Для разговора с Александром Городницким я приехала к нему на работу — в Институт океанологии им. П.П. Ширшова. И первый вопрос — о работе.
— Александр Моисеевич, у вас интереснейшая, насыщенная событиями и приключениями жизнь. О том, что происходило в экспедициях, вы много писали: только что я перечитала вашу книгу «След в океане». По какому принципу вы стали бы отбирать людей в экспедицию сегодня?
— К сожалению, сейчас мы не ездим в экспедиции: я работаю в институте, который находится на нищенском пайке, ни о каких глобальных проектах нет и речи. Однако в самом начале своей научной деятельности я 17 лет проработал на Крайнем Севере в самых разных поисковых группах, и тогда мы действительно отбирали молодых людей. Впрочем, и тогда, и сегодня самым главным человеческим качеством я считаю надежность. Человеку можно простить слабость, испуг, но нельзя простить лжи и предательства. В коллективе, который скован одной цепью, будь то экипаж судна в океане или поисковая партия в условиях сложной таежно-болотной обстановки, каждый должен понимать: один он ничего не сможет сделать, только вместе, поддерживая своих товарищей и опираясь на их помощь, можно добиться многого.
Неоднократно за годы своих
экспедиций
Страх я испытывал,
ибо коварен маршрут.
Тем, кто твердит, что нигде
ничего не боится,
Не доверяю, поскольку,
наверное, врут…
…Доблесть не в том, чтобы
вовсе не чувствовать страха, —
Доблесть, скорее, в умении
страх побороть.
Остерегайся его ядовитых
укусов —
Невычислимо движение
горних светил.
Не позволяй, в нежелании
праздновать труса,
Чтобы врасплох он внезапно
тебя захватил.
Если же говорить о профессиональных качествах, то самое главное — это любовь к выбранной профессии. Когда людям нравится то, чем они занимаются, у них обязательно все получится. Это как любовь к женщине: если она есть, рано или поздно обязательно все сложится хорошо, а если люди с самого начала тяготятся своими отношениями, им лучше сразу расстаться.
— Где и кто учил вас надежности? Можно ли… нужно ли этому учить в школе?
— В основном этому учатся в полевых условиях — помните, у Высоцкого: «Парня в горы тяни, рискни»… Чувство реальной опасности нельзя заменить ничем. Однако я многому научился и в школе. У нас была очень хорошая классная воспитательница, Софья Львовна Щучинская, которая не любила стукачей, — а в те годы, конце 40-х и начале 50-х, все общество существовало за счет стукачества и доносов, и недоносительство было опасным. Я до сих пор вспоминаю ее с благодарностью. Если кто-то доносил на одноклассника, она наказывала обоих. Когда в классе происходило ЧП и требовалось найти зачинщиков, она могла задержать весь класс, пока виновные сами не признаются. При этом запрещалось называть чужую фамилию, а к ученику, который смог публично признаться в содеянном, относились уважительно: он нашел в себе силы повиниться. С тех пор я ненавижу людей, способных предать и настучать.
Именно в школьные годы дети должны поверить, что на свете есть заповеди, которые нельзя нарушать. К несчастью, часто это делается лишь декларативно.
— В школе, в которой учился мальчик Саша Городницкий, работало много педагогов. У каждого из них вы чему-то важному научились?
— Повлиять на детей по-настоящему учитель может только в одном случае: если ученики ему полностью доверяют. В школьные годы у меня было два любимых предмета — литература и история, я любил учителей, которые их вели. У них я многому научился, хотя, бывало, и спорил с их мнением. Однажды меня выгнали с урока литературы — за то, что я не согласился со словами учительницы, она сказала: «Пушкин был однолюбом», — а я-то знал, что это совсем не так. Только сейчас я понял смысл ее фразы.
…«Пушкин был по жизни
однолюб.
Женщин на пути его немало,
Но любовь всегда была одна.
В том, что не нашел он
идеала,
Не его, наверное, вина».
