Многие меня считали человеком своевольным - хуже того - нацеленным на то, чтобы непременно делать всё наоборот. Не буду отрицать: где-то они были правы. А где-то всё же неправы, поскольку я устроен таким образом, что руководствуюсь не правилами или принципами, а примерами и образцами, которые в то или иное время меня поразили ниначтонепохожестью. Эти примеры предназначены для моего внутреннего употребления, и их, как правило, нельзя описать так, чтобы кто-то что-то кроме меня понял. Но есть несколько исключений. Об одном из них я хочу рассказать.
Я учился в образцовой бакинской школе номер 160. Образцовость её выражалась в том, что директоршу все панически боялись и в том, что учителя были все какие-то особо подтянутые и сильно возвышающиеся над ученической биомассой. К сожалению, не помню некоторых деталей события, которое попытаюсь здесь описать. Это было в восьмом классе. В двух словах: на ближайшем уроке азербайджанского языка я должен был получить вторую двойку, поскольку не выучил урок. Не могу вспомнить, а тем более объяснить, как и почему я решился обратиться за помощью к преподавателю химии. Это не имело под собой ни малейших оснований. Преподаватель химии - Эсфирь Соломоновна Коган - была стройной худощавой женщиной старше 50-ти. Небольшие, но очень выразительные её глаза глядели на нас всегда внимательно, но немного отчуждённо. Она практически никогда не улыбалась, не шутила и не заигрывала с учениками. Если выразиться точно, она была абсолютно нейтральной по отношению к ученикам, одинаковым тоном разговаривала и с двоечниками, и с отличниками. Никаких особых отношений у меня с ней не было. Я хорошо учился по химии, поскольку занимался химией на полном серьёзе с 7 лет. И Эсфирь Соломоновна наверняка чувствовала мою искушенность в её предмете. Но не более. Никаких особых знаков внимания по отношению ко мне она не выражала, хотя, честно говоря, у меня всегда было такое ощущение, что она ко мне очень хорошо относится. Именно это самое подсознательное чувство видимо и подтолкнуло меня обратиться к Эксфирь Соломоновне за помощью в трудную минуту.
И вот на перемене перед уроком азербайджанского языка я остановил в коридоре направлявшуюся в учительскую Эсфирь Соломоновну и обратился к ней с просьбой. Эта просьба мне кажется чрезвычайно странной даже сейчас, когда я это пишу. Я не люблю и не привык у кого-то что-то просить. А тут я остановил педагога и стал рассказывать ей, что совершенно случайно получил по-азербайджанскому языку двойку и что преподаватель - Софья Исаковна Дабагян - сказала, что сегодня переспросит меня стихотворение, за которое я получил двойку, но у меня получилось так, что это стихотворение выучить я не успел. Ни в тот момент, когда я внезапно вынырнул сбоку и загородил ей дорогу, ни в процессе моего рассказа ни один мускул не дрогнул на лице химички. Она смотрела на меня с явно нетерпеливым ожиданием того, когда же я перейду к изложению существа моего вопроса. И я перешел. Я совершенно неожиданно для себя самого обратился к ней с просьбой, чтобы она меня взяла с урока азербайджанского языка. Куда она должна была меня взять, я совершенно себе не представлял, никогда о подобной практике я не слышал. Сейчас не могу вспомнить почему, но почему-то вторая двойка для меня была настолько критической, что я решился на этот фантасмагорический шаг. Всё это можно было квалифицировать, как кратковременное помешательство.
Эсфирь Соломоновна, не меняя выражения лица, пристально, с некоторым налётом задумчивости посмотрела мне в глаза (видимо, она пыталась установить несуществующую связь между химией и азербайджанским языком), затем молча сделала шаг влево, обойдя меня, и продолжила свое движение по направлении учительской. Тут меня внезапно накрыла волна стыда за свой идиотский поступок. Тут я внезапно понял, что ничем нормальным моя ненормальная задумка окончиться и не могла, и побрёл в класс с самыми мрачными предчувствиями.
