Александр Кутиков, вокалист и бас-гитарист «Машины времени», продюсер и глава компании Sintez Records, управляющей каталогом группы, поговорил с Борисом Барабановым о концертах на Красной площади, свободе и смене поколений.
— Если я не ошибаюсь, это первый концерт «Машины времени» на площадке стадионного масштаба за долгое время.
— За последние два года мы несколько раз выступали на стадионах, но это было не в России. Это было на Украине. И стадионы, конечно, были не такого масштаба, как «Открытие Арена». Я никогда не разделял группы на стадионные и нестадионные, мне всегда было комфортно играть и в клубе, и в зале, и на стадионе. Сейчас в обычных залах мы играем приблизительно ту же программу, которая прозвучала сегодня на этом стадионе, разница — в две-три песни, в зависимости от настроения и состояние голоса. Но в концертах для больших арен заложена сильная энергетика, исходящая от людей. И это заставляет нас работать с еще большей отдачей.
— Вы ведь изначально хотели сыграть этот юбилейный концерт на Красной площади?
— Нет, у нас не было такой идеи. Для нас Красная площадь как место для большого сольного концерта не представляет интереса. Мы играли там концерты в честь 25-летия и 35-летия группы. На 25-летие у нас сцена была ориентирована на набережную, чтобы концерт могли услышать как можно больше людей. На 35-летие мы разместились на фоне храма Василия Блаженного, чтобы звук шел в сторону Мавзолея. Когда мы там играли, я думал о том, что вот наконец мы потревожим этот пантеон коммунистических божков и сделаем то, чего они никогда бы не одобрили. Но прошло время, и лично мне стало понятно, что в сущности ничего не изменилось. Играть там еще раз бессмысленно.
— Обычно такие юбилейные концерты, как сегодня, предполагают некую ретроспективу, но, кажется, этого не получилось.
— Мы и не собирались делать из концерта отчетно-перевыборное собрание. Отчитаться за пять десятилетий и на этом закрыть лавочку? Это не входило в наши планы. Мы работаем, у нас появляются новые песни, новые идеи. Нам приятно играть вместе. Вот наш сегодняшний день, вот, что нам хочется сыграть для публики, которая, как я сегодня заметил, процентов на пятьдесят состоит из достаточно молодых людей. Они приходят к нам на концерты, чтобы понять наше мировоззрение, наше отношение к сегодняшней жизни. Оно, кстати, практически не изменилось относительно советского времени. По сравнению с ним произошли не такие уж и большие изменения. Надежд было больше. Михаил Сергеевич Горбачев, которого принято теперь ругать, хотя бы чуть-чуть дал людям почувствовать, что такое свобода. Но далеко не все оказались способны ею воспользоваться.
— Людям удобнее жить без свободы, но в комфорте?
— Россия так долго была государством рабов, в буквальном смысле, что за 150–170 лет изжить холопское отношение к государству, к барину оказалось очень трудно. «Мы не рабы, рабы не мы» — это был всего лишь лозунг. Из одной системы подчинения, царской, народ перешел в другую, партийную.
— Когда музыканты вашего поколения говорят, что с советских времен не так уж и много изменилось, хочется спросить: а не зря ли было все, что делалось эти 50 лет?
— Конечно, не зря. Рядом с нами появилась масса людей, которые разделяли наше мировоззрение и отношение к миру, к войне, к государству. Сейчас на наши концерты приходят молодые люди, которые, я думаю, мыслят свободнее, чем их родители — наши сверстники. Вот они-то нередко не смогли измениться, оценить необходимость свободы.
— Я знаю, что многие зрители ждали, что на сцене по случаю праздника появятся музыканты предыдущих составов.
— Это избитый прием. Чуть какой-то юбилейный концерт, сразу появляются гости. Мы это сделали на своем 40-летии в «Олимпийском». Были гости, был издан интересный трибьют-альбом. В нашем сегодняшнем состоянии нам, я считаю, не нужны подпорки. Я был бы не против, если бы пришел Женя Маргулис. Жаль, что он отказался. По каким-то причинам не срослось.
— Не договорились?
— Я не знаю, я не занимался этим вопросом. Но он не пришел даже как зритель.
— Но его приглашали?
— Конечно.
— Напоследок вопрос, не имеющий отношения к «Машине времени», но имеющий отношение к вам как продюсеру. Вы в свое время фактически открыли группу «Високосный год», дали возможность реализоваться ее лидеру Илье Калинникову, который недавно ушел из жизни. Вы его знали. Объясните, почему, несмотря на очевидный талант, он так мало писал в последние годы и умер, можно сказать, в безвестности?
— Илья был очень талантлив, его песни меня действительно зацепили, еще когда его вообще никто не слышал. Тем не менее, мне понятно, почему творчество группы «Високосный год» ограничилось, по сути, одним альбомом. Очень часто талантливые, творческие люди в повседневной жизни, в быту не такие, как в своих произведениях. В какой-то момент я как продюсер и как музыкант понял, что есть что-то мешающее нам продолжать наше сотрудничество. Это что-то лежало в плоскости человеческих взаимоотношений. Я не буду говорить о причинах. Решение о разрыве не было спонтанным или эмоциональным. Я отдал им контракт и все записи. Что-то они потом еще делали, но в основе альбома, который потом переиздавался, были записи, которые сделал я.
Борис Барабанов
