с остальными жильцами особняка о выкупе их квартир, чтобы стать единственным жильцом дома.
С. П., с которым я также накануне поделился своими сомнениями относительно моей будущей лекции, был прав. Вы все ноете, сказал он, а прочтете блестяще. Утром, уже с семи, под разговоры, просачивающиеся из радио, — о них выше — принялся по-настоящему готовиться. Вырезал из «Власти слова» цитаты, что-то вставлял, дописывал. Я знаю технологию С. П. — перед ним обычно лежит некий подчеркнутый разными фломастерами конспект, вырезки. Я во время лекции прием обнажил, свои подготовительные материалы не прятал, зачитывал прямо с листа.
В Институт приехал уже после часа, Оксана напоила меня кофе, и я пошел в зал. Эта лекция связана с каким-то городским грантом — «Университетский грант». Тема была несложной, что-то вроде «Писатель, его мастерская, импульсы творчества». Все это у меня тысячу раз продумано. Народу записалось по Интернету человек 40, не меньше, конференц-зал был не набит, но почти полон. В основном молодежь, но были еще и несколько пожилых женщин, слушательниц ВЛК. Им все кажется, что если они выведают у мастера его секрет, то и начнут хорошо писать. Я думаю, компьютеры у них перегреты. К моему удивлению, на первом от прохода ряду я застал Галину Николаевну, одну из помощниц нашего ректора. В свое время Галина Николаевна закончила ВЛК у Сорокина, поступала к Кузнецову, но тот ее к себе в семинар не взял. Это я еще помню. Сегодня Галина Николаевна то ли сама пришла поучиться, то ли это персональный ректорский контролер.
Читал я все при отчаянном внимании молодой публики что-то часа два, были вопросы, сам был собой на этот раз доволен. Был спокоен, раскован, мог бы и еще что-то говорить, правда, устал. Я всегда после подобных выступлений устаю, потому что много в них вкладываю. Были аплодисменты, но сюрприз меня еще ждал. Вместе со всеми, кто хотел задать мне какие-то вопросы, к столу подошел Антон Яковлев, мой позапрошлогодний выпускник. Приехал, прочитав в Интернете, просто повидаться. Сразу же протянул мне огромный персик, а я перед этим говорил о «бархатистости» прозы. Термин, кажется, Т. Манна. Персик я с жадностью принялся кусать прямо тут же! Ах, Антоша, как же я был тебе рад!
На дачу вечером, несмотря на первоначальные планы, решил не ехать. В первую очередь потому, что поздно, уже после одиннадцати должны были передавать боксерский поединок украинца В. Кличко и российского боксера Александра Поветкина. Это бой за звание чемпиона мира, о нем уже говорят чуть ли не месяц. Известен даже гонорар спортсменов — 26 миллионов долларов. 75% этой суммы, независимо от результатов боя, должен был получить украинец — он более именит. Да, кстати, забегая вперед, в этом бою он и более расчетлив — победил. Поветкина по-человечески жалко, он слишком все время был открыт, Кличко выиграл у него по очкам, преимущество было бесспорным, так же как и 10 лишних килограммов веса у украинца.
Но до этой трансляции, перелистывая каналы, я напал на «Дождь» и уже оторваться не мог. Группа знакомой интеллигенции рассуждала о днях 3–4 октября, двадцать лет назад. Это штурм Белого дома, танки, тысячи зрителей, столпившихся на мосту, чтобы все наблюдать. Дискуссия — Сатаров, Костя Эккерт, здесь же Вероника Куцыло, книжку которой я помню и, кажется, рецензировал в «Правде», был здесь же и наш пострел Сережа Шаргунов. Все это в основном заводилы «Эхо Москвы», теперь наконец-то многих из них я буду знать и в лицо. Подробности пропускаю, было ясно только одно: нахрапистость и наглое попирание закона с ельцинской стороны, трусость и растерянность — со стороны сторонников Хасбулатова. Среди говорунов был и Сергей Станкевич, в свое время чуть ли не из-за каких-то финансовых нарушений сбежавший в Польшу. Самым интересным было выступление Максима Шевченко, который вдруг разъяснил, почему большинство народа готово голосовать и за нелюбимого московской интеллигенцией Путина и за «Единую Россию». Россияне боятся, что вместо любой власти к власти придет «малый народ». Вспомнил здесь Максим и академика Шафаревича. Это было наотмашь.