Мне ее слова понятней стали
Через пятьдесят с лихвою
лет.
Замечаю новые детали,
Наблюдая пушкинский
портрет:
Горькие трагические губы,
Сединою тронутая бровь.
Навсегда остался
однолюбом,
Жизнью заплативший
за любовь.
А вот физику я не знал и на физкультуре всегда чувствовал себя слабаком: у меня были плохие учителя. Позже именно физика стала моей специальностью, а физические силы пришлось накапливать не для отметок, но чтобы выжить.
— Ваши песни о ценности свободы: мысли, слова, творчества. Что такое — свобода? Можно ли научить быть свободными?
— Классик марксизма, который говорил, что свобода — это осознанная необходимость, ошибался. Свобода — это неосознанная потребность. Самое ценное — это свобода писать и говорить то, что ты думаешь. Но вот что именно ты думаешь — отнюдь не результат твоего свободного выбора. Каждый из нас во многом зависит от идей и принципов, которые заложены в наши головы в детстве — родителями, учителями, друзьями… Мы во власти их представлений. Именно поэтому то, чему учат в школе, так важно.
Когда метель за окнами
шальная
Свирепствует порою,
иногда
Учительницу нашу
вспоминаю,
Войною опаленные года.
Она твердила по сто раз
когда-то,
Голодным ленинградским
пацанам:
«Всегда любите Родину,
ребята»,
За что любить, не объясняя
нам.
Был муж ее в тридцать
седьмом расстрелян,
А мать ее в блокаду умерла.
«Любите Родину, ведущую
нас к цели!
Любите Родину и все ее
дела!»
Она болела тяжело
под старость.
Ушла ее седая голова.
И все, что от нее теперь
осталось, —
Вот эти лишь наивные слова.
Я к ней несу цветочки
на могилу
И повторяю по сто раз
на дню:
«Любите Родину, покуда
будут силы».
За что любить, увы,
не объясню.
— Многих хороших учителей пугает унификация. Похоже, даже учебники скоро станут едиными — одинаковыми для всех. Выбирать книги, по которым можно учить и хочется учиться, будет запрещено. Как вы к этому относитесь?
— Учебники делаются так: берется пять хороших книг и из них формируется одна — плохая. Государство хочет не только учебники, но и всех людей сделать одинаковыми. Как к этому можно относиться? Мы же понимаем, почему это происходит: единообразными людьми проще управлять; власти нужно, чтобы дети выросли одинаковыми, а значит — покорными людьми.
— Большинство взрослых уверены, что их дети сначала обязательно должны «получить одинаковые знания» и только после этого можно будет думать о развитии их талантов. Так ли это?
— Творчество редко связано со знаниями, скорее, наоборот. У меня есть приятель в Германии, он преподает теоретическую физику и как-то раз заметил, что многие немецкие студенты вместо того, чтобы попытаться решить предложенную им задачу, просят дать им готовое решение: зачем искать то, что кто-то уже нашел до них? Из таких людей получатся замечательные клерки-исполнители, но физики-теоретики — никогда. Только тот, кто ищет собственное решение, не боится потратить на это силы и ошибиться, может стать великим физиком. Эйнштейн шутил: великие открытия часто совершают безграмотные физики, которые совершенно неожиданно ставят безграмотный эксперимент и получают потрясающие результаты. Главное — чтобы человек любил выбранное им дело, а не только стремился идеально выполнять предложенные другими задачи. Любить учиться, заниматься творчеством единые учебники вряд ли научат…
— Александр Моисеевич, скажите, если бы у вас была возможность сейчас снова пойти учиться, какую школу вы выбрали бы для себя?
— В русской истории был только один пример школы, в которой я хотел бы поучиться, — это Императорский лицей Александра Первого. Там должны были воспитывать чиновников, не берущих взятки. Но это все равно не получилось…
Беседовала
Ольга ЛЕОНТЬЕВА