Раздался звонок. В класс вошла Софья Исаковна, все встали, она оглядела класс близоруким взглядом, остановила взор на мне и произнесла своим низким голосом: "Андреев, выйди в коридор". Я настолько уже сжился с пессиместическим сценарием, что первое мгновение не мог понять, за какой такой проступок меня выгоняют из класса. Когда я вышел в коридор, то увидел Эсфирь Соломоновну, которая сразу же повернулась и направилась в химический кабинет, не сомневаясь в том, что я последую за ней. Она открыла дверь кабинета, подождала, когда я в него войду и закрыла дверь на ключ. Уже позже, проанализировав детали, я понял, что из-за меня она опаздывала на свой урок.
Всё это она проделала молча. Даже с каким-то безразличным видом. В первый момент я, конечно, несказанно образовался и понял, что угроза получить двойку пронеслась. Хотя занятий в химическом кабинете в восьмом классе практически не проводили, это помещение мне было в общем хорошо знакомо. Кроме реактивов там в высоких шкафах хранились гербарии, заспиртованные препараты и реактивы, которые меня особенно интересовали. Первые 10-15 минут своего заключения и разглядывал экспонаты, переходя от стенда к стенду. И вдруг случилось невероятное: я ударил ногой, обутой в ботинок. в трёхлитровую тонкостенную бутыль, стоявшую на полу. Бутыль разбилась и из неё на покрытый красно-коричневым линолеумом пол вылилась концентрированная уксусная кислота.
Я бы попытался собрать кислоту и вымыть пол, если бы знал чем и как это сделать. Я оказался в идиотском положении. Дверь была заперта на ключ, а в кабинете уже было невозможно дышать. Я залез на подоконник, с большим трудом оттянул шпингалет и открыл окно. На улице была жара, ни малейшего дуновения ветерка. Но я всё же побоялся, что даже небольшой сквозняк будет содействовать тому, что пары уксусной кислоты проникнут в коридор школы, и закрыл окно. Дышать было практически нечем. Наконец, на моё счастье прозвенел звонок и через несколько минут послышался звук поворачиваемого в замке ключа. В дверях появилась Эсфирь Соломоновна, которая, видимо все сразу сообразила. Я с понурым видом стал объяснять, что не заметил бутыль, но она слегка подтолкнула меня к выходу из кабинета и заперла за мной дверь.
Эту историю я вспомнил, когда поместил пост про кошачье обоняние. Там было написано: "Кошки ненавидят его (уксус). Кисловатый аромат раздражает их нежные носовые каналы и они долго обходят стороной то место, куда даже давно попала хотя бы капля уксуса". Я не знаю, как у других, но я даже вспомнить не могу, чтобы не вздрогнуть. Больше недели я помирал от запаха уксусной эссенции, который настолько загадила мой обонятельный эпителий, что я чуть с ума не сошёл. Несколько раз я промывал уксусной кислотой свою машину для производства эспрессо и обратил внимание на то, что запах уксусной кислоты действительно прочно сорбируется и очень медленно десорбируется.
На этом описанная мною история не закончилась. Через лет десять я отдыхал с четырёхлетним сыном в Судаке. Стою, пью холодное белое вино из поллитровой кружки и вдруг вижу, что по дорожке в направлении меня двигается Эсфирь Соломоновна. Постаревшая, но всё такая же собранная и изящная. Я бросил кружку и двинулся навстречу своей учительнице. Она уже увидела меня и издалека мне очаровательно улыбалась. Очаровательность заключалась в том, что раньше я её улыбающейся, тем более мне улыбающейся, не видел. Она поздаровалась и назвала меня по имени. Тут я совсем растаял: она помнила моё имя! Мы немного поговорили. Я рассказал, что закончил химфак университета, ещё что-то, но в вдруг обратил внимание на то, что её взгляд слегка рассеялся. Я обернулся и увидел, что компания из нескольких человек махала ей руками. Я не стал её задерживать своей болтовнёй: она поняла, что я увидел ожидавших её людей. На прощанье я её спросил, помнит ли она, как я разлил уксусную кислоту в химическом кабинете, на что он мне ответила: "А ты думал, что кислоту фейга убрала!?"
Ваш Леонид Владимирович Андреев