7–9 октября, понедельник – среда. Почему уже и на Дневник не хватает времени? Если конспективно, то после бурно проведенной недели выехать смог на дачу только в воскресенье. Погода вроде бы установилась, бабье лето тряхануло своим подолом. Яблоками усыпан весь сад, и сбор их в сумку, чтобы вести в Москву, и сгребание с земли подгнивших, чтобы оттащить в силосную яму, заняли почти все время. Расположился наверху, в комнате Валентины Сергеевны, здесь мне спокойно, светло, даже тепло. Попутно с работами по саду, кроме яблок, еще смотал сетку в теплице, выкопал сельдерей, который, по разным сообщениям, обладает магическими противораковыми свойствами, посадил полгрядки чеснока, еще кое-что писал для добавки в Дневник, читал английский, а главное, взасос, как говорится, читал книжечку Хантера С. Томпсона «Страх и отвращение в Лас-Вегасе». Это классика американской контркультуры. Ребята этого автора дружно читают, здесь наркотики, пьянки, мелкое воровство, тот пофигизм молодости, который родился в 1960-х. Так самому захотелось написать что-нибудь похожее, но каждый пишет лишь то, что он знает. Переведено, как сказали бы мои ребята, классно — Алекс Керви. Но подобная литература почти вне повторений, здесь основное — это найденный ракурс, а он почти всегда уникален. Литература на уровне молодого читателя, много мата, который создает иллюзию универсального подобия жизни. Но оторваться не мог.
Данила Андреевич Трофимов
Читал также работы на семинар: очень плотные, почти без художеств, рассказы Данилы Трофимова — это новое, и замечательный большой рассказ первокурсника Матвея Шуршикова «Некроз». Трудность разборов заключается в том, что здесь почти настоящая литература, а я знаю, что при нашей системе набора, когда надо брать, чтобы выйти независимо от чего-либо на контрольные числа, нерассмотренными у меня остаются вещи с очень низким художественным уровнем. Натягивать баллы середняку приходилось, чтобы в Институт не прорвались «отличники ЕГЭ», у которых вообще черти что написано в их конкурсных работах. Мне даже по этому поводу звонил Миша Тяжев, какие-то девочки ему жаловались, что, дескать, я девочек хвалю меньше, чем мальчиков. Девочек, понимая, как им трудно, я больше хвалю у себя в Дневнике. Впрочем, приходится вспоминать и реплику Татьяны Толстой — «у мужчин это получается лучше». Наверняка обоих ребят будут ругать за какие-то мелочи, и мне придется их отбивать от общей стаи. Именно так во вторник и произошло. Семинар проходил свыше трех часов, долго, я разбирал и их тексты о Лимонове, и тексты «протоколов». Ребята по очереди ведут запись того, что происходит, это сделать нелегко, надо найти какой-то образ, смысл и форму для происходящего. Просто стенограммы я не принимаю. Видеть сотрудников своей кафедры почти перестал, я ухожу в аудиторию, они еще не приходят, а выхожу, они свои семинары уже закончили и разошлись.
Среда ознаменовалась у нас двумя скандалами. Одним дипломатическим, когда голландские полицейские вошли в квартиру нашего дипломата Дмитрия Бородина и вместе с двумя малолетними детьми увезли его в полицейский участок. Путин и Лавров сразу же предприняли жесткие реприманды. Что бы ни случилось, полицейские в квартиру дипломата входить не имеют права. В четверг голландские правители извинились за нарушение правил, но выяснились обстоятельства. Накануне жена дипломата чуть ли не во дворе дома, в котором они живут, разворачиваясь, попортила четыре машины. Видимо, это вызвало некоторое соседское обострение, полицейские утверждали, что они отреагировали на соседский звонок, им сообщили, что в опасности могут оказаться дети, оказавшиеся под присмотром разгоряченных водителей. Пресса утверждает, что дипломат в момент разговоров с полицейскими был сильно пьян. Интернет об этом рассказывает так: «Голландское издание NOS утверждает, что задержанный в Гааге российский дипломат Дмитрий Бородин и его жена были пьяны, когда полицейские прибыли к ним домой. Вызов поступил от соседей, обеспокоенных криками из квартиры». Личико Бородина не внушало мне ни малейшего доверия — тот тип удачливого человека, который я не люблю, но Лаврову виднее. Этот случай хорошо проутюжило «Эхо», высказывались предположения, в какой части света мог при советской власти оказаться шустрый дипломат.
Второй скандал связан с парламентским толстячком, за которым я так давно наблюдаю, — Андреем Исаевым. Здесь все так же вульгарно. Вместе со своим помощником он летел из Петербурга в Москву. Дальше все, как обычно, по депутатской программе. Помощник оказался пьян, персонал в салоне пытался его унять, депутат стал трясти удостоверением, настаивать, чтобы помощника усадили в бизнес-класс, где сидел сам депутат, с ним рядышком. Не обошлось и без угроз сотрудникам «Аэрофлота», все они должны были иметь «личные неприятности» или быть уволенными. Крутой малый! Самолет был задержан на полтора часа. Пассажиры уверяли, что и депутат был неплох. Пока депутат отделался тем, что депутатом остался, а вот свой большой партийный пост потерял. Какая все это человеческая стыдоба!
