В 1980-е полстраны знало позывные «Сева Новгородцев, Лондон, Би-би-си!» и приникало к приемникам, слыша его голос. О западном рок-н-ролле тысячи людей узнавали именно из его передач. 28 февраля знаменитый ведущий радиостанции BBC выступит в московском ЦДХ с лекцией. Всеволод Борисович рассказывает не о музыке, а о своем колоссальном опыте выживания человека из несвободной страны в стране свободной, но для выживания непростой. И о том, почему Англия не Россия.
— Если коротко, Англия живет по законам, а Россия — по понятиям. Если брат среднего англичанина нарушил закон, средний англичанин сдаст его в полицию, потому что закон для него важнее. А в России закон, как всем известно, вещь гибкая. Британцы, предъявляя свои претензии, основываются на фактах, а российская сторона, раздувая щеки, говорит, что англичанка гадит, что они просто Россию не уважают.
Одни говорят по делу, другие отвечают эмоциями. В этом вся разница. И пока этот принцип не изменится, противостояние сохранится.
— А что об этой ситуации думают рядовые британцы? Они напуганы, возмущены?
— Россия занимает незначительную часть народного внимания, оно обращается в российскую сторону лишь тогда, когда происходят совсем уж гадкие вещи вроде истории с чудовищными отравлениями в Солсбери. Три отравления произошли практически на моих глазах. В 1978 году погиб наш коллега Георгий Марков, болгарин, он работал с нами на одном этаже, сидел в соседней со мной комнате. Его укололи отравленным зонтиком на мосту Ватерлоо. В 2013-м — Литвиненко. Я знал его лично, он приходил ко мне на передачу, знал и до сих пор знаю его супругу, ныне вдову. И вот сейчас Скрипали. Возникает вопрос: зачем это нужно нашей или вашей стране?
— И зачем?
— Похоже, в недрах российской власти есть группировки, которые тянут одеяло на себя, хотят проводить активные мероприятия в своих собственных интересах, а не в интересах страны. Не знаю, до какой степени их действия одобрены на самом верху, может, и не одобрены. Но если это происходит без высочайшего одобрения, стоит задуматься о том, что некоторые ведомства ведут себя в Европе, как партизаны в Белоруссии. Это плохо закончится и, прежде всего, для России.
— Вся эта ситуация влияет на отношение к приезжающим русским?
— Поначалу отношение было довольно радушным. Но богатенькие русские приходили в лондонские агентства недвижимости с чемоданом денег, а там просто на стенку лезли от такой экзотики: в Англии все деньги должны пройти через банк и иметь прозрачную структуру. Прошло время, были приняты необходимые меры.
Сейчас человек, приехав с чемоданом непонятно откуда взявшихся денег, вряд ли сможет этот чемодан реализовать.
Недовольство копилось, и в июне 2016-го вдруг выяснилось, что массам англичан, не воротилам каким-нибудь, а тихим, законопослушным гражданам, неприятно присутствие в стране этих ужасных людей. Брексит, с моей точки зрения, и был реакцией народа на общую грубость, невоспитанность, невежество и прочие черты, которые несут некоторые товарищи с востока Европы, в том числе из России.
— Для миллионов россиян вы — символ человека, который уехал из несвободной страны в свободный мир и там, что называется, пригодился. Количество уезжающих из России сегодня беспрецедентно, а думающих об отъезде еще больше. При советской власти такого не было, в девяностые тоже. И у всех мысль: как бы там пристроиться?
— Если вы не специалист в экзотической области физики или других наук, шансов у вас немного. С другой стороны, в Англии обширная русская диаспора, ей требуются учителя, няньки, на самом деле много кто требуется. Я понимаю, что кто-то будет воротить нос и говорить, что это работы для плебса. Но хорошую работу на Западе и свои не всегда находят, как может приехавший человек вдруг на это претендовать?
— Я правильно понимаю, что, приезжая в Англию, главный инженер из России уже вряд ли найдет себе место главного инженера?
— Об этом речи быть не может, и вот почему. Хорошо, если ваш инженер бегло говорит по-английски, но все равно он будет говорить с акцентом, от которого не избавится никогда. И только высочайшая квалификация (а хороших инженеров в Англии не так много), возможно, поможет ему получить работу, но, конечно, с понижением статуса.
Британское общество чутко вслушивается в речь, это еще Бернард Шоу отметил в «Пигмалионе». По акценту англичане безошибочно вычисляют, из какого ты района, из какой семьи, какое образование получил, и, соответственно, что от тебя ожидать. А есть еще вопрос поведения, этики. Нравы людей, выехавших из России, с точки зрения англичан, дикие. Я жил гражданским браком с английской актрисой и, несмотря на то, что происхожу из интеллигентной семьи, выглядел совершеннейшим хамом. Помню, как мы шли из гостей домой и моя подруга пеняла мне: «Ты опять говорил только о себе».
— Непростую ситуацию, которая сложилась между Россией и западным миром, можно как-то смягчить с помощью культурного обмена? Взаимных гастролей, фестивалей, общения между нашими и западными артистами?
— Культурный обмен — всегда хорошо, было бы чем меняться. Из сегодняшнего культурного продукта, который производят в России, на мой взгляд, Западу интересно только кино, и то очень выборочно. А в остальных жанрах предложить почти нечего. Да, классический балет по-прежнему имеет успех, но это, знаете, в Рождество сводить детей на «Щелкунчика», и не более. Все это, с точки зрения развития искусства на Западе, осталось далеко позади.
Россия из-за внутренней зажатости становится все более провинциальной страной, ей нечего предложить.
— Странно. Я знаю довольно много молодых музыкантов, которые периодически играют в Штатах и в Европе. И это совсем не позорно выглядит.
— Кроме России, есть еще 187 стран, выходцы оттуда тоже ездят в Европу, уверяю вас, это тоже выглядит совсем не позорно. Меня часто спрашивают, популярен ли на Западе русский рок. А в России туркменский рок популярен? Страна стала провинциальной, ничего нового сегодняшнему, а тем более завтрашнему дню ей не предложить. Новое вырастает в среде, где люди уважают друг друга и не позволяют себе с порога категорических мнений. Терпимость и способность не налагать свое мнение на непонятное тебе новое явление — этого в России, с моей точки зрения, мало, все говорят категорично, хочешь спорь, а хочешь отойди. В этом причина, мне кажется.
— То есть, все плохо. Или все-таки шансы есть?
— Есть, конечно. Прогресс невозможно отменить, его можно только затормозить. И хорошего тоже много, если не смотреть телевизор. Скажем, в Советском Союзе времен моей молодости не было благотворительной деятельности. Сейчас благотворителей много, они искренне и страстно помогают бедным, больным, детям. Из людей, готовых помогать друг другу, и складывается здоровое общество. Развитие интернета привело к образованию горизонтальных связей.
Уже не нужно писать в газету «Правда» о том, что с тобой происходит. Ты можешь связаться напрямую с людьми своего круга, с друзьями, которые у тебя появились в процессе сетевого общения. Тебя поймут, тебе помогут. Властям все это не нравится, что я заключаю из потуг ограничить российский интернет. Потому что горизонтальные связи приводят к тому, что граждане начинают нуждаться друг в друге, а отсюда и до самоуправления недалеко и до истинной демократии, когда люди будут голосовать за кого считают нужным, а не за тех, кого им навязывают
Ян Шенкман