Мне все эти авиационные передряги наблюдать было особенно интересно, потому что все это происходило на фоне скромного решения власти лишить и сенаторов, и федеральных депутатов возможности пользоваться ВИП-залами. На это тратится в год 70 миллионов рублей. ВИП-залы оставить только за министрами. В этом был некоторый резон, потому что везде существуют комнаты и залы официальных делегаций. Но такую близость с народом наши депутаты восприняли в штыки. Никогда не забыть мне, как знаменитая партийка из фракции Зюганова Тамара К. обороняла свои привилегии!
Несколько дней назад, заугрызавшись, что уже давно не пишу Марку, написал ему коротенькую записочку. Его ответное письмо полностью вставляю в Дневник.
«Дорогой Сергей, твое послание без всяких коррективов «украсило мой день» (есть такая английская идиома: It made my day). Ни к чему подыскивать более живописные выражения, когда позади десятилетие приязни, дружбы и любви.
Присуждение премии «Венец» как-то прошло мимо меня, очень сожалею об этом, но то, что ваш (Сергея и Валентины) человеческий и писательский подвиг нашел заслуженное признание и увенчан достойной наградой, меня сердечно радует. Помнишь, как говорили серапионы при встрече: «Трудно, брат, писать». И этот труд, подчас каторжный, нынешние времена не облегчают, и люди, которые не заполняют свой досуг поисками лишь хлеба единого, но, вопреки жестоким законам своего времени, творят литературу, заслуживают низкого поклона.
Буду счастлив и признателен получить очередной том Дневников. У меня стоят на полке Дневники за 2009 и 2010 годы, поэтому жду за 2011 год, его недостает. Не сможешь ли оказать еще одну громадную услугу — прислать одновременно «Записки из-под полы» Евгения Юрьевича, их здесь не достать, а уж если бы и с автографом, то и совсем растворился в благодарностях. Я в долгу не останусь, перешлю любую книгу по желанию и просьбе.
Мои «творческие» планы крайне незамысловаты. Вечерком Соня угощает кофием с приложениями, мы садимся рядышком за лэптоп и смотрим видеофильмы (целое богатство), которое за многие годы создано каналом «Культура» — мне недавно переслали эти сокровища. По ходу дела ведем диалоги. Позавчера смотрели фильм о Бальмонте. Вначале фильма идет панорама. Я говорю: «Гляди-ка, да это же Литинститут». И действительно, дошли до памятника Герцену и назвали здание. А потом обалдевали от рассказа проф. Литинститута Вл. Смирнова. Ну, чародей, ну, златоуст, ну, эрудит!
Довольно известный здесь писатель и литературовед Ирина Чайковская (она публикуется в «Неве» и «Знамени») опубликовала в широко циркулируемом здесь двухнедельнике «Чайка» на основании моих материалов из антологии обширную статью о Рашель Хин-Гольдовской. Так что не пропадает наш скорбный труд.
Ну, вот так, дорогой Сергей, береги себя, не сворачивай с избранного пути, он труден, полон лишений, но он правилен. Сердечно обнимаю, Соня также, Твой Марк».
Сразу же сделал с письма копии для В. Смирнова и Е. Сидорова. В наше время у всех такой дефицит добрых слов.
Вечером, еще во вторник, твердо решил, что главное для меня в ближайшие дни — это не Дневник — молчаливый спор со всем миром, привести в порядок новую рукопись, вот уже и романом ее не называю. С утра в среду всем этим и занялся, сидел утром, приходя в ужас от многих повторов. Вечером приходил Игорь, принес мне перепечатку кусков Дневника из Севастополя, я писал там от руки, страшась тяжести компьютера в багаже, и мы с Игорем долго говорили о политике и искусстве.
Игорь сейчас оформляет вид на жительство, а потом уже пойдет гражданство, и я удивляюсь нашей власти с ее вконец сгнившими обязательствами. Во-первых, по его словам, в отделении ФМС сейчас толпы, как мы раньше говорили, нацменов, а не лиц славянкой внешности. Хлынула полоса армян, большая часть очереди на подачу документов состоит именно из этих жителей Кавказа. Очередь огромная, «перекликается» Игорь уже третью неделю, а тем временем документы стареют, и может случиться даже так, что когда очередь подойдет до какой-нибудь справки, прекратиться срок давности. И второе: Игорь биологически — папа и мама — абсолютно русский человек. Родился он в Германии, где служил его отец. И на Украине вместе с родителями оказался именно потому, что туда перевели отцовский полк. Что здесь скажешь о наших порядках?
